Роман послушно взял бумажку, всыпал себе в рот содержимое и запил большим количеством воды.
— Как вкусно пахнет жареное мясо, — проговорил он. — Сто лет уже не ел ничего жареного. А вы знаете, как моя Ирка готовит мясо! Объедение! И вообще она отлично готовит. Вы обязательно приедете к нам в гости, — кладя на тарелку (там оказалась и такая роскошь, как оловянная посуда) кусок мяса, словоохотливо продолжал Уманцев. — Кстати, у нас же будет новоселье, если не двухкомнатную, то уж однокомнатную без сомнения дадут. И вы, — жадно кусая мясо и торопливо пережевывая, говорил он, — обязательно должны прийти. Будете самым дорогим гостем.
Алексей с улыбкой смотрел на Романа.
— А я думал, что жар у вас прошел.
Роман непонимающе взглянул на Вязигина.
— Ну как же мы встретимся? Мы же непримиримые идеологические враги. Так решило ваше правительство. Вы можете себе представить, чтобы потомственный дворянин, проживающий в ЮАР, пришел в гости к советскому инженеру?
Рука Романа с куском мяса на вилке опустилась на стол. Лицо стало жалким, растерянным. Он глухо пробормотал:
— Ну отчего так? — замолчал. Криво усмехнулся: — Да, это и впрямь смешно. «Режим Претории», «Расовая дискриминация в ЮАР», «ЮАРовские наемники», «Расстрел чернокожих в рабочем пригороде Иоганнесбурга», — отчеканил Уманцев названия передовых статей, которые сотрудники лаборатории вынуждены были читать на обязательном политчасе каждую пятницу. — А вот рассказать, как вы спасли мне жизнь, я не смогу. Потому что советский человек не имеет права принять помощь от врага. Ну какой вы мне враг?
— Увы, решаем не мы. Но все равно, спасибо за приглашение. Может, когда-нибудь, если не мы, то наши дети смогут запросто ездить друг к другу. А пока я даже не имею права взглянуть на свою родину. Но не будем портить мрачными мыслями нашу трапезу.
Позавтракав, Роман стал собираться в дорогу.
— Нет, — сказал Вязигин, — мы еще на один день задержимся здесь. Вам необходимо как следует отдохнуть.
— А далеко до той деревни?
— Не очень. И хотя мы немного отклонились от прямого пути, думаю, завтра, еще до захода солнца, мы доберемся до нее.
Роман хотел спросить Алексея, где они вообще находятся, но не спросил, чувствуя, что ответ будет туманным.
— Ну раз вы советуете отдыхать, то я лягу, — сказал он.
— Да, конечно, — ответил Алексей, а сам, скрестив руки на груди, в задумчивости прошелся по комнате, затем взял стул и подсел к кровати.
— Странно обнаружить в джунглях такой дом, — проговорил Роман.
— Да, действительно, странно. Как я уже вам говорил, его построил один отшельник, уставший от жизни в Европе, а может быть, бежавший от правосудия, кто знает.
— Но почему его никто не разворует? Смотрите, здесь есть все для жизни.
— А зачем разворовывать? Вот я, к примеру, был в нем уже однажды. Ничего не тронул. Вернулся, и он опять к моим услугам, и точно так же поступают остальные. Опасность оказаться в этих местах без помощи невольно заставляет людей подумать и о других.
— Вы правы, — согласился Роман. — Я в самом страшном сне не мог увидеть того, что произошло со мной. Мне до сих пор кажется, что я сплю и стоит проснуться, как окажусь у себя дома. — Он вздохнул. — Где он, мой дом?!.. А правда, Алексей, нам еще долго идти до побережья? — он горящими глазами посмотрел на него, надеясь услышать, что они почти рядом, дня три-четыре и раздастся плеск океана.
Вязигин в задумчивости водил рукой по давно не бритому подбородку.
— Но мы с вами расстанемся раньше, не доходя до побережья, — заметил он, — потому что едва кончатся джунгли, мы окажемся на территории, контролируемой МПЛА[3].
— Да, я понимаю. И все-таки, сколько же осталось?
— С неделю.
Раньше такое известие огорчило бы Романа: неделя в пути! Но теперь он едва не вскочил с кровати, приговаривая с улыбкой:
— Всего-то неделя!
— Да, — продолжая о чем-то напряженно думать, отозвался Алексей.
— Знаете что?.. — проговорил он, не выходя из задумчивости.
— Что? — с некоторой тревогой в голосе спросил Уманцев.
— Раз уж нас столь необычным образом свела судьба, и между нами возникли, смею надеяться, дружеские отношения, я хотел бы обратиться к вам с просьбой.
Уманцев только развел руками, не найдя сразу слов, чтобы выразить свою готовность оказать Вязигину любую услугу.
