– Теперь поняла. И что ты предлагаешь сделать с этими списками?
– Просеять. Отделить зерна от плевел.
– А зерна в твоей интерпретации – это?..
– Это странные звонки и странные номера. Выбивающиеся, скажем так, из общего ряда. Причем в первую очередь меня интересуют звонки, проходившие незадолго «до» и недолго «после» трех, на мой взгляд, ключевых эпизодов.
Ольга задумалась:
– Первый – это убийство Айрапетяна. Так?
– Так точно.
– Второй – стрельба на Фонтанке?
– Обратно точно.
– А третий… Иван Демидович? Поезд?
– Умница, – расцвел Мешок. – Я всегда не устаю говорить, что ты у меня – большая умница.
– Опять «я у тебя»?
– Да. Опять и снова! – воспользовавшись тем, что сейчас Ольга нервно теребила в руке флешку, он попытался снова захватить ее ладонь. Но Прилепина на этот раз была на чеку. – Олька! Ты даже не представляешь, как я хочу тебя!
– Андрей, успокойся! Всё! – Ольга сердито тряхнула челкой, отводя взгляд куда-то в сторону.
– Что всё?
– Всё, наши дети напрыгались.
Мешечко рассеянно обернулся:
– Действительно. Похоже, даже чересчур. Жаль.
– Кого? Их или нас?
– Всех, – вздохнул Андрей. – Ну что ж, ничего не поделаешь. Предлагаю на этом рабочую часть нашего мимолетного свидания считать завершенной и плавно переходить к индивидуальным развлекательным программам. Вот только, Олька, ты ведь мне так и не ответила: берешься за халтуру?
– А куда деваться? Берусь.
– Спасибо.
– За такое не благодарят. Слушай, так, может, и вы с нами в зоопарк?
– Увы нам. У Алиски серьезная аллергия на животных – на запах и шерсть. Из-за этого всё наше общение с фауной сводится исключительно к просмотру Animal Planet. Так что мы сейчас на «Диво-Остров».
Родители поднялись навстречу ускорившимся, перешедшим на галоп чадам, и через пару секунд те, с разбегу, синхронно воткнулись: Алиса – в живот папе, Денис – в грудь маме. Ольга и Андрей молча переглянулись, и Мешок показал глазами, что сейчас был бы не прочь оказаться на месте Дениса.
В ответ Прилепина грозно погрозила ему кулаком…
…Поскольку панды в ленинградском зоопарке отродясь не водились («Полный отстой!» – отреагировал на это известие Прилепин-младший), осмотр зверюг начали с вольеров с хищниками («Хоть тигры-то есть?»).
По дороге к тиграм купили по мороженому. Некоторое время Денис молча и сосредоточенно кусал эскимо, а потом вдруг неожиданно притормозил, серьезно посмотрел на мать и задал, видимо, все это время мучивший его лобовой вопрос:
– Ма, а ты случайно не собираешься жениться на дяде Андрее?
– Нет, – ошарашенно уставилась на сына Ольга. – У него есть своя жена, мама Алисы. А почему ты спрашиваешь?
– Да так.
– И все-таки?
– Когда мы с Алисой стояли в очереди на батут, она сказала, что слышала, как ее мама говорила по телефону какой-то тете Анжеле, что собирается разводиться со своим. Как тогда вы с папой.
– Разводиться? Так и сказала? – растерянно переспросила Прилепина.
– Ага, – подтвердил сын и с важным видом, почти дословно процитировал слова новой подружки: – «Но это не потому, что она сама наставила своему благоверному рога».
– А почему? – автоматически вырвалось у Ольги.
– «А потому что если женщина до тридцати пяти лет не использует своего шанса начать новую жизнь, то всю оставшуюся жизнь она будет вынуждена довольствоваться старой…» Ма, а как их ставят?
– Кого?
– Рога.
– Не знаю.
– На присосках, наверное? – внес рационализаторское предложение сын.
– Да, скорее всего, именно так и ставят.
– Ма, а если они на самом деле разведутся, дядя Андрей ведь может захотеть жениться на тебе?
– Теоретически может, – помедлив с ответом, призналась Ольга.
– Он, вообще-то, нормальный. Но все равно папа мне нравится больше… Ма, а чтобы начать новую жизнь, сначала нужно умереть, да?
– Денис, не уподобляйся среднестатистическому четырехлетнему ребенку, – начала понемножечку заводиться Ольга. – Ты ведь сам говоришь, что уже взрослый.
– А почему четырехлетнему?
– Потому что, по статистике, четырехлетний ребенок в день задает до четырехсот вопросов. Ой! Смотри, кажется, тигрята повылезали!
«Как же они сейчас кстати повылезали!»
