Журналист, принявший приглашение главного редактора приехать на презентацию с участием всего столичного бомонда, жалел, что позволил увлечь себя в столь шумное собрание…
Легко представляемые сцены. Чистая публика… Не умолкающий ни на секунду главный редактор. В какой-то момент остановившийся рядом министр иностранных дел России. Главный редактор был ему не интересен, а вот на его собеседника он взглянул пристально. Уж он-то, в течение пяти лет возглавлявший самую секретную в России Службу внешней разведки, знал своих людей.
Министр даже представился, чтобы услышать фамилию, которую герой назовет. Но и фамилия журналиста ни о чем ему не говорила.
— Может быть, — спросил его Примаков. — Вы были когда-нибудь в Таиланде или Индонезии?
— Нет, — тот еще раньше почувствовал, что ему будет задан именно этот вопрос и внутренне напрягся.
— Странно, — вслух рассудил министр. — Я думал, что видел вас именно там. У меня был один знакомый любитель птиц…
Войны спецслужб, болезненное перерождение людей…
Как читатель я тащился от шпионских историй.
Роману были предпосланы слова Октовиана Августа Цезаря «Лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном»…
Рано утром, еще затемно, чтобы его слышал целиком иудейский, как во времена Спасителя, Иерусалим, по евангельской традиции, трижды, громко, прокричал петух. А с минаретов в арабской деревне Беит-Цафафа уже начала разноситься утренняя мусульманская молитва…
Под окнами по незатихающей Элиягу Голомб с ревом проносились машины. Я выглянул в окно.
Наступающая православная Пасха вне древних стен Старого Города, нигде, кроме нескольких христианских храмов, не чувствовалась. В районе спортивного стадиона — в Луна-парке опробывали иллюминацию огромного Колеса Обозрения.
Я снова связался с «Лайнсом».
Посадка АН-12 на военный аэродром в Астрахани была произведена в принудительном порядке. Срочный вылет двух истребителей- перехватчиков был отменен в последнюю минуту, когда пилот сообщил о том, что идет на посадку…
По имевшимся у Федеральной Службы Безопасности данным, на борту приземлившегося лайнера находилось не менее десятка тысяч единиц спортивного оружия, аналога боевого пистолета системы Макарова, переправляемого в Чечню…
Совместная операция ФСБ и милиции под кодовым названием «Набат» была санкционирована на самом высоком уровне.
Все происходило строго по отработанной схеме.
На территорию военного аэродрома была тут же введена штурмовая группа. Второе и третье кольца оцепления обеспечивали военные.
После посадки прибывший АН-12 еще долго двигался по взлетно-посадочной полосе за военной машиной, на заднем борту которой было выведено крупно: «Следуйте за мной!»
Наконец, место стоянки было определено. В стороне, на краю заснеженного поля с простоявшими всю зиму остатками стерни, борт замер. После подачи к самолету трапа по матюгальнику поступила громкая команда:
— Выходить по одному. С интервалом. Пассажиры выходят первыми…
В двадцати пяти метрах между самолетом и аэродромными помещениями спецслужбы поставили мощный «КАМАЗ», прикрывавший штурмующих.
Едва дверца самолета колыхнулась, поступил новый приказ:
— Руки за голову…
Первой на трапе показалась Мадам — президент фиктивной Кипрской фирмы «Тор Трейдинг ЛТД», закупившей пистолеты.
Появление женщины должно было смягчить сердца штурмующих.
Это произошло. Однако, лишь частично.
— Двигаться к машине! — Был приказ.
Едва она свернула за «КАМАЗ», натренированные мужские руки мгновенно сдернули с нее шубу, привычно провели по всем местам, где можно укрыть оружие. Более тщательный обыск ждал ее впереди…
Группа захвата отыгралась на ее партнерах — Генерале, спустившемся следом, и двух секьюрити.
Укрыться от ударов было невозможно — руки следовало держать за головой. Пережитое до начала операции выходило из штурмовавших с кулаками, с тычками высоких, со шнуровкой, тяжеленных десантных ботинок.
Рэмбо, поддерживавший связь с Пензенским коммерческим центром «Авиабизнессервис», осуществлявшим доставку груза, узнал о насильственном прерыве полета одним из первых…
И почти одновременно обо всем стало известно «Российско кавказскому диалогу». И уже этой пасхальной ночью в Старом Городе, в центре Иерусалима, Кайнак больше не мог считать себя в безопасности…
Весь день я отсыпался и вышел из дома под вечер.
