Молодой человек со снисходительным одобрением, но как-то не очень хорошо усмехнулся и исчез.
Я присел в уголке, но не успел выкурить сигарету, как девушка в стареньком спортивном костюме, а вовсе не в мехах, как я ожидал, вошла в холл и уверенно направилась ко мне. Шла она хорошо, профессионально - высоко держала головку, равномерно, свободно выбрасывала длинные ноги и ритмично покачивала узкими бедрами.
Она вплотную подошла ко мне, улыбнулась.
– Хай, - приветствовала меня Кэт Иванова и, все еще улыбаясь, уперла мне в грудь пальчик. - Ты мент, верно?
– Вроде этого, - уклончиво не стал отрицать я. - А как вы догадались?
– По глазам. У всех моих знакомых ментов такой же взгляд: вроде твердый, но какой-то уклончивый, у меня раньше много было друзей среди ментов.
– А сейчас что же? Растеряли?
Она пожала плечами, отбросила волосы:
– Времена изменились. И менты - тоже. Теперь от них подальше надо держаться. Так что я тебе ничего не скажу.
– А мне от вас ничего и не надо. Я Алку ищу.
– Какую? У нас их три.
– Ну, эту… подружку Чванько.
– А! - обрадовалась Катя. - Жувачку! - Она поняла мой вопросительный взгляд и пояснила: - Мы с девками ее так прозвали. Понимаешь, вроде развитая, интеллигентная, тампаксами пользуется, все книжки перечитала, а все - «жувачка» и «жувачка». Мы сколько раз учили: не жувачка, а жевачка, а она все свое. Так Жувачкой и осталась. А клиента ее, этого Чванько, мы Папой Карлой прозвали. Он такой же лысый, поделки какие-то из дерева делает и сам будто поленом пристукнутый. Бабник! - пропела она, широко раскрыв глаза. - Но слабак, ты понимаешь?
– Понимаю, - успокоил я ее и вспомнил, как безжалостно определила Мишкины мужские достоинства Яна, - однопалочный…
Катя залилась таким смехом, что я даже позавидовал. А слоняющиеся по холлу охранники уже откровенно уставились на нас.
– Слушай, пойдем в бар, у меня время есть, там и поговорим. С тобой интересно. И никакой ты не мент, врешь ты все.
– Это почему же?
– Ну, - она опять отбросила волосы и пожала плечами. - Не хамишь. Встал, когда я подошла, сигарету выбросил…
– Ты уж очень плохо о ментах думаешь.
Она немного поскучнела.
– Да знаю я их, - поморщилась. - Разные среди них попадались. Всякие…
Девочка ушлая, окончательно убедился я. И огонь, и воды прошла. Мне стало ее жаль.
– Ну пошли? Что, не при деньгах? Ну и что? Я приглашаю - я угощаю. Как на Западе. И ты не бойся, у нас для сотрудников скидка. Пойдем, очень хочется с хорошим человеком хоть раз в баре посидеть.
Бедная девочка…
Мы прошли какими-то мрачными коридорами, спустились вниз и вошли в бар через мутные стеклянные двери, заляпанные вкладышами от «жувачки». Он был почти пуст, только в уголке за столиком шептались над коктейлями две проститутки. У одной юбка была всего лишь до пупка, зато у другой - до пола, правда, с лихим разрезом во всю длину. Кэт кивнула им и помахала ладошкой. Они ответили ей, оглядели меня и еще сильнее зашептались, сблизив головы над стаканами.
За стойкой маячил молодец в форменной куртке и золотых очках.
– Ник, запиши на меня. - Катя ловко, я даже не успел ей помочь, взлетела на высокий табурет. - Есть хочешь? - Это уже мне. - Нет? Тогда две финской водки, две колы и мороженое. Садись, кури. Как тебя зовут?
Мы выпили, закурили, я пододвинул ей пепельницу. Бармен, протирая стаканы, искоса поглядывал на нас, посверкивая стеклами очков.
– А зачем тебе Алка? - спросила вдруг Катя, потягивая колу. Не дожидаясь ответа, понимающе кивнула. - Я ведь ее тоже давно не видела. Она ушла от нас. Как-то сразу и вдруг - даже тряпки свои и косметику оставила. За ней белый «мерс» приезжал, она прямо с подиума в него и порхнула, даже не переоделась. Говорят, где-то ближе к Москве обосновалась, мехами торгует. Руслан ее устроил.
Бармен дернулся и снова сверкнул очками. Катя не отреагировала.
– Ну да, ну да… - задумчиво проговорил я, понизив голос. - Руслан у вас - большой человек. Он что, глава администрации?
Катя звонко и от души рассмеялась:
– Ну, ты даешь, Леша! - И тут же задумалась. - Глава - не глава, а самый главный. Он и меня ведь в люди вытащил. Школу кончила - куда деваться? Учиться дальше? Зачем? Никакого смысла. Хотела работать пойти. У нас тут раньше фабрика была, мама еще на ней работала. Много рассказывала. Там хорошо было. Всякие путевки, профилактории, кружки, самодеятельность, учеба разная, квартиры давали. Свой дом отдыха в Крыму держали. И все, считай, бесплатно…
– И что же?
