Таня на мгновение закрыла глаза. Да, дядя Леня Чех сумел сколотить команду из бессовестных, алчных типов, которым наплевать на закон и мораль, для которых важно лишь одно: деньги.
— Так зачем же губить карьеру? — ворковал адвокат. — Ведь однажды упав, вы можете уже не подняться — затопчут.
Причем свои же. Поэтому предлагаю вам несколько убавить пыл. Если нынешний процесс развалится, то тут не ваша вина. Не вы его готовили, не вы его вели. Ответят те, кому положено, а вы займете их место…
Наверное, именно так выглядела беседа средневекового алхимика с дьяволом, которого ученому удалось-таки вызвать из преисподней. И именно так звучали посулы рогатого, всегда склонявшего алчных человечков к продаже души… В том, что Генрих Максимилианович свою душу давно продал, она не сомневалась. И тот факт, что не за пару копеек, а за миллионы, сути не меняло.
— А что, если я не хочу занять их место? — спросила Таня.
Светлый, неверно истолковав ее фразу (еще бы, он ведь и вообразить не мог, что кто-то, будучи в здравом уме, способен отказаться от денег, почестей и карьеры), энергично тряхнул седыми волосами и воскликнул:
— О, вы зрите в самый корень, Татьяна Михайловна! Потому что, как ни крути, прокуратура это болото. Максимум, что вы там получите, так на три корочки хлеба, а потом, рано или поздно, по шапке и пинком под ваш прелестный зад. Понимаю ваше нежелание бултыхаться в болоте. Денег мало, а геморрой, как принято сейчас говорить, наживете при любом раскладе. То ли дело быть на вольных хлебах, как я. А то, что вы молодая дама с огоньком и, что важнее всего, с мозгами, я понял, еще когда вы сдавали мне экзамен…
Значит, все же запомнил их диспут!
— Поэтому хорошо, что вы поняли бесперспективность своего положения. И отлично, что ищете возможность, как опять же принято сейчас говорить, сдернуть. Предлагаю беспроигрышный вариант: переходите ко мне, в мое адвокатское бюро. Формальности, связанные с уходом из прокуратуры, я утрясу. Мне нужны толковые работники. Проявите себя с хорошей стороны, быстро станете партнером в фирме, а это, поверьте мне, уже не просто кусок хлеба, а кусок хлеба с толстенным слоем масла и еще более толстым слоем черной икры. О трех корочках можете забыть…
Мужчина положил ей руку на плечо, и Таня вдруг поняла: да ведь адвокат с ней заигрывает! Не исключено, что он не только в адвокаты в свою юридическую фирму заполучить ее хочет, но и в любовницы. Причем любая ее сокурсница с визгом бросилась бы господину Светлому на шею, услышав из его уст такое предложение. Ибо став членом его команды, можно точно быть уверенной, что жизнь удалась.
Взгляд Татьяны упал на Чехарского. Тот, стоя сейчас к ней спиной, говорил с кем-то по мобильному. Голова его была повернута так, что хорошо стало видно его изуродованное ухо, — мочку которого отстрелил ужасной сентябрьской ночью одиннадцать лет назад ее брат Дима. А дядя Леня Чех Диму убил. Как, впрочем, и маму с папой…
— Так что, Татьяна Михайловна, по рукам? — выдернул девушку из опять нахлынувших воспоминаний сладкий голос господина Светлого. — Я ведь никогда не ошибаюсь, вы быстро станете популярным и успешным адвокатом. У вас есть хватка, а это главное в нашей профессии. Ну и, само собой, мое незримое покровительство на начальном этапе восхождения к вершинам адвокатской славы…
Законник рассмеялся, и его рука переместилась с плеча на спину, явно норовя сползти и еще ниже.
— Но что, если я не хочу этого? — снова произнесла Таня почти тот же вопрос.
Вот теперь Генрих Максимилианович в недоумении тряхнул головой.
— Не хотите? Но как вы можете этого не хотеть, Татьяна Михайловна? Как человек в здравом уме и твердой памяти может отказаться от моего предложения? Правильно, никак!
И рука мужчины соскользнула туда, куда стремилась с самого начала.
Таня осторожно отвела ладонь Генриха Максимилиановича, подняла сумку с документами (а заодно незаметно прихватила со стола скомканную записку, зажав ее в кулаке) и сказала:
— Благодарю, но предпочту питаться тремя корочками хлеба, живя в болоте. Увидимся в пятницу! И не советую снова пытаться задержать присяжных — на сей раз я лично позабочусь, чтобы у вас ничего не вышло!
Светлый шумно вздохнул. А потом проворковал еще слаще, чем раньше:
— Зря ты так, Танюша. Хотя понимаю — ты молодая, строптивая, необъезженная. В сущности, мужика тебе надо хорошего…
Татьяна удивленно вскинула брови. А светило столичной юриспруденции продолжал:
— Да, мужика, который тебя в чувство приведет. Скажи, ты ведь еще девственница? Или уже нет?
