Он резко повернулся и начал спускаться по лестнице. Остальные потянулись следом. Я остался успокаивать администраторшу, которая готова была разрыдаться, несмотря на все свое служебное самообладание. Когда они уже были в дверях, до меня донеслись его слова, сказанные не то Храповицкому, не то Светлане:
— Ну как? Ловко я отбрил эту крысу?!
— Замечательно, — отозвался Храповицкий.
И тут администраторша все-таки разревелась.
6
Когда я вернулся в отель, холл был пустым, если не считать нескольких занятых тоскливым ожиданием гостиничных проституток. Никого из наших не наблюдалось. Я прошел в свой номер, разделся и уже собирался ложиться, когда в дверь ко мне постучали. Я накинул халат и открыл, не спрашивая. На пороге стояла чернявая Жанна.
— Извини за беспокойство, — затараторила она. — Но у нас в номере не хватает подушек. Знаешь, я привыкла спать высоко. Ты не возражаешь, если я пройду. — Это прозвучало скорее утверждением, чем вопросом. — А у тебя есть что-нибудь выпить?
Я посторонился, пропуская ее в номер.
— Ух ты! — восхищенно воскликнула она, оглядываясь. — Какой огромный! А мы с Юлькой, бедненькие, па одной кровати ютимся.
Я смотрел на нее, размышляя. По-своему, она была, пожалуй, даже хорошенькая. В своей постели с утра я обнаруживал и пострашнее. Наверное, можно было не раздевать ее до конца, чтобы ее худоба не так бросалась в глаза.
А если совершить над собой небольшое усилие и представить, что я ей просто очень понравился, то можно было даже получить некоторое удовольствие. Наверное. Вопрос в том, стоило ли совершать усилия.
— Ну что ты молчишь? — кокетливо спросила она. — Поговори со мной. Расскажи что-нибудь.
— Жила на свете Красная Шапочка, — начал я мрачно. — С семью Гномами сразу. И когда она забеременела, то встал естественный вопрос об усыновлении ребенка…
Закончить эту драматическую историю я не успел. Был не прав. Признаю. Переутомился. Между прочим, под утро сдаются даже девственницы.
Кстати, если вам любопытно, то усилий совершать не стоило.
7
Меня разбудил телефон.
— Спишь, растлитель? — ехидно осведомился Храповицкий.
— Уже нет, — ответил растлитель без энтузиазма. — Весь в мыслях о работе.
— С двумя? — Храповицкий понизил голос.
— Один, — машинально соврал я, покосившись на разбуженную и недовольную Жанну.
— Так я тебе и поверил. Слушай. Только что звонил Егорка (так Храповицкий за глаза иногда именовал губернатора). Велел через полчаса собраться на завтрак в ресторане. Только без твоих двух прошмандовок.
Понятно, что Храповицкий и губернатор делили ложе исключительно с порядочными, интеллигентными девушками. Которые перед сном напевали им «Маленькую ночную серенаду». На немецком. Без этого у них минет не шел.
А все прошмандовки были уже по моей части. Интересно, если бы Жанна изнасиловала не меня, а Храповицкого, означало бы это наличие у нее высоких моральных принципов?
Когда растлитель покидал номер, лишенная принципов Жанна опять заснула.
В ресторан я пришел первым. Через несколько минут появился Храповицкий с Леной, и, наконец, губернатор со Светой. Костюм губернатора выглядел помятым. Злосчастный галстук он не надел. Храповицкий сменил желтый замшевый пиджак на коричневый кожаный и повязал шейный платок.
Хотя внешность мужчин и несла отпечаток ночного бдения: щетина и воспаленные глаза, — они так и лучились самодовольством. Губернатор даже что-то мурлыкал про себя.
Девушки были довольно свежи и одеты по-вчерашнему. Забавно, что из них двоих более смущенной выглядела Света. Лена сохраняла безмятежное спокойствие.
— Ну как самочувствие? — интимно осведомился Храповицкий у губернатора, когда мы, разделившись с дамами, отошли к буфету выбирать себе блюда.
Губернатор потянулся, как сытый кот.
— Ах, зачем эта ночь так была хороша! — пропел он. Музыкального слуха у него не было.
— Я что-то тоже погорячился, — признался Храповицкий доверительно. — На минуту глаз не сомкнул. А ты-то что молчишь? — обратился он ко мне.
— Да рассказать нечего, — отозвался я лениво. — Как всегда, спал сном праведника.
— Хватит врать-то! — возмутился Храповицкий. — Хоть бы раз в жизни правду сказал. Для смеха.
— Ты же все равно не поверишь, — ответил я.
— Конечно, нет! — фыркнул он. — Я же не идиот.
Мы все вернулись за стол, и уже через несколько минут губернатор наставлял Свету.