– Где?! Вау! Я побежал! – Дениска со всех ног бросился к вольеру и стал активно вклиниваться в толпу посетителей. Учитывая, что в руке он продолжал держать тающее мороженое, толпа ворчливо расступалась. А Ольга меж тем продолжала стоять как вкопанная, мучительно пережевывая полученную от сына эксклюзивную информацию.
«Ох, матушки мои! Как же далеко всё зашло! Успеть бы обратную дорогу сыскать! А иначе… Иначе – край!..»
Санкт-Петербург,
7 сентября 2009 года,
понедельник, 13:19 мск
В четверть второго со стороны Благодатной улицы, утробно урча дизелем, во двор вкатил брюхатый, носорогообразный джип и, перегородив простор для прочей четырехколесной мелюзги, занял свое привычное место напротив подъезда Гурцелая. Водитель Дживан высунулся в открытое окошко и, как старому знакомому, помахал дежурившему на скамеечке Ильдару.
– Здорово, земляк! Как служба?
– Да ничего: служим – не тужим. А у тебя?
– Тоже неплохо.
– Как там твой первоклассник?
– Отлично. Вчера первую в своей жизни двойку получил.
– Лиха беда начало.
– Чего?
– Я говорю: то ли еще будет!
– Это точно.
Предвещая выход, запиликал домофон, и из подъезда вальяжно выплыл господин антирейдер в сопровождении Холина. Через пару секунд все трое – «гоблины» и барин, погрузились в прохладное чрево машины стоимостью всего-то в сто пятьдесят милицейских окладов. («В попугаях» оно, конечно, дороже будет.)
– Куда едем, Анзори Паатович? – обернулся к хозяину Дживан.
– В «Амбассадор».
– Понял.
Джип плавно и величаво тронулся с места.
Операция «Детский сад» началась…
…Женя Крутов стоял у приоткрытого на пол-локтя окна на площадке между вторым и третьим этажами и сосредоточенно разминал пальцы правой руки: после двух дней тренировок со столь экзотическим оружием они, с непривычки, побаливали. Лежащий на подоконнике самопальный арбалет работы кустаря-одиночки Вучетича, заряженный свежевыкрашенной черной стрелой, он предусмотрительно накрыл курткой – на случай внезапного прохода кого-то из жильцов.
Из арки напротив неторопливо выкатилась мишень и, включив поворотники, притормозила, пропуская машины, идущие в сторону Московского проспекта. Более-менее отработанным за выходные движением Крутов вскинул арбалет, затаив дыхание, прицелился и нажал на спуск. Черная стрела с легким свистом метнулась в направлении цели…
…Джип Гурцелая вырулил на Благодатную, но уже в следующую секунду неожиданно просел на переднее левое колесо.
– Не понял?! Че за фигня? – удивился Дживан.
Заглушив мотор, он выглянул в окошко, смешно вытягивая шею.
– Что там у тебя? – недовольно спросил Гурцелая.
– Анзори Паатович! Мужчины! Там… там…
Потрясенный увиденным, водитель всё никак не мог сформулировать и докончить фразы. За него это сделал сидящий по левому борту Джамалов: выскочив на проезжую часть, он словно бы инстинктивно пригнулся и, с ходу оценив обстановку, нервно скомандовал:
– Сдавай задом! Быстро! Назад, во двор!!!
В неуклюже пятившийся раком джип Ильдар заскакивал уже на ходу…
…С грехом пополам зарулили во двор, вернувшись к исходной точке так и не начавшегося путешествия.
Остановились. Бледный как смерть Дживан обернулся к Джамалову, как к человеку, сохраняющему подобие спокойствия, с немым вопросом: дескать, теперь что?
– Гриша! – тревожно и отрывисто заговорил Ильдар. – Дуй в подворотню! Прикрой нас спереди и срочно запроси «пепелац». Похоже, у нас проблемы. Только осторожнее. Как бы там еще и огнестрел не отыскался!
Холин понимающе кивнул и без лишних слов покинул машину. Слегка охреневший от происходящего Анзори Паатович растерянно наблюдал, как тот, пригибаясь и осматриваясь по сторонам, бегом пересекает двор и скрывается в арке.
– Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит, да?
– Я тебе объясню, – мрачно зыркнул на Гурцелая Ильдар. – Потом. Если захочешь. А пока – лучше голову пригни. Береженого… ну, сам знаешь. – После этого он опасливо выбрался из джипа, присел на корточки и с немалым усилием вытянул из колеса железную стрелу.
Возвратившись в салон, Джамалов протянул хозяину трофей:
– Держи, я так понимаю, эта посылка адресована персонально тебе.
– Что за хрень? Это типа такие шутки, да? Со мной шутки кто-то вздумал шутить, да?! – закипела-забурлила горячая южная кровь Анзори Паатовича.