— Смелый вы человек, Генрих Максимилианович, не боитесь последствий, — хмыкнула девушка.
— Танечка, о каких последствиях ты ведешь речь? — причмокнул адвокат. — Ведь если ты посмеешь только пикнуть о содержании нашей милой беседы, я сотру тебя в порошок. Тем более что доказательств никаких нет. Как и свидетелей. Поэтому настоятельно предлагаю одуматься и принять мое предложение. Второго шанса не будет. А если не примешь, то Леонид Григорьевич позаботится о том, чтобы больше ты у него под ногами не крутилась. Я крайне опечалюсь, если при этом с тобой случится какая-нибудь ужасная неприятность…
— Вы опять угрожаете, Генрих Максимилианович? — спросила Татьяна.
А Светлый, войдя в раж, заявил:
— И что с того, Танечка? Если ты окажешься у меня под крылом, никто, даже Леонид Чех, тебя тронуть не посмеет. Потому что он авторитет в своей области, а я в своей. Обещаю тебе небо в алмазах, причем не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле, если перейдешь ко мне на фирму. Ну, а как ты меня за это отблагодаришь, я тебе расскажу, когда мы примем вместе ванну…
Таня удивилась: солидный адвокат у нее на глазах превратился в похотливого сатира.
— Благодарю, но в вашей протекции, Генрих Максимилианович, я не нуждаюсь. И тем более меня не прельщают совместные с вами водные процедуры.
— Ну и дура! — вскричал мужчина чуть ли не с пеной у рта. — Мы же тебя в порошок сотрем!
— Сочту ваши слова за комплимент. Ведь эта дура сдала вам экзамен единственная из потока на «отлично», при этом не принимая с вами ванну. А кто кого сотрет в порошок, мы еще посмотрим. Кстати, вы же сами любили повторять на лекциях латинское выражение о том, что даже у стен есть уши. А в наше техногенное время и у портфелей тоже. Кстати, вы не подскажете, как будет «портфель» на латыни?
Ехидно улыбнувшись, она вынула из своей сумки крошечный диктофон, а затем зашагала к выходу.
— Татьяна Михайловна, куда же вы? — раздался у нее за спиной уже дрожащий голос адвоката. — Мы же не договорили… И вы забыли отдать то, что принадлежит мне!
Таня развернулась и обратилась к судебному приставу:
— Вы ведь поможете мне миновать борзописцев, что толпятся в здании и на подходах к нему? А то господин Светлый доверил мне важную улику и боится, как бы кто-нибудь у меня ее не отнял. Так ведь, Генрих Максимилианович?
Девушка помахала диктофоном, а адвокат нерешительно произнес:
— Вы по ошибке забрали мой, верните…
— Неужто ваш? — изумилась Таня. — Ладно, давайте проверим.
С этими словами она включила запись, и раздался голос Светлого: «Проявите себя с хорошей стороны, быстро станете партнером в фирме, а это, поверьте мне, уже не просто кусок хлеба, а кусок хлеба с толстенным слоем масла и еще более толстым слоем черной икры. О трех корочках можете забыть…»
— Видите, все-таки мой, — усмехнулась Татьяна, пряча диктофон в сумку. — Вы же не хотите, чтобы запись стала достоянием общественности, появившись, скажем, на одном из телеканалов в программе разоблачений или, что еще ужаснее, в Интернете? Тогда… Ну вы сами все понимаете. Так что до пятницы. И не беспокойтесь, меня проводят. Кстати, как теперь сами видите, в беседах на людях в публичных заведениях есть все же свои недостатки.
И Таня покинула зал, унося в сумке запись своей весьма интересной беседы с Генрихом Максимилиановичем Светлым, а в кулаке — не менее интересную для нее записку, в которой она разглядела номер чьего-то мобильного.
Приехав на работу, Татьяна первым делом сделала копию записанного ею разговора, оригинал положила в сейф, а дубликат сунула в карман пиджака. Затем связалась с одним своим хорошим знакомым, которому поручила пробить номер, значившийся в записке.
В ее кабинет вошел Денис Радкович и, закрыв дверь, произнес:
— Кстати, не хочешь ли сходить кофе выпить…
Таня поняла, что он, опасаясь, что здесь могут стоять прослушки, хочет поговорить с ней на нейтральной территории.
Сев за столик в кафетерии, осмотревшись и убедившись, что никого подозрительного рядом нет, Денис сообщил:
— Я ведь встретился с опоздавшим присяжным… Нашли и двух других — одного трясли, никак не отпуская, гаишники, а второй… второй, увы, мертв. Представляешь, упал на рельсы в метро, когда ехал к нам.
