— Леха… а как же Макс? — тихо сказал Климов. — То, что они убили Макса… это ничего?
— Я же не прошу замять это дело, — произнес Савичев, — я просто хочу отсрочить…
— Отсрочить? — перебил его президент «Кристалла». — То есть ты…
— То есть я предлагаю более тонкую игру, чем хочешь ты, Александр Иваныч, — еще более резко прервал его Алексей. — Я предлагаю бить Воронина его же оружием. В конце концов, он что, может убивать наших сколько ему заблагорассудится… а мы будем начинать эти суды да пересуды, которые, может быть, будут отправлены на доследование в Москву, где этого козла скорее всего оправдают! Я не силен в юриспруденции, поэтому предлагаю поступить следующим образом…
— Одну минуту, Алеша, — сказала я. — Прежде чем ты начнешь излагать свой план действий, позволь мне произвести одну нехитрую операцию.
Я открыла свою сумочку и извлекла оттуда свои излюбленные магические кости и под насмешливыми взглядами троих мужчин бросила их на стол.
— Ты что, предлагаешь нам сыграть? — ухмыльнулся Климов.
— Да нет, — я взглянула на результат броска. — Ага, 24, 33 и 9.
— И к чему это все?
Я порылась в памяти и через несколько секунд выдала результат:
— «Вы можете поправить свое положение лишь двумя способами: с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости».
— А это еще что за гадание волхвов? — мудро изрек Климов.
— Это называется метод априорной эзотерической индукции, — в тон ему откликнулась я, на ходу сконструировав пугающий своей ученостью набор слов.
Климов с наигранной тупостью почесал в затылке…
Матч команд «Кристалл» и «Сатурн» начинался в пять вечера. Ночь с тридцать первого на первое Климов и Савичев провели у меня, а утром на климовском «Мерседесе» уехали во Дворец спорта, где вечером и должен был состояться матч.
— Чего это хоккеисты жалуются на скудное благосостояние? — насмешливо спросила я. — А сами, понимаешь, на «мерсах» рассекают.
Это, верно, от безденежья?
— Да у нас из хоккеистов «мере» только у меня и есть, и то я его купил на премиальные от чемпионата мира, — ответил Климов.
— Да и то среди «молодежек», — присовокупил Савичев, — поэтому добавлять пришлось много-о-о…
— А у тебя-то самого что?
— Да «восьмерка», — отмахнулся Савичев, — и ту в феврале о столб шарахнул, до сих пор в ремонте стоит.
— И у меня тоже, — горестно вздохнула я.
— Что, тоже «восьмерка»?
— Да нет, тоже в ремонте. Кстати, ребята, — выговорила я, делая таинственное лицо, — пока вы дрыхли, звонил Воронин и сказал, что в порядке искупления вины решил сдать сегодняшний матч.
— Да ну? — в голос воскликнули оба, оборачиваясь.
— Как же он нашел нас? — изумился Савичев.
— А что, Башков меня видел, парень он расторопный, и вычислить, кто я и где живу, ему не составит труда. Так что Воронин вполне мог предположить такой оборот событий, — важно проговорила я и сама поразилась мотивированности своих слов и правдоподобности тона, которым они были сказаны. Не вынеся этого, я расплылась в улыбке и воскликнула:
— С первым апреля вас, ребята!
Климов и Савичев переглянулись с видом ошарашенным и ошеломленным.
— Ах ты, черт! — выдохнул Валера и рассмеялся. Савичев не поддержал его и, посмотрев на меня довольно угрюмо, спросил:
— Значит, в три будешь на месте?
— Как договорились.
— Ну и шуточки у тебя! — сказал Климов, возвращая своему лицу мину озабоченной серьезности.
— Главное, чтобы не шутить так весь день, особенно после игры, — отрезала я.
— Ладно, счастливо, — и парочка ретировалась.
Я села у окна и задумалась. План действий, предложенный Савичевым, был рискованным и требовал известного рода решимости, но те деньги, что были предложены мне Суворовым, стоили того, чтобы ради них возыметь эту решимость и пойти на риск.
— А Леша Савичев человек изобретательный не только на игровой площадке, — сказала я вслух, и в этот момент зазвонил телефон.
Что за черт? Может, Сережа после авторалли на драндулете чего-то надумал?
И я сняла трубку.
— Да, слушаю.
— Татьяна Александровна? — спросил ровный мужской голос.
— Да, это я.
— Простите, что беспокою вас, но дело очень важное и касается вашего здоровья и жизни. Я не думаю, что такая молодая и красивая женщина позволит себе роскошь умереть столь несвоевременно. Так что, многоуважаемая Татьяна Александровна, не лезьте вы в это пакостное дело с господином Савичевым. Надеюсь, я выразился ясно?
