– И когда ты намереваешься кончить?
– Не знаю. Может быть, через пару недель.
– М-да, оргазм затягивается… Ладно, в конце концов, уже кое-что! Давай тогда, подруга, выпьем! – Илюшина с щедрой горочкой плеснула ликер в чашки. – За твое «подумать» и за возвращение блудной дочери Наталии! В чем лично я нисколько не сомневаюсь!
И подруги шутливо чокнулись чашками с кофе…
* * *
В начале десятого загрузившийся под ватерлинию Мешечко ввалился в конспиративную квартиру. Не обнаружив в оперской не только признаков личного состава, но даже и призрака ответственного дежурного Холина, он с грохотом протопал в «курилку» и рванул на себя дверь так, что оторвал державшуюся на одном шурупе ручку. Здесь перед его глазами открылась до тошноты знакомая, без единого намека на оригинальность картина: сидящие за столом друг напротив друга два друга – Холин и Вучетич. Между ними, выстроившись вдоль демаркационной линии, стояли початая бутылка водки, банка с солеными огурцами и дым коромыслом.
– …Вот я тогда Любке и говорю: такую мобилу перед серьезными людя́ми светить не стану, – с жаром вещал хмельной Григорий. – О! Андрюха! Ну наконец-то!
– НЕ ПОНЯЛ! Парни! Вы что, совсем оструели?!! Это че, типа розыгрыш такой?
– Ваш бродь, да ты чего? Как с цепи-то? – искренне удивился такому заходу Виталий.
– Нет, вы кого во мне увидали, а?!! Это что? Это оно, блядь, и есть?! Ваше не терпящее отлагательств срочное дело?!! Вам что, больше набухаться негде?!! Ведь только вчера на этом самом месте всех раком поставили, танцевать заставили! А сегодня по новой?!! Совсем страх потеряли?!! Разэтосамились?!!!
– Господин хороший! – взмолился Вучетич. – Андрюха! Не вели казнить – вели слово молвить!
Мешечко рывком подхватил стул, шарахнул им об пол и, тяжело опустившись, рявкнул:
– Слушаю!!!
– Переверни, будь ласка! – Виталий указал на два прямоугольника фотографий, лежащих на столешнице «мордой вниз» аккурат между двумя стаканами.
– А жопку тебе не потереть? Кухонным ершиком? – снова взорвался Андрей, поражаясь наглому интонационному спокойствию вконец отбившегося от рук подчиненного. – Ты с Трефиловым с утра встретился? Приметы курьера с него срисовал? Почему мне после не отзвонился? Или мои приказы для вас теперь что? Пустое место? Собака лает – ветер носит?
Вучетич посмотрел на беснующегося шефа с легким оттенком укоризны и картинно вздохнул:
– Отвечаю по пунктам, в порядке заданных вопросов. С Трефиловым встретился. Приметы курьера не срисовал и вообще – постарался разговоры с вышеупомянутым журналистом скоренько закруглить и удалиться. Отзвониться не мог по причине разрядившейся трубки. Ваши приказы, Андрей Иванович, для меня не пустое, а напротив, самое что ни на есть полное место. «Собака лает – ветер носит» – это устойчивое сочетание, именующееся также как «пословица»… И все-таки, Андрюх, фотки переверни, а? Сначала левую, а потом правую.
– В самом деле. Что тебе, трудно, что ли? – поддержал друга Холин.
Мешечко брезгливо перевернул фотографию.
– Ну? И что, по-вашему, я должен узреть в этих размазанных потерпевших харях?
– А ты всмотрись повнимательней. К слову, это увеличенный, а затем почищенный снимок двух зайчат из интернет-кафе «Матрица». Не узнаёшь того, который ближе?
– Твою мать!!! Это же Трефилов!
– Вот тебе и дополнительный ответ на вопросы № 1 и № 2,– наслаждаясь триумфом, нарочито небрежно бросил Виталий. Но потом, не удержавшись, подкинул подробностей: – Я сам, как только с редакционной вахты его заприметил, охренел люто. Смотрю, ползет на полусогнутых точная копия нашего агента Смита.
Хохотнув, Холин тут же затянул, довольный:
…Жаль, что не было там фотографа, –
Он хороший заснял бы портрет:
Дама в шляпочке и бюстгальтере,
А на ем и того даже нет!..
– А почему на полусогнутых? – поинтересовался Андрей.
– Я, конечно, при этой сцене лично не присутствовал. Обратно, я не фрейдист и не физиогномист, – опередив Вучетича, с важным видом взялся рассуждать Григорий. – Но думается мне, братцы, что этот ваш Трефилов в эту роковую минуту был малость обосрамшись.
– С чего вдруг?
– Для невтыковых поясняю: журналистишки – натуры творческие, а потому нервические и эмоциональные. Ему сказали, что из милиции пришли, вот он и того… Нафантазировал о наболевшем.