Было еще светло. Розовая иерусалимская плитка на зданиях проступала отчетливо, как всегда, когда в межгорье спускался нагретый за день воздух. Мой путь лежал в Старый Город.
Я снова выбрал прохладный иерусалимский автобус. Народу в нем было немного. Тощий в шляпе и в сюртуке хасид, с пейсами, с тонкими, в черных чулках, ножками, всю дорогу читал молитвенник.
Две девчонки из военной полиции — темнозеленые береты, просунутые под погоны, комбинезоны, металлические приклады автоматов — о чем-то болтали, поджав под себя ноги в брючках.
На Кинг Джордж пассажиры вышли. К Яффским воротам, я приехал один. Был час равновесия света, падавшего на предметы и отраженного ими. В такие минуты бывало всегда особенно тревожно и зыбко, и я чувствовал, как скулит сердце.
На площади у Яффских ворот людей было мало.
Христианские паломники должны были появиться гораздо позже. Их сегодня должно было быть много. Из автомата напротив полупустой кофейни «Самара» я позвонил Юджину Кейту. Он находился в районе «Луна-парка».
— Как у тебя? — Спросил я.
— В порядке…
Было плохо слышно. Вместе с голосом детектива в микрофон влетели звуки оглушительного рока.
— Из Ашдода нет новостей?
Кейт постоянно поддерживал связь с офицером полиции, с Бенци. Тот надеялся помочь себе — сдав Всеизраильскому Штабу полиции своего приятеля Дани Алона вместе с прилетающим киллером.
— Российский гость пока не появился.
— А что сам Дани Алон?
— Ждет. Никуда не отлучается.
— Ты уверен, что тебе поступит знак?
— От Бенци? Уверен.
— А как в «Луна-парке»? Много людей?
— Чрезвычайно.
— Я у Яффских ворот.
— Будь осторожнее. Там все может произойти.
Крутым спуском пустого арабского рынка, я вышел к боковому проходу. Где-то близко задушливо лаяла собака. Уличное освещение не было включено. Часть лавок еще работала. Воздух был полон запахами мускатного ореха, тмина, таинственных пряностей. То в одном, то в другом конце длинного ряда палаток с грохотом опускались металлические жалюзи…
Я свернул и оказался на открытом пространстве. Вокруг не было ни души. Но я чувствовал себя спокойно. За поясом у меня была «Беретта» 951 «Бригадир», оставленная мне Юджином Кейтом…
От Храма Гроба Господня меня отделяли несколько десятков метров. Улица и площадь тут были тоже пусты. Только у крохотного, тускло освещенного арабского кафе два человека за столиком, низко склонились над шахматами….
— Руси!.. — Позвал меня хозяин кафе, когда я пересекал квадрат падающего из дверей света. Потом добавил на ломаном русском. — Иди сюда. Карашо…
Мою принадлежность России он определил мгновенно и точно, несмотря на то, что на мне не было ни одной нашей тряпки.
Впереди показалась Святая святых Христианского мира — Храм Гроба Господня. Я вошел. Простоявший в его нынешнем виде никак не меньше восьми веков — огромный, не охватываемый снаружи глазом, Храм был в большей своей части еще пуст, слабоосвещен, сумрачен.
Я пригляделся к молящимся. Мне не хотелось пасть случайной жертвой разборки… Несколько десятков женщин, туристы из славянской Европы. Среди мужчин я не увидел никого из тех, от кого могла исходить угроза. Лица паломников были отличны видны в свете свечей, которые каждый держал перед собой…
Народ прибывал.
Внезапно я увидел своих бывших клиентов. Наших было не менее двух десятков, включая телохранителей. Растиражированные типы новых русских, какими их любят показывать в теленовостях и различного рода журналистских расследованиях…
Плечистые, аккуратно подстриженные, в белоснежных сорочках, костюмах от модных фирм, безумно дорогих галстуках они двигались от входа к часовне над Гробницей Господней.
Молитва должна была скоро начаться.
Я обошел часовню и снова увидел всю компанию. Кайнак снял нательный крест, вместе с массивной золотой цепью, положил на Камень Помазания. Опустился на колени. По обе стороны мраморной плиты, на который, по преданию, было уложено снятое с креста тело Спасителя для умащения ароматическими веществами, преклоняли в эту минуту колена, только свои — из тех, кого я видел на вилле.
Кайнака окружали секьюрити. Тут же находился и Максим, вроде бы доверенное лицо Генерала и Мадам, а, в действительности, человек ФСБ…
