– Герман Львович! – прогремел он на весь морг. – Там это… Привезли… Утопленница! И знаете чего? Я ее знаю.
Он произнес это даже с гордостью.
– Что, Федя, она твоя родственница? – Герман недоверчиво покосился на санитара.
– Нет, но я ее по телику видел, вчера! Такая красивая… У нее муж – какая-то шишка, я не понял точно… А она оказалась шлюхой… Ох, извините… – Он прикрыл рот рукой. – Это я про шоу «Скелет в шкафу». Мы с сестрой каждую неделю смотрим. Она семечки жарит, потом мы сидим, смотрим.
– Вчера? – переспросила Лиза. – Мне-то телевизор смотреть некогда… А ты, Глаша, видела?
– Нет, но я могу спросить у Димы, кажется, они все вместе вчера смотрели телевизор, с мальчишками… Мне надо было в шкафу вещи перебрать, все зимнее наконец спрятать… У меня вообще катастрофически не хватает времени! Так я позвоню?
– Нет-нет, Глаша. Не надо никому звонить, я лучше спрошу у Сережи Мирошкина. Думаю, он все знает.
– Там, на набережной, столько народу было, все пришли посмотреть на нее… И журналистка тоже была, – продолжал вспоминать Федор. – Все говорили про это шоу. Это же она после него утопилась!
– Если хотите, пойдемте посмотрим, – нерешительно предложил Герман. – Правда, наверняка зрелище не для слабонервных.
Тело уже внесли в комнату, и теперь в солнечном свете, заливавшем все помещение, можно было увидеть закутанную во все черное, мокрое, с совершенно белым, словно отлитым из гипса телом, молодую женщину с длинными темными волосами.
– Глаша, это же, господи, жена Тунцова, Лариса, – дрогнувшим голосом проговорила Лиза. – Я знакома была с ней… Боже, зачем она это сделала?.. У нее же дети!!!
Она научилась не думать о плохом. Просто отключала часть мозга, отвечающую за определенную информацию. Иначе можно сойти с ума. Однако, оказавшись в ванной комнате, спрятавшись от мужа, Инга, дрожа всем телом от страха и унижения, от стыда и всего того кошмара, который навалился на нее, буквально согнулась пополам, словно от физической боли, и сползла на пол, закрыв лицо руками.
Другая, нарочно забытая трагедия обрушилась на ее голову и придавила ее словно могильной плитой. Да так сильно, что она застонала. И сидела так, раскачиваясь из стороны в сторону, не зная, что с ней будет дальше и как она вообще все это переживет!
Но она – не Лариса Тунцова, она сильная, она должна жить дальше! Этому ее учил отец, этому ее учила сама жизнь! Идти по жизни с высоко поднятой головой, чего бы ей это ни стоило! Нечаев! Интересно, а как бы он сам поступил, какие чувства бы испытывал, если бы утопился кто-нибудь из героев его шоу? Скорее всего, просто напился бы! И неизвестно еще, как сложились судьбы всех тех, кого разоблачал он. Может, кто-то тоже порезал себе вены или повесился?! Просто им об этом ничего не известно.
Нечаев. Что он себе вообще позволяет?! Он сильно изменился с тех пор, как к нему пришла известность. Он забыл, что его карьера начиналась с ее помощью и деньги на первый проект ему дал ее отец. Сейчас же, когда он стал богат и знаменит, он все забыл и позволяет себе оскорблять Ингу, обзывает ее самыми последними словами, пытается унизить.
Происшествие, связанное со смертью Ларисы Тунцовой и всем тем кошмаром, который произошел с ними в ресторане, все это как-то отодвинулось на задний план, уступив место самой настоящей трагедии, которая нависла над головой Инги атомным облаком! Этим испепеляющим, смертоносным черным грибом!
Вероятно, там уже все закончено. И она должна позвонить Григорию, поговорить с ним.
Дрожащей рукой она достала из кармана телефон и набрала номер.
– Григорий? Это я… – Голос ее, казалось, тоже переживал, волновался и охрип, словно у него была душа. Она попыталась взять себя в руки: – Ну, что там? Как? Ты все сделал, как мы договаривались?
Он отвечал ей чуть ли не по пунктам, отчитывался тихим, спокойным голосом, как обычно. Просто бесценный человек!
Она слушала, представляя себе отчетливо все то, о чем он ей говорил.
– Под старой яблоней, в самом конце сада, как мы договаривались, да? – переспросила она, и голос ее при этом предательски дрожал. – Я приеду, может, сегодня. Знаешь, ты даже представить себе не можешь, как я тебе благодарна за все! Понимаю, что у тебя ко мне будут вопросы, но ты должен знать: я не оставлю тебя без работы. Ты – чудесный, замечательный человек… А еще – верный, а это такая редкость!
Слезы хлынули из ее глаз.