– Во-во. «Что это там за шаги на лестнице? А это нас арестовывать идут», – согласился Вучетич.
– Виталь, я надеюсь, ты ему ничего такого…
– Обижаешь, начальник.
– А как выкрутился?
– Я ж эту козью морду еще в прошлый визит мельком встречал, когда он в редакционную серверную заглядывал, жалом водил. Вот я Трефилову и наплел: дескать, во время прошлого визита где-то запонку с брюликом обронил. Теперь вот хожу по местам боевой славы – мало ли кто, часом, нашел-подобрал?
– Поверил?
– Вроде как. По крайней мере нечто похожее на вздох облегчения исторгнул. После чего одарил меня таким взглядом – я вас умоляю!
– Ясень пень! Коррумпированные менты сначала брюликами почем зря сорят, а потом по редакциям ходют, серьезных людей от работы отрывают, – заржал Холин. – Андрюх, пора правую фотку переворачивать.
– Если честно, я уже даже боюсь, – признался Мешок. – Если вы и второго хрюнделя умудрились сыскать…
На второй фотографии Андрей увидел изображение бесформенно-расплывшегося нечто, по поверхности которого были крупно растянуты цифры.
– А что сие значит?
– Это увеличенный фрагмент ствольной крышки автомата с выбитым на ней пятизначным серийным номером, – пояснил Вучетич. – Это тот, который на снимке держит чувак справа. Парни держат автоматы дулами друг к другу, поэтому на втором стволе номера не видно.
На физиономии Мешечко отразилось сильнейшее потрясение:
– Обалдеть! Виталя! Как тебе это удалось?
– А оно тебе надо? Ты же все равно не поймешь. Просто, вернувшись из редакции, я решил немного поразвлекаться с новой версией фотошопа. Для эксперимента взял файл, перекачанный от Цыганковой. Поколдовал с яркостью, с контрастностью, применил интерполяцию, и вот – «пожалуйте бриться».
– Ты даже не представляешь, дурачина, как это важно! – засуетился Андрей. – Надо срочно звонить и ехать… – он посмотрел на часы. – Ах ты, черт! Слишком поздно.
– Уже.
– Что «уже»?
– У Гришки есть знакомые в лицензионно-разрешительной системе. Он к ним обратился, и те скоренько прокинули номер по картотеке.
– Ствол, конечно же, «левый»?
Мешок затаил дыхание.
– Отнюдь. Самый что ни на есть правый, – буднично отозвался Холин.
– Ну!!!! Не томи!
– Я надеюсь, что отныне мы с Виталькой будем пожизненно реабилитированы в глазах руководства отдела?
– Безусловно!
– Виталя, ты свидетель!.. В общем, этот автомат стоит на балансе батальона ОВО при УВД Центрального района. Конкретно: закреплен за старшиной милиции Сергеем Канищевым.
– Блеск! Надо срочно звонить в Центральный ОВО!
– Уже. У Канищева сегодня отсыпной. Завтра утром он заступает на службу. Развод в батальоне начинается в 9:00.
– Отлично! – Мешечко азартно хлопнул себя по коленкам. – Гришка, тогда я завтра с утра за тобой заеду, и мы аккурат к девяти туда и подскочим. Виталя, тебя это тоже касается. Я, кстати, могу тебя прямо из дома забрать, мне всё одно по пути.
– Спасибо, конечно, но я сегодня снова здесь заночую. А то, боюсь, моя меня до смерти запилит. Четвертый день подряд киряю, – виновато признался Виталий и задумчиво потер лоб. – И что за полоса такая пошла?
– Полоса что надо! – не согласился Холин.
– А с вами к «овошникам» я обратно не могу. У меня завтра с утра… Короче, дельце одно намечается.
– Что за дельце?
– Да так. После расскажу, – ушел от ответа Вучетич и взялся за бутылку. – Андрюх, ты как, накатишь с нами? За творческие успехи?
– За успехи – обязательно!
– Вот это дело, голуба! – хлопнул в ладони Григорий. – А то ворвался, понимаешь, нахамил, обматерил! «Вам что, больше бухать негде?» Притом что сам заявился кривой как… передача Петросяна! Что, проводы генерал-майора Ширяева прошли успешно?
– Не то слово.
– Гришк, ты так и не дорассказал за телефон, – напомнил Вучетич, вылавливая из банки в панике разбегающиеся огурцы.
– Так а чего там еще рассказывать? Говорю Любке: забирай эту мобилу, к чертовой бабушке, пока я ее не расколотил, и неси назад в магазин. Менять.
– А чего за телефон-то? – не понял сути Мешечко.
– Да это Любка ему на день рождения новую трубку подарила, «Nokia 7280».
– И чего?
– Ну ты, Андрюха, блин, даешь! – возмутился Холин. – Элементарных вещей не знаешь! С такими трубками только педрилы конченые ходят!
