— Так вы специально нигде не учились?
— Почему же, учился. — Он снова улыбнулся. — Учился у наших врагов. По заданию резидентуры я внедрился в немецкую разведывательную школу, где получил хорошую подготовку. Двусторонней радиосвязи, например, тайнописи, пользованию шифрами. А когда закончил школу, сообщил имена своих сокурсников нашему резиденту. Большинство из них перехватили сразу после заброски в Советский Союз.
— Интересная у вас жизнь.
— Да, дочка, очень интересная была у меня жизнь. А теперь вот сижу, как простой пенсионер, и жду выпуска новостей по телевизору, — с грустью закончил Лапин-старший.
Наш долгий ночной разговор подошел к концу, старик ушел в комнату, я удобно устроилась в кресле и закрыла глаза.
На утро у меня были кое-какие планы, так что долго валяться в кресле я не могла, встала, размялась после сна и поставила чайник. Сергей Сергеевич, разбуженный моими шумными хлопотами у плиты, вышел на кухню.
— Евгения Максимовна, вы куда-то уходите?
— О, Сергей Сергеевич, хорошо, что вы встали. Мне надо уехать, но я хочу оставить вам вот это, — я вытащила конфискованный мною у водителя «Скорой помощи» мобильный телефон. — Это телефон, в него я поставила свою сим-карту. Карта эта новая, пользуюсь я ею редко, потому номер телефона никому, кроме меня, неизвестен. Так что, если он зазвонит, не сомневайтесь, звоню я, какой бы номер ни высветился на экране. В телефон я вбила номер, которым пользуюсь сейчас. Вы сможете в любой момент позвонить мне.
— До этого как-то обходились без связи, — старик крутил в руках мобильную игрушку.
— До этого Анатолий был более-менее адекватен, а теперь он непредсказуем. Мало ли какая блажь ему в голову придет. А меня на месте не будет.
— Какая бы блажь ему в голову ни пришла, я ее быстро выбью, — резко ответил Лапин-старший.
— В любом случае нам лучше держать связь. — Я уже устала отговаривать Сергея Сергеевича от насильственных методов воспитания непутевого сына.
— Хорошо, — согласился он.
Я не стала забивать желудок полуфабрикатами, потому что была уверена: скоро смогу полакомиться вкусным завтраком от тети Милы. Она наверняка напекла пирогов или запекла курочку под сырным соусом.
Тетя Мила, как всегда, оправдала мои гастрономические надежды. Она напекла целый ворох блинчиков, сдобрила их сахарной сметаной и свернула в тонкие трубочки. Блины пропитались сметаной и стали сочные, мягкие, аппетитные. В буквальном смысле слова таяли во рту. Тетя Мила с нескрываемым восторгом смотрела, как я уплетаю ее стряпню. Она просто обожала смотреть, как я ем, и я всегда баловала ее своим здоровым аппетитом.
— Как работа? — поинтересовалась тетушка, когда я отодвинула на край стола тарелку с остатками блинных трубочек и глотнула ароматного черного кофе.
— Нормальная, на удивление спокойная, — ответила я равнодушно.
— Ой, сплюнь три раза, — забеспокоилась тетя Мила. — Хорошо, что работа несложная, а то я всегда так волнуюсь, когда ты подолгу отсутствуешь и не звонишь.
— Так разве я долго отсутствовала?
— Нет, но я все равно беспокоюсь.
После завтрака я пошла к себе в комнату и сразу включила компьютер. Вчера в суматохе мне не удалось поговорить с Каменевым и получить от него информацию по заводу керамической плитки. Я посмотрела на часы, начало десятого, время вполне подходящее для звонков. Надеюсь, Олег не сильно разозлится, если я его разбужу.
Я набрала номер Каменева, он ответил почти сразу:
— Привет, Охотникова.
— Извини, Олег, вчера не могла говорить.
— Да я понял, понял. Пули, гранаты. Типичная для тебя ситуация. — Он усмехнулся. — Ну что, готова забить свою прелестную головку лишней информацией?
— Готова.
— В общем, так, — резво начал Олег, — Лапин Анатолий Сергеевич, директор Тарасовского завода керамической плитки. Я поднял всю имеющуюся информацию о нем, есть тут некоторые странности, хотя ничего криминального я не нашел. Лапин начинал простым продавцом плитки, потихоньку втянулся, накопил капитал, открыл свое дело. У него, похоже, оказалась хорошая предпринимательская хватка, потому что довольно быстро его взял под свою крышу Черкасский завод керамической плитки, то есть Лапину предложили стать директором торгового дома от завода. А это значит, что весь товар завода проходил через руки Лапина.
