За двадцать минут до встречи с депутатом я вышла из дома, пообещав тетушке, что к вечеру вернусь. Я быстро поймала машину и поехала на деловую встречу. Водитель мне попался неприятный, медлительный и очень надоедливый. Я рассчитывала добраться до места минут за пятнадцать, а с этим ротозеем можно все сорок минут тащиться. Вместо того чтоб на дорогу смотреть, он косится на меня, при этом несет какую-то несуразицу, параллельно хвастаясь, что все его друзья в восторге от того, как профессионально он водит машину. Все его друзья, наверное, эстонцы. Для них шестьдесят километров в час — это бешеная скорость.
— Вот я и говорю, — тарахтел водитель, косясь на мою коленку. — Настоящий спец видит опасность издалека. Вот я сразу вижу, едет передо мной какая-нибудь тачка, криво едет, на разделительную полосу заваливается. Значит, «чайник» за рулем или баба. От таких надо подальше держаться, я сразу перестраиваюсь в соседний ряд.
— Нельзя ли побыстрее? — перебила я его занимательный монолог.
— Конечно, красавица, — ответил водитель и увеличил скорость до шестидесяти пяти километров. — Вижу, пешеход стоит на обочине, дорогу перейти хочет, озирается, — как ни в чем не бывало продолжал он. — Пешеходы-то они разные бывают, кто с мозгами, а кто с полным их отсутствием. — Он некрасиво заржал. — Я в таких случаях сразу сбрасываю скорость, вот как сейчас.
Мне показалось, что мы просто встали, я с ужасом посмотрела на спидометр — тридцать километров. И это на полупустой дороге!
— Так, давайте-ка лучше я сяду за руль и покажу вам, что значит ездить профессионально, — решительно заявила я, вынуждая своего водителя остановиться. Когда машина встала, я отодвинула водительское сиденье назад.
— Э, э, красавица, ты что? — заволновался разговорчивый парень.
— Перебирайтесь назад, я тороплюсь.
Он послушно сполз на заднее сиденье, я заняла его место и, не раздумывая, надавила на газ, и через минуту мы уже неслись со скоростью сто километров в час, ловко перестраиваясь с одного ряда на другой.
— Разобьемся, дура! — причитал позади меня перепуганный водитель.
— Не успеем, — приободрила я его.
Через семь минут мы были на месте.
— Сколько я вам должна? — Я кокетливо посмотрела на водителя, он растекся на заднем сиденье и смотрел на меня немигающим взглядом.
— Слушай, я не понял, если тебе не понравилось, как я еду, почему другую машину не взяла?
Да, действительно, чего это я?
— Ты достал меня своими рассказами. — Мне в голову пришло хорошее объяснение. — Какой ты профессионал — ты «чайник».
— Теперь я тоже так подумал. — ответил он и улыбнулся. — Красавица.
От денег водитель отказался и поблагодарил за увлекательную поездку. Я же поспешила на аудиенцию к депутату Масленникову.
Его секретарша, дама лет сорока, в элегантном брючном костюме, сидела за компьютером и со знанием дела просматривала варианты поздравительных открыток. Собиралась кого-то поздравить, наверное. Мое появление ее немного смутило, она поспешно выключила монитор и посмотрела на меня недовольным взглядом.
— Что вам?
— У меня встреча с господином Масленниковым, — ответила я.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Охотникова Евгения Максимовна.
— Минуту, — она нажала на кнопку связи и сообщила господину депутату: — Александр Петрович, к вам Евгения Максимовна Охотникова.
— Пропустите, — сказал Масленников.
Секретарша кивнула мне и указала на дверь депутатского кабинета.
Я зашла и застала картину, которую и ожидала увидеть: Александр Петрович очень любил театрализованные представления, в которых он исполнял роль очень важного и занятого человека. Сколько раз я у него бывала, столько раз заставала его склонившимся за столом над стопкой документов. Поморщив лоб, Масленников делал вид, что внимательно читает какую-то важную бумагу и даже пометки на полях делает.
— Проходите, проходите, Евгения Максимовна. Одну минутку, — сказал он, не поднимая глаз.
— Да ладно, не напрягайся ты так, Масленников. Это же я пришла. — Я саркастически улыбнулась и подошла к его рабочему столу.
— Евгения Максимовна, — начал он, откладывая в сторону бумажки. — К вашему сведению. — Наконец-то он посмотрел на меня, и его тон мигом сменился. — Ого! — Он жадно разглядывал меня, не зная, где лучше зафиксировать взгляд — на глубоком декольте или на вырезе юбки. — Это ты? Не ожидал. Садись, пожалуйста. — Масленников выскочил из-за стола и энергично обежал его, чтоб самолично выдвинуть один из стульев, на который я могу сесть. — Садись, все нормально?