— Не ешь бананы руками, — твердил он, при этом почему-то глядя на нас с Храповицким. Возможно ожидая, что мы тоже запомним. — Разрезай кожуру ножом, а банан придерживай вилкой. Даже виноград надо есть с ножом и вилкой.
— Да ладно тебе придираться, — беспечно отмахнулась Света. — Никто же не видит.
— Я вижу, — возразил Лисецкий. — Я пытаюсь сделать из тебя стильную женщину, а ты упираешься.
Он находился в прекрасном расположении духа.
— Слушайте, мне пришла в голову неплохая идея! — объявил он. Он откинулся в кресле, мечтательно закатил глаза и похлопывал себя по животу. — А почему бы нам не задержаться еще на денек? Давайте сходим куда-нибудь. Например, в Большой театр. Ты была в Большом театре? — Он повернулся к Свете.
Я хотел было возразить, что нас ждет самолет, но Храповицкий оборвал меня взглядом.
— Отличная мысль! — провозгласил он с готовностью. — Лена, ты как?
— Ну, можно, — неуверенно произнесла Лена. — Только мне нужно будет позвонить маме. Я же только на один день отпрашивалась.
Храповицкий снисходительно погладил ее по голове:
— Хорошая девочка. Послушная.
— Значит, остаемся! — заключил губернатор торжественно.
— Я не могу, — вдруг заявила Света. Я заметил, что, услышав предложение губернатора, она сразу нахмурилась.
— То есть, как не можешь? — не понял губернатор.
— Ну, ты же знаешь, — замялась она. — Я же, в общем-то, не одна… живу. Я говорила тебе. У меня есть человек. — Она явно чувствовала себя не в своей тарелке и предпочла бы избежать этого объяснения. Тем более, при нас с Храповицким. — У нас с ним и так был жуткий скандал из-за моей поездки. Я сказала, что мы летим на генеральную репетицию перед конкурсом. А если я еще на день задержусь, он меня вообще убьет.
— Кто убьет? — вскинулся губернатор. — Этот бандит? Судя по его осведомленности, он успел навести о ней справки.
— Да достаточно одного моего слова, чтобы его упрятали лет на пять!
— Слушай, перестань, а? — начала она упрашивать. — Ну что ты сердишься. У нас с ним все-таки отношения… Он заботится обо мне. И так-то не очень хорошо получается…
— Какие у тебя могут быть отношения с бандитом! — Губернатор не терпел возражений и уже вновь начинал злиться. — Ты теперь со мной! Со мной! Надеюсь, не надо объяснять, кто я такой?
— Не кричи на меня, — отрезала она. У нее тоже был характер, и она не собиралась его прятать.
Видя оборот, который принимал их разговор, Храповицкий что-то быстро прошептал на ухо Лене. Она тут же поднялась из-за стола и вышла.
— Ты понимаешь, что губернатору не отказывают! — продолжал наседать Лисецкий.
Она повернулась к нему. Ее глаза потемнели.
— Я отказываю, кому хочу, — отчеканила она. — И живу, с кем хочу. Ясно?
Он переменился в лице.
— Нет, не ясно, — протянул он звенящим от гнева голосом. Было видно, что он лихорадочно ищет, как ужалить ее побольнее. — Не ясно. Ведь тебе заплатили!
Она вскинулась, как от пощечины.
— Во-первых, мне никто не платил, запомни. — Она смотрела на него почти с ненавистью. — Я вообще поехала сюда не за деньги. — Ее голос сорвался. — Мне было интересно познакомиться с тобой поближе. Хотя ничего хорошего я о тебе не узнала. Во-вторых, не смей обзывать меня шлюхой, у тебя для этого есть жена. И, в-третьих. Не лезь в мою жизнь. Понял?
Бледная и злая, она отвернулась и уставилась перед собой, кусая губы.
— Ты, тварь! — взвизгнул он, и я испугался, что он ее ударит. — Ты знаешь, что я могу с тобой сделать?! Ты отдаешь себе отчет?..
— Хватит, — резко прервала она его. — Я не желаю тебя слушать! Пошел ты!..
И встав из-за стола, так, что опрокинулось кресло, она решительно прошагала к выходу.
Некоторое время он оставался неподвижным, приходя в себя и не в силах произнести ни слова. Все его лицо плясало, причем каждая черта в своем особом ритме. Он лихорадочно комкал салфетку.
— Кислотой ей в морду! — наконец взорвался он. — Чтоб знала! Чтоб всю жизнь помнила! Сделаешь? — вдруг повернулся он к Храповицкому, уставясь на него бешеными глазами.
— Сделаешь, или мне кого-то другого просить?! — потребовал он еще раз.
— Ну… сделаем… если прикажете, — промямлил оторопевший Храповицкий.
— Приказываю! — крикнул губернатор.