— Дело в том, что мои предки, второпях покидая Россию, в глубине души надеялись, что если не они, то их потомки вернутся на родину. А может быть, во избежание риска они не решились провозить через границу все фамильные драгоценности. Ведь, как известно, красные останавливали поезда, обыскивали и расстреливали тех, кто пытался вывезти с собою что-либо ценное. Поверьте, если бы эти драгоценности были нужны только моей семье, я не стал бы вас беспокоить и отчасти подвергать опасности, но они нужны для дела. Не знаю еще, что получится, но мы, потомки русских эмигрантов, хотим создать свою организацию…
Услышав слово «организация», Роман насторожился. Из истории он помнил, что белоэмигранты создавали много организаций по борьбе с коммунистами в надежде подорвать их строй изнутри. «Но сейчас, это вроде как бы анахронизм», — отметил он про себя и, не скрывая удивления, спросил:
— Неужели вы полагаете, что какая-то организация способна разрушить устои Советского Союза?
Алексей поднялся со стула и с легкой досадой ответил:
— Согласен, это звучит смешно. Но ведь все начинается с малого. В настоящее время обстановка в Советском Союзе очень напряженная. Хотя вы об этом можете лишь догадываться. Ведь от вас, насколько мне известно, скрывается истинное положение вещей. СССР — это колосс на глиняных ногах. Стоит только слегка подбить одну ногу, и он рухнет.
Роман опустил голову и потер шею.
— Не уверен, — ответил он после размышления. — Да, не спорю, что-то не ладится в стране. Начали эту перестройку, чем все закончится? — поднял он на Алексея глаза. — Но то, что Союз останется непоколебим, даю сто процентов.
— Ну на сто процентов нельзя ручаться даже за самого себя. У нас несколько другие сведения. Однако в любом случае надо предпринять попытку вернуть себе родину.
— История убедительно показала, что подобные попытки не увенчались успехом.
— История — это то, что уже свершилось, и свершили это люди. Почему не попытаться нам? Впрочем, эти подробности ни к чему. Моя же просьба состоит в следующем: встретиться с одним человеком, взять у него драгоценности и передать их другому человеку. Вы спросите, отчего этот первый человек не может их отдать второму без вашего посредничества?
Уманцев отрицательно покачал головой:
— Нет! Если нужно, то я готов выполнить вашу просьбу, не задавая лишних вопросов.
— Благодарю, — ответил Алексей. — Но все же хочу объяснить вам причину. Дело в том, что тот человек, которому мой прадед отдал на хранение наши драгоценности, как вы понимаете, уже давно умер, но он передал их по наследству своему сыну. Нам удалось восстановить с ним связь. Но на беду он оказался ученым, сосланным на поселение в Горький. А вы знаете, что иностранцам запрещен въезд в этот город. Поэтому мне нужен человек, которому разрешат посетить Горький. Второй поверенный живет в Таллинне. Он работник консульства Великобритании. Теперь вам понятно, почему они не могут встретиться и почему нужен посредник? — Вязигин замолчал и внимательно посмотрел на Уманцева. — Я буду не в претензии, если вы откажитесь. Это все-таки риск, — заметил он.
— Что вы! — с искренним возмущением вскричал Роман. — Я выполню ваше поручение! И буду рад, если хоть чем-то смогу отплатить вам за спасение жизни.
— Спасибо, — улыбнулся Алексей.
— Тогда, — начал он вновь после продолжительного молчания, — так как мы с вами вскоре расстанемся, вам надо запомнить адрес и номер телефона человека, живущего в Горьком. Но учтите, нужно действовать очень осторожно. Сейчас слежка за ним снята, но может быть возобновлена в любое время. Зовут этого человека Синягин Александр Михайлович. Живет он по адресу: ул. Южная, дом 14, дробь 2, кв. 11. Номер телефона: 37-44-23. Вам надо будет позвонить ему, используя для этого переговорный пункт, и сказать, что вы видели Алексея. Если он вам ответит, что очень рад, то слежки за ним нет, если спросит, как его здоровье, это значит, что сейчас встречаться с ним нельзя. Тогда вы перезвоните ему через несколько месяцев. Когда же вы с ним встретитесь, покажете ему мою печатку, вот эту, — указал Алексей на свой перстень-печатку, надетый на безымянный палец левой руки. — Он вам передаст сверток. После этого вы тотчас же возвращайтесь в Москву. Выждете с неделю и позвоните в Таллинн по телефону 16-45-11, Верескову Юрию Александровичу. Ему вы скажете то же самое. Если все будет в порядке, он спросит ваш номер телефона и позже сам позвонит вам уже из Москвы. Вы встретитесь, передадите ему сверток и мой перстень, — Алексей умолк, мысленно проверяя, все ли он сказал. — Может, у вас есть вопросы? — спросил он у приумолкшего Уманцева.