— Все нормально, — с улыбкой ответила я.
Он сел напротив меня, закинул ногу на ногу, скрестил ладони на коленке и спросил:
— Ну как дела? Рассказывай. Замуж не вышла?
— Александр Петрович, кажется, вы забыли о цели моего визита?
— Нет, я помню. Конечно, помню. Коньяк хочешь? — Он вскочил со своего места и пошел к секретеру.
— Нет. — Я сделала вид, что теряю терпение.
— А я, с твоего позволения, выпью рюмашечку. — Он налили себе граммов двести ароматной коричневой жидкости и в два глотка опустошил содержимое бокала.
— Ну и рюмашечки у тебя, на аквариум похожи по объему. Трусишь, что ли? Расслабиться надо?
— С тобой расслабишься, как же, — обиженно заметил он, закрыл секретер и вернулся на свое рабочее место. Поскольку ноги мои теперь были вне поля его зрения, он сосредоточился на декольте и впился своим масленым взглядом в область моей груди.
— Тогда переходим к делу? — поторопила я его.
— Хорошо, давай к делу. — Он откинулся на спинку кресла и приготовился завести деловой разговор. Коньяк сделал свое дело, Масленников немного расслабился. — Итак, ты работаешь на Лапина?
— Я работаю с Лапиным. — Я сделала акцент на слове «с».
— Хорошо, пусть будет так. И он наплел тебе, что не?кто хочет забрать у него завод плитки?
— Вроде того, он пожаловался мне, что его завод хотят отобрать зажравшиеся дилеры.
— Даже так? — Масленников еще больше растянул губы в улыбке.
— Но я подозреваю, что дело тут не в дилерах, а в Мазепе.
— Как мило, это передавали в новостях?
— Нет, я всего лишь посидела пару часов в Интернете, — взяла я на себя заслуги Каменева.
— Ну хорошо, можешь не рассказывать мне о своих источниках, не в этом суть.
— А в чем?
— А в том, что ты, как я уже говорил, владеешь не всей информацией. Хочешь, я расскажу тебе, как все было на самом деле?
— Мечтаю об этом, — усмехнулась я.
— В славном городе Черкассы, что на Украине, был завод керамической плитки, — начал Масленников свой длинный монолог. — Во времена советской власти функционировал он на полную катушку, а в перестроечные времена стал медленно сдавать обороты, пока совсем не вышел из строя. Вот тогда-то выяснилось, что у правительства нет денег на ремонт, на новые линии, на дизайнеров. И завод встал. Лет десять назад его выкупил некто Смирнов и сделал из завода акционерное общество. Постепенно завод разросся и стал открывать дилерские сети в соседних городах. В это время у нас, в Тарасове, предприимчивый Лапин Анатолий Сергеевич открыл свое дело по продаже плитки. Дела шли неплохо. И в какой-то момент Черкасский завод плитки предложил ему сделать из своего предприятия торговый дом. Таким образом, торговый дом Лапина стал единственным связующим звеном между заводом и дилерской сетью. Завод отпускал плитку Лапину, он с небольшой наценкой давал плитку дилерам и сам параллельно торговал. Будучи в статусе торгового дома, предприятие Лапина шагнуло далеко вперед. Настал момент, когда надо было вкладываться и развиваться. И решили тогда Смирнов и Лапин, что построят они еще один небольшой завод по производству плитки. У нас, в Тарасове. Ты меня слушаешь, Женя?
— Да, да, слушаю внимательно, продолжай. — Масленников, наверное, рассчитывал, что я уже на этом этапе его рассказа должна возненавидеть своего клиента и сдать его с потрохами, но я не стала растрачиваться раньше времени.
— Так вот, — продолжил он. — Лапин взялся за составление договора, согласно которому каждая сторона вносит определенную часть денег в строго отведенные сроки. Допустим, с пятого по десятое декабря харьковский завод должен внести энную сумму денег, а с двадцатого по двадцать пятое — торговый дом Лапина. Гражданин Смирнов, наверное, не очень внимательно изучил документы и к срокам оплаты отнесся ветрено. Он поставил свою подпись, но не заметил маленький пунктик, который, как обычно, значится где-нибудь в конце документа мелким шрифтом. А там было написано: если одна из сторон сорвет сроки оплаты строительства завода, то вторая сторона становится единственным акционером нового завода. Вот так. Из-за юридической уловки Лапин стал единоличным владельцем Тарасовского завода керамической плитки.