– Послушай, – она перешла на шепот, чтобы ее никто не услышал. – Я должна тебя как-то отблагодарить… Скажи, что я могу для тебя сделать? Что? Ах, дом… Да, конечно. Больше того, я буду только рада расстаться с ним, сам понимаешь. Ты сможешь его выкупить… Хотя что я такое говорю?! Я тебе его просто подарю! Я позвоню Володе Никитскому, моему адвокату, и попрошу, чтобы он переоформил его на тебя. Пусть он подготовит дарственную, мы с тобой поедем к нотариусу и все сделаем. Думаешь, я не понимаю, как ты привязан к этому дому? Ведь там – вся твоя жизнь, твои растения, цветы! Боже, как же я раньше не догадалась… Просто, знаешь, я подумала, что и тебе там не захочется оставаться… А может, я продам этот дом и куплю тебе другой? Ты не потратишь ни рубля! Может, тебе тяжело будет там находиться после всего, что там произошло? Что? Не поняла… Почему не можешь принять его в подарок? У тебя что, денег много? – Она слушала и хмурила брови, не понимая, как можно отказаться от такого роскошного подарка, каким был дом в Вязовке. – Собираешься продать квартиру, чтобы выкупить мой дом? Глупости! Ну, я не знаю… Ты же заслужил его!.. Как это? Ладно, Гриша, потом поговорим… У меня тут тоже столько неприятностей… – Она шумно выдохнула, как человек, вдруг внезапно осознавший, что огромная гора проблем свалилась с его плеч. Новые мысли завихрились в ее голове. События в Вязовке теперь сильно изменят ее жизнь, причем к лучшему! – Знаешь, Гриша, может, это и кощунственно прозвучит… Там же образуется земляной холмик, ну, я имею в виду могила… Я как-то была в лесу, ходила на лыжах и увидела могилу собаки. Так вот, там табличка такая деревянная и написано: «Марта». Вот и ты тоже сделай такую табличку, будто бы там захоронена собака. Мало ли что, чтобы не было лишних вопросов. Теперь же это будет твой дом, может, кто будет прогуливаться в саду и увидит… А так – скажешь, что собаку похоронил, и все вопросы отпадут сами собой. Гриша, ты чего замолчал? Я поняла, ты считаешь, что это жестоко с моей стороны? Но ты-то знаешь, что я сделала все, что могла… Столько денег и нервов я на это потратила… Ты не должен меня осуждать, не должен! Не смей! – закричала она и швырнула телефон на пол.
Несколько минут она просидела так, судорожно вытирая ладонями катящиеся слезы, потом встала, умылась. Посмотрела на себя в зеркало. Разделась и встала под душ. Надо смыть с себя всё, все страхи, унижения и проблемы. И жить дальше. С высоко поднятой головой!
Вот ее отец, он бы все понял! Обнял бы ее и успокоил. Он всегда говорил ей, что жизнь – жестокая штука, но надо продолжать жить, жить…
Она набросила на плечи халат и вышла из ванной комнаты. С горечью подумала о том, что ее муж даже не постучался в ванную, не спросил, как она там. И в эту же самую минуту она услышала его голос. Довольно громкий. Он с кем-то говорил по телефону.
Она быстрым шагом пересекла большой холл и оказалась в гостиной.
Нечаев стоял с растерянным видом посреди комнаты и, прижимая телефон к уху, кого-то дольно внимательно выслушивал.
– Да, я понимаю. Шанс… Пока не готов ответить, я должен поговорить с женой… Да, хорошо, спасибо вам за это предложение… До свидания. Всего хорошего!
– Ну что, кто звонил? – стараясь говорить беспечным тоном, хотя он получился скорее истеричным, нервным, спросила она. – Уж не Цилевич ли?
– Да… – Нечаев смотрел куда-то мимо нее, продолжая все еще находиться под впечатлением от разговора. – Ты сядь, Инга.
– А что он мог такого сказать, что ты боишься, что я упаду? Не переживай за меня, я в полном порядке. В сущности, мы не совершили ничего особенного… Хотя, конечно, Тунцову-то убила я! Ты-то как бы ни при чем! Да, Нечаев, ты же так думаешь?
– Ты успокойся и присядь. Речь пойдет не о Тунцове…
Волосы зашевелились у нее на голове. Страх, который преследовал ее все эти долгие годы, страх разоблачения, страх перед мужем, да и вообще перед всем человеческим обществом сковал ее.
– Ты, верно, удивишься, Инга, но этот эфир, – а я думаю, что это связано как раз с последним твоим эфиром, – возымел очень странное действие. Один из центральных московских каналов предлагает нам выкупить права на наше, то есть твое, шоу «Скелет в шкафу».
– Что-о-о??? – она не поверила своим ушам. – Ты, верно, шутишь, Саша?
– Да нет, не шучу. Можешь перезвонить Цилевичу, и он сам тебе все расскажет. Но перед этим нам с тобой предлагают принять участие в их шоу. Оно называется «Хлеба и зрелищ».
– Я знаю это шоу… Это авторская программа Валерия Журавлева.