— Пока все достаточно логично, — отметила я. — Но о каких странностях ты говорил, Олег?
— Дело в том, что Черкасский завод решил построить филиал по производству плитки у нас, в Тарасове. И вроде как строительство велось на деньги самого завода и торгового дома Лапина, но в итоге весь Тарасовский завод достался одному Лапину. Это мне показалось странным, хотя я далек от бизнеса, возможно, партнеры договорились об этом заранее.
— Хорошо, — протянула я. Полученная от Каменева информация пока никак не помогала мне в ведомом деле. — А что ты можешь сказать про «Керамдом», торговый дом Тарасовского завода?
— Какой еще «Керамдом»? — искренне удивился Олег.
— Ну как же, — теперь настала моя очередь удивляться. — «Керамдом», самый крупный дилер завода, через него идут все поставки с завода.
— Не знаю я ничего про «Керамдом», в документах он не фигурирует. У Тарасовского завода есть дилерские дома, но «Керамдома» среди них нет.
— Ты уверен? — с недоверием поинтересовалась я.
— Абсолютно. — Оснований не верить Каменеву у меня не было, а вот Лапину-младшему с этой минуты я перестала доверять. — Слушай, Олег, ты можешь узнать, кто у Лапина заместитель?
— Уже узнал, Федор Фролов.
— Мне нужно с ним встретиться, — заявила я.
— Записывай телефон.
Я связалась с Фроловым сразу, как только закончила разговор с Каменевым. Мне был крайне неприятен тот факт, что Анатолий Лапин, нанимая меня на работу, выдумал какую-то нелепую историю о своих преследователях, и я хотела как можно быстрее расставить все точки над «i». Фролову я представилась адвокатом Лапина, и он назначил мне встречу в ресторане в свой обеденный перерыв.
Федор Валентинович, именно так он представился, оказался мужчиной интересным, подтянутым, с золотистым загаром.
— Два дня назад вернулся с Кипра, — сообщил Фролов, — даже не знал, что тут такие жуткие события вокруг нашего завода происходят.
— Что вы имеете в виду? — Я немедленно уцепилась за словосочетание «жуткие события».
— Но как же, Анатолия обвиняют в убийстве Веры Ветровой, разве вы не по этому поводу хотели со мной встретиться?
— По этому, — я кивнула, — но почему вы называете их жуткими? Вы верите в то, что Анатолий убил свою возлюбленную?
— Честно говоря, не очень.
— Федор Валентинович, может, вас удивят мои вопросы, но прежде чем говорить о Ветровой, я хотела бы узнать кое-что о вашем бизнесе.
— Спрашивайте, — с готовностью ответил он.
— Меня интересует торговый дом вашего завода, «Керамдом». — Я внимательно посмотрела на своего собеседника.
— Как вы сказали? — Он нахмурился, — «Керамдом»?
— Именно.
— Но у нашего завода нет представительства с таким названием.
— Вы уверены?
— Абсолютно, — Фролов повторил слова Каменева. — А откуда у вас такая информация?
— Это неважно, — отмахнулась я. — Значит, у вашего завода нет торгового дома?
— Пока нет, мы со всеми работаем на равных условиях, хотя в перспективе планировали создать торговый дом, но на сегодняшний день это только проекты, до дела еще не дошло. А почему вы спрашиваете? — Он был искренне удивлен моим вопросам.
— Поверьте, у меня есть причины задавать вам эти вопросы. — Я пыталась уйти от прямого ответа. — А что вы можете сказать о Черкасском заводе плитки?
— А что тут говорить? — Фролов удивленно пожал плечами. — Черкасский завод в свое время помог нам построить свой завод, но на сегодняшний день мы с ним никак не сотрудничаем.
— И вас это не удивляет?
— Ну, — он замялся, — когда велось строительство, я еще не работал на Лапина, поэтому понятия не имею, почему так получилось…
— Что получилось?
— Что строили вместе, а все досталось нам. Думаю, такова была предварительная договоренность, — не очень уверенно ответил Фролов.
Из нашего разговора с Фроловым одно я поняла точно: Анатолий Лапин что-то скрывает. Он никак не рассчитывал на то, что я начну разбираться в его деловых контактах. Он выдумал нелепого противника, обозначив его достаточно правдоподобно, торговый дом «Керамдом», а я, как дилетант, легко клюнула на наживку и взялась за дело. Теперь это дело принимало иной оборот.
— Простите, — мои молчаливые размышления прервал Фролов, — вы же адвокат Анатолия, я думал, вы хотите поговорить со мной о Ветровой…
— Да, — быстро ответила я, — хочу.
