— Ох, повяжут нас! — поежился Сидор, глядя на все приближающуюся погоню.
— Ты мне тут плач не разводи, — предупредил его Олег. — Еще не хватало, чтобы нас ластанули на таком…
Он не договорил фразы, потому что опять зашевелился Мякшев и проквакал:
— Сы-ы… скажите, пожалуйста… и-я-я…
— Заткнись, падло! — оборвал его Сидор. — Так что делать будем. Круглый?
— Я тут знаю один проходной двор, один брателло недавно показывал на такой случай.
Вроде двор глухой, а через подъезд можно уйти.
А тачка с этим лошком поможет выиграть время.
— Заме-ме-ме… мечательно, — выговорил Мякшев, привставая с заднего сиденья и восторженно пуская пузыри.
Башков попытался проехать в арку, но тут руль заклинило, и машина, заглохнув, по инерции покатилась мимо спасительного двора.
— Сидор, бежим!
Они выскочили из машины и побежали в арку, за ними, мигая, во двор влетели две милицейские машины, а одна остановилась возле брошенной бандитами «копейки». Выскочившие из нее здоровяки в форме выволокли из чрева автомонстра вяло колыхающегося и что-то едва лепечущего журналиста.
— Н-да, — сказал один из наряда, — вот это человеку хорошо.
— Х-хогошо! — неожиданно обретя сознание, проквакал тот. — А то… тове мне офобенности нныациональной погони!…
— Уу-ух, как выговорил ловко, — сказал другой. — Что с ним делать-то?
— А что с ним делать? В «трезвяк» его до утра, да и дело с концом!
…Башкова и Сидора не поймали. Расчет Олега на проходной двор оправдался полностью.
В мою квартиру мы поднялись в полной тишине. И лишь когда я закрыла дверь на весь набор замков, цепочек и предохранителей, Савичев громко и облегченно вздохнул.
— Как в боевике, мать твою! — пробормотал он, садясь на коврик в прихожей.
— Да проходи в комнаты, что ты тут уселся, — проговорила я.
— Дай дух перевести. Ну и ну!
— А теперь, Леша, садись и рассказывай, что к чему, — сказал Климов.
— Я и так сижу, — не делая попыток подняться с пола, откликнулся тот.
— А кто это тебя так расцарапал? — продолжал любопытствовать Валера. — Н-да-а-а…
— Да отстань ты от него, — сказала я и тоже уселась на пол. — Что теперь делать будем?
Савичев оторвал голову от коленей.
— Позвонить Суворову? — предложила я.
— Не спеши… — отмахнулся он и поднялся с коврика. — Ну ладно, вот и очухался. И все-таки какой день!
— Последние сутки были у тебя насыщенными, это точно. А в какой же ты квартире находился, братец?
— Номер двадцать девять, — ответил он. — Или нет. Девятнадцать, точно, девятнадцать.
— Квартира записана на некую Конышеву Анну Сергеевну, — сообщил Климов, сверяясь с перечнем жильцов дома по улице Пушкина.
— Конышева Анна Сергеевна? — переспросила я и посмотрела на как-то сразу обмякшего и побледневшего Савичева. — Тебе незнакома это фамилия?
— Можно сказать, что нет, — хрипло ответил он, — а можно сказать, что и да.
Он повернулся к Климову.
— Звони Суворову, пусть приедет сюда, чтобы не пришлось повторять по несколько раз одно и то же.
Климов задумчиво посмотрел на него и набрал номер.
— Александр Иваныч, приезжайте срочно…
С вами говорит Климов. Нет, по телефону не стоит… мало ли что. Адрес?
Я выхватила трубку.
— Это Иванова, Александр Иванович. Это очень важно, поверьте. Что именно? Могу только сообщить, чтобы вы захватили пять тысяч долларов. Для меня.
Молчание в трубку.
— Я все понял, — наконец откликнулся президент ХК «Кристалл». — Адрес? Ага, записал.
Выезжаю.
Я положила трубку и весело посмотрела на Савичева.
— Ну что, вспомнил, кто такая Конышева Анна Сергеевна, в чьих апартаментах ты содержался?
— Вспомнил, — спокойно ответил Савичев, — это моя мать.
Глава 10
ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ПЯТЕРКА И ВРАТАРЬ
— Вот такие дела, Александр Иваныч, — закончил свой рассказ Савичев, глядя на президента «Кристалла», нервно докуривающего последнюю сигарету из часом ранее начатой пачки.
— Что же ты собираешься делать? — спросил Суворов. — В этом темном деле сам черт ногу сломит. Хрен его разберет, кто тут чего.
Но Воронин однозначно ублюдок.
— С этим козлом мы еще посчитаемся, — сквозь зубы процедил Савичев.