Катя вздохнула.
– Да кто-то купил ее. И закрыли фабрику.
– Может, Руслан купил? Чтобы девочки не на фабрику шли, а в бордель?
Я думал, она обидится, но Катя только пожала плечами, безразлично так: какая разница…
– Ну, деваться некуда, а жить надо. Пошла в киоск торговать. Надоело. Владельцу - дай, охраннику дай, под оптовика тоже ложись… Надоело. И тут меня Алка с Русланом свела. Не с самим, конечно. Я-то его всего раз и видела. Он меня сюда устроил.
– Нравится здесь?
– Жить можно, - безразлично отозвалась она. - Платят неплохо. Правда, клиентов все-таки подбрасывают иногда. А что делать? Надо зарабатывать свои миллионы…
– А зачем тебе миллионы?
Катя грустно посмотрела на меня, будто очень пожалела дурачка, и серьезно сказала:
– Квартиру куплю, обставлю и выйду замуж за хорошего парня. Буду его любить, ухаживать, заботиться, детей ему рожу…
– А что же - никого еще не любила?
– Любила, как же… - Она вздохнула. - Сразу после школы. Потом он меня своему приятелю отдал.
– Прямо так и отдал? - удивился я.
– Ну, не прямо, за деньги, да и побил не много на прощанье…
Она говорила о своей жизни легко, с улыбкой, будто и не могло у нее быть другой судьбы - простой, чистой, среди нормальных людей, которые не продают своих любимых. Она была уверена, что какой-то Руслан вправе распоряжаться ею как собственностью, заставлять на себя работать, ложиться под нужных ему людей, безропотно погибнуть, захлебнувшись этой грязью, когда она станет ненужной или в чем-то помешает ему в его делах… Что-то страшное происходит с нашими людьми. Я невольно подумал о Костике, который тоже крутится в этом безжалостном, жестоком мире, которого тоже может кто-то унизить, купить, продать, уничтожить…
– Слушай, - оживилась Катя. - Мы здесь все равно не поговорим. Может, заглянешь вечерком ко мне? Я рядом живу, возле универсама, дом шесть, квартира двенадцать. Заходи, а? Просто так, по-хорошему. Без денег.
– Девочка, у меня сын - твой ровесник.
– Ну и что? - искренне удивилась она. - Знаешь, я каких старцев шевелила? А ты ведь мужчина, я чувствую. Или, может, ты - голубой? Не похож вроде.
Я усмехнулся:
– Красно-коричневый!
– Иди ты! - восхитилась Катя. - Дай-ка на тебя хорошенько посмотреть, - она откинула голову. - Ха! Обычный мужик, даже симпатичный, хоть седоват немного, но тебе это идет. А где же твой звериный оскал?
– Дома оставил, - пояснил я. - Мне он только на сборищах нужен.
– Вот ты и скажи - почему так: если демократы, то «светлые лица и митинг», а если коммунисты, то «звериный оскал и сборище»?
– Ты же сама знаешь. Потому что мы - злодеи. Хотим, чтоб ты училась, а не по кабакам шлялась, чтобы…
– …Все ясно - и загнать нас снова в тоталитаризм, в культ личности, в концлагеря. Ну ладно, это мы все проходили, - она загасила сигарету. - Не хочешь сам - познакомь с сыном, может, это моя судьба? Он похож на тебя? Небось студент или композитор?
– Ладно, Катя, хватит дурачиться. Мне пора.
– Ну, - она огорченно надула губки. - Хоть адрес оставь - я к тебе как-нибудь забегу.
– Нет у меня адреса. Ты лучше припомни, куда Алка перебралась, и фамилию ее скажи, ладно?
– Странный ты мужик. Совсем не тем интересуешься. Но я для тебя на все готова: фамилия Алкина - Снежко, а живет она не то в Ногинске, не то в Норильске, в общем, рядом с Москвой. Разыщешь ее - привет передай.
Я подозвал очкастого бармена и, несмотря на протестующий визг, расплатился наличными. Толкнув стеклянную дверь, я оглянулся. Бармен смотрел мне вслед и что-то зло, угрожающе выговаривал съежившейся Кате. Прощай, Кэт…
Я сел в машину, запустил двигатель. Белобрысый нагло-обиженно протянул руку:
– А пиво, шеф?
Большим пальцем я потыкал за спину:
– Все не бери, мне оставь.
Он ухмыльнулся, сгреб несколько банок.
– Решил вопросы? Серафиму обаял?
– Да это мелочь, - озабоченно пожаловался я. - Шеф мне велел еще с Русланом связаться. А где его искать? Ни адреса не дал, ни фамилии. И попробуй спроси: зарычит и проглотит.
– Руслан здесь редко бывает, - настороженно отстранился белобрысый. - Он в других местах обитает.
И я понял, что больше он не скажет ни слова. Что искать Руслана надо с другого конца.
В Ногинск (а не в Норильск) я добрался уже к вечеру. Поболтавшись в демонстрационном зале магазина «Меха», приглядел девицу по имени Алка, проводил ее (скрытно) до дома, выждал немного и позвонил.