— Господин Воронин, это или вы так ловко изменяете голос, или один из ваших прихвостней говорит от вашего имени, — ничуть не смутившись, сказала я.
Сколько подобных предостережений и угроз я выслушала на своем веку, не счесть, так что слова неизвестного господина даже не заставили меня выпустить чашечку кофе, которую я держала в левой руке.
— Единственное, что я могу обещать, это то, что мы с вами увидимся очень скоро, — продолжала я, — возможно, даже сегодня, господин Воронин. Если вы не Воронин, в чем я не уверена, то передайте ему, что наша встреча будет не самой приятной для него.
— Я не Воронин, — холодно ответил голос, и я поняла, что это действительно не он и даже не кто-либо из числа его людей — с таким подчеркнутым пренебрежением выговорил неизвестный фамилию президента ХК «Сатурн». — А вы, Татьяна Александровна, бросьте это дело.
Единственное, что я могу гарантировать вам в противном случае, это венок на могилу. Правда, он будет лично от меня и выглядеть будет превосходно.
— Надеюсь, я не удостоюсь этой чести.
— Я тоже надеюсь на это. — И в трубке раздались короткие гудки.
Кто же это мог звонить? Если не Воронин или Башков, а по голосам это были совсем не они, тогда кто-то по их поручению? Вряд ли.
Кто из подручных милейшего Вадима Николаевича станет произносить фамилию своего шефа так, словно это прозвище последнего бомжа, имеющего местом прописки мусорный контейнер где-нибудь на задворках цивилизации? Нонсенс. Разве только это был…
Звонок не был междугородным. И если моя догадка была верна, это означало только одно: лидер задольской преступной группировки Кондор, он же предполагаемый муж матери Савичева Иван Всеволодович Конышев, находится в нашем городе.
И он вполне может пойти на матч.
Чтобы добраться до Дворца спорта, я позвонила Суворову-младшему и попросила его подбросить меня туда, благо он тоже собирался на матч.
В ответ я услышала плохо различимое похмельное бормотание, из которого смогла уразуметь, что машины нет, потому что ее угнали какие-то бандиты, и с тех пор он, бедняга Суворов, не знает ни о своем средстве передвижения, ни о судьбе несчастного Мякшева, мирно почивавшего сном праведника на заднем сиденье.
— Это я все знаю, — ответила я. — Башков с каким-то амбалом на твоей тачке гнались за нами. Представь себе, мы долго не могли оторваться — это на климовском-то «Мерседесе — 300»!
— Но оторвались? — полюбопытствовал Сергей.
— Оторвались. Так как насчет подбросить?
— А чего вы вообще устроили гонки? — уже более жизнеспособным голосом спросил Суворов. — Раскопали что, а?
— Заедешь — расскажу.
— В смысле, я должен позаимствовать машину у отца?
— Ты на редкость догадлив, — ответила я, — впрочем, может, у тебя есть другие варианты?
— Ладно, к четырем, — смилостивился тот.
— Нет уж, будь добр к половине третьего.
К трем мне уже следует быть во Дворце спорта.
— Ну вот, — протянул Суворов, — даже выспаться толком не дает.
— Выспишься… А вообще пить надо меньше, — порекомендовала я. — Все, договорились. Только попробуй опоздать!
Во Дворце спорта мы оказались не в три, а в четверть четвертого, потому что Сергей все-таки опоздал, хотя и ехал не на своей излюбленной «копейке», благополучно потерявшейся, а на отцовской «Ауди».
На ледовой площадке уже вовсю шла тренировка «Кристалла». У бортика стоял главный тренер Никифоров и мрачно смотрел на двустороннюю тренировочную игру своих подопечных. Тут же крутилась парочка репортеров, в одном из которых я с ужасом признала Мякшева.
— А этот идиот как сюда попал? — вполголоса произнесла я.
— Наверное, прямо из «трезвяка», — злобно предположил Суворов. — Может, он знает, куда те амбалы заныкали мою тачку?
— Пойди поинтересуйся. Только на расстоянии не меньшем ста метров от меня, понял?
— Поздно, — ухмыльнулся Суворов, — вот он к нам бежит, черт! Здорово, акула пера.
— А меня только что из «тгезвяка» выпустили, мусога поганые! Как это мы с тобой туда попали, не помнишь, а?
— Со мной? — удивился Суворов. — Да ты что, сдурел, что ли? Ты мне лучше скажи, где эти ублюдки вчера мою тачку кинули, чем бутор гнать. Где?
— Какие ублюдки? — искренне изумился Мякшев. — Да у тебя что, «беляк»?