— Спокойно, Леша, — сказала я. — Давайте постараемся собрать воедино все разрозненные факты и ясно представить ситуацию. Не подлежит сомнению, что после выигрыша в Задольске, где ты проявил себя самым лучшим образом, кое-кто из твоих земляков на тебя обиделся. Эти кое-кто — президент «Сатурна» Воронин и предполагаемый лидер задольской преступной группировки Конышев, он же Кондор.
И тогда они решили избавиться от тебя, благо все условия и мотивы разгневаться на тебя были.
— По всей видимости, их бизнес здорово увязан с клубом, если они так всполошились, — сказал Суворов.
— Еще бы. В помощники себе они привлекли твою девушку, Алексей. Это было вовсе не обязательно, из чего я делаю вывод, что она сильно противилась планам своих друзей и родственничков.
— Родственничков? — переспросил Александр Иваныч, гася последний окурок.
— Один из самых значительных персонажей этого милого спектакля, Олег Башков, — ее родной брат, — пояснила я, — разве вы это забыли?
— Ах да! — пробормотал Суворов. — Как же это ты, Леша, прохлопал такие дела. Невеста на поводке у мафии, а мать и сама…
— Александр Иваныч! — покраснев от гнева, выговорил Савичев. — Все это только рабочая гипотеза. Воронин мог записать квартиру на имя кого угодно, при его возможностях это не фокус. Эта квартира — главная улика против мамы.
«Главная улика против мамы», — я видела, с каким трудом дались ему эти слова.
— А Юля?
Савичев искоса посмотрел на меня, и только сейчас я поняла, что ему только девятнадцать лет, а вовсе не двадцать пять или больше, боль и беспомощность чисто по-мальчишески промелькнули на его лице. Впрочем, стоит отдать ему должное, он быстро овладел собой.
— Юля могла не отдавать отчета в своих действиях и словах, — произнес он с плохо сыгранным хладнокровием.
Говорит и сам пытается поверить тому, что сказал!
— Ладно, оставим это. Важно только то, что Наташа действительно искренне хотела помочь тебе, а вызывала тебя из базы только под сильнейшим прессингом со стороны известных нам лиц. В этом я уверена абсолютно, более того, я должна признаться, что и нашли-то мы тебя лишь благодаря Наташе.
— Что?! — воскликнул Савичев, и было заметно, как радостно просветлело его лицо.
— Бедный мальчик, — прошептала я.
Моими словами заинтересовались и Суворов с Климовым.
— Каким образом? — спросил Александр Иваныч, а Климов охотно кивнул, давая понять, что присоединяется к вопросу своего шефа.
— Об этом вам мог бы рассказать и ваш сын, — сказала я, — потому что это он подвозил меня до гостиницы «Братислава», где обитает Воронин и иже с ним.
И я выложила хоккеистам и их насторожившемуся шефу подробности нашего с Сережей путешествия к обители задольских гостей и моих перемещений в гостинице.
— Именно по показаниям Наташи, если так можно назвать несколько сбивчивых ее слов, я нашла этот дом на улице Пушкина, а потом — по невероятной счастливой случайности — и самого Савичева, — закончила я свой рассказ.
— Ну что ж, — произнес Суворов, — теперь осталось только арестовать Воронина, Башкова и прочих мерзавцев и хорошенько их потрясти.
А уж чтоб их потрясли хорошенько, я сам займусь этим, тщательно проконтролирую, чтобы с ублюдками обошлись так, как должно.
— Арестовать-то их недолго, — сказала я, — но вот доказать их виновность не так просто.
Они легко могут оспорить слова Савичева на том основании, что он заинтересован в устранении конкурентов.
— Чушь какая-то! — фыркнул Суворов.
— Чушь-то чушь, но попрошу не забывать, что именно всякий маразм и идиотизм в ходу у наших судопроизводителей.
— Никаких судопроизводителей! — произнес вдруг Савичев. — Александр Иваныч, я хочу попросить вас об одном одолжении.
— Да.
— Прежде чем передавать дело в прокуратуру по ряду новых фактов, нужно выяснить совершенно точно, какую роль во всем этом сыграли моя мать и Наташка.
— Зачем? Вот следствие и выяснит.
— Юридически виновна даже Наташа, — продолжал Савичев, — вернее, эти крючкотворы в суде могут доказать все, что угодно, в том числе инкриминировать ей участие в предумышленном убийстве. А что касается мамы…
Он покачал головой и сделал большой глоток пива из бутылки, которую незадолго перед этим достал из моего холодильника.
— ..тут я боюсь даже делать предположения, — наконец тихо выговорил он.
— То есть ты отказываешься давать показания против Воронина и его банды на том основании, что по его делу могут быть привлечены к ответственности твои мать и невеста? — медленно спросил Суворов.
