В понедельник утром, взглянув на себя в зеркало, девушка ужаснулась. Было такое впечатление, что она после долгой и тяжелой болезни. Однако некогда было ахать и охать, Маша наскоро подкрасилась и поехала на работу. В обеденный перерыв начальник задержал ее в кабинете, девушка сидела как на иголках, потом бегом пробежала три квартала до знакомого ресторана.
Рустама не было. Неужели уже ушел, не дождавшись?
– А он сегодня не приходил… – с неуловимой усмешкой сказала официантка.
– О ком вы говорите? – Маша сумела собраться и смотрела на официантку очень холодно.
– Ну, тот мужчина за угловым столиком, – девица не отвела глаз, – с которым вы разговаривали…
– Ну-ну, – вздохнула Маша, – вы бы лучше еду поскорее принесли. Полчаса уже жду.
Это была заведомая неправда, но официантка поняла намек и больше уже в посторонние разговоры не вступала.
Маша нарочно не оставила чаевых и ушла, решив, что ноги ее больше не будет в этом ресторане. Еще не хватало куковать в одиночестве за столиком и с вожделением глядеть на дверь. Придет – не придет… Стыд какой, официантки смеются!
Эти четыре дня до субботы были не самыми лучшими в ее жизни. Но Маша дала себе слово не ходить больше в тот ресторан и сдержала его. В конце концов, у Рустама есть номер ее мобильника, он знает, где она работает, если захочет – найдет.
Он позвонил в субботу, когда она потеряла уже всякую надежду. Сказал, что был в командировке, что скучал, но никак нельзя было оттуда позвонить. И вообще он не любит пустые разговоры по телефону, а лучше встретиться и поужинать где-нибудь. Но что на этот раз он заедет за Машей сам.
Она согласилась, она была согласна на все.
Они не пошли ни в какой ресторан, потому что как только Маша открыла дверь, он схватил ее в объятия и поднял на руки. А дальше все было как в тумане, Маша потом так и не могла вспомнить. Только бешеный напор, страсть, его сильные руки, его голос, шепчущий слова на незнакомом языке, ее стоны.
Как выяснилось, они даже не дошли до спальни, расположились в гостиной на диване. Потом, конечно, они освоили все помещения в квартире – спальню с широченной кроватью, вот когда пригодилась, и ванную, и даже кухню.
И все было прекрасно, Маша чувствовала себя молодой и ужасно счастливой. Рядом с ней был потрясающий супермужчина, сказочный, невероятный, который умел делать с ней такие вещи, что воспоминания об этом опаляли ее жаром потом, когда она была одна.
Впрочем, она с тех пор редко бывала одна по ночам, она уже не могла без него, без его рук, без его страстных объятий, без его завораживающего голоса, которым он бормотал ласковые слова на незнакомом языке, и от этого слова эти казались ей необыкновенными, какими-то волшебными.
Как выяснилось много позже, он просто обзывал ее разными словами на своем языке, иногда неприличными. Потом, когда он орал на нее, перемежая русский мат этими же словами, Маша все поняла. За полтора года научилась немного его языку, у нее ведь были способности.
А тогда она продержалась месяца два, затем почувствовала, что не может без него жить. Ей нужен был этот мужчина, она и представить себе не могла жизни без него.
Она сама предложила ему переехать к ней. Он долго хмурился, говорил, что не привык быть на содержании у женщины, что у него в стране подобное неприемлемо, что его перестали бы уважать. Но у него нет собственного жилья, он снимает квартиру, потому что еще не успел заработать на что-то приличное, а именно – загородный дом. Он видит свою дальнейшую жизнь только так – большой, просторный загородный дом, любимая жена и много детей. Но пока, к сожалению, не может себе этого позволить.
Маша долго убеждала его презреть условности, говорила, что так всем будет удобнее, и наконец он дал себя уговорить.
Она не сказала никому, что у нее появился постоянный мужчина, она не показывала его подругам, потому что безумно ревновала, ведь она видела, как реагируют на него даже посторонние женщины. Уж не такая она дура, чтобы самой познакомить его с подружками. Однако их видели вместе, а поскольку Петербург – город маленький, окольными путями все дошло до мамы. Она позвонила и вызвала дочь к себе.
Маша долго отговаривалась занятостью и, наконец, как-то вечером мама явилась сама без приглашения. За чаем она держалась холодно, с Рустамом разговаривала преувеличенно вежливо, расспрашивала его, откуда он родом и чем занимается. Маша сидела как на иголках, видя, что Рустам недоволен, чувствуя его обиду и не слушая его ответы.
Наконец эта пытка закончилась, и мама ушла, поджав губы и нахмурив брови, пробормотав в прихожей про всяких проходимцев, которые норовят присосаться к доверчивым дурам, и так далее. Маша поскорее выпроводила ее за дверь, надеясь, что Рустам не слышал маминых слов.
Как оказалось, слух у него был отличный. В первый раз Рустам показал, каким он может быть в гневе. Маша плакала, твердила, что никого не звала, что мама просто ничего не поняла. Не помогло, Рустам отбросил ее с дороги и ушел, хлопнув дверью. Маша с ужасом осознала, что это навсегда. И в этот момент позвонила мама, добравшись домой. По дороге она успокоилась и обдумала все.
– Машка, ты рехнулась совсем? – спросила она даже не сердито, скорее удивленно. – Зачем ты пустила в дом этого типа? Ты – умная, красивая, обеспеченная женщина, как тебя угораздило связаться с этим… с этим… без роду без племени…
– Не смей про него так говорить! – закричала Маша. – Ты его совершенно не знаешь!
– А ты? – спросила мама. – Что ты про него знаешь?
Но Маша была в таком состоянии, что не могла вести нормальный диалог, она вообще не могла разговаривать. Она проорала матери, что не станет ее слушать больше никогда.
– Хватит уже, достаточно следовала твоим советам! Из-за тебя потеряла все!
Она припомнила ей всю неудачную историю с Константином и даже помянула Антона – дескать, мать нарисовала тогда портрет лентяя и неудачника, а оказалось, все вранье – и положение у него теперь, и известность, и деньги какие-то есть. Хватает, во всяком случае, чтобы семью содержать. Не давая маме вставить ни слова, она продолжала, что не позволит никому вмешиваться в ее жизнь, и наконец бросила трубку.
До утра она прорыдала в подушку, вслушиваясь, не скрипнет ли входная дверь.
Рустам не пришел. Ни утром, ни на следующий день. Хорошо, что был выходной, и не надо было идти на работу.
Он пришел к вечеру, когда Маша подумывала, не принять ли ей упаковку снотворного, чтобы прекратить эти мучения.
Он возник на пороге спальни, и на один только миг она увидела себя его глазами – страшная, бледная, безумный взгляд, руки трясутся. Но тут же все затопило облегчение – он пришел, он ее не бросил!
Как потом поняла Маша, Рустам и этот случай сумел обратить себе на пользу. Она так измучилась, что когда через какое-то время он сказал, что у него кончилась временная прописка, она без слов согласилась прописать его к себе. Паспортистка в ТСЖ нахмурила было брови, но Рустам сообщил, что у него знакомый в полиции и он все устроит. И верно, все устроилось быстро.
Дальше все покатилось под гору. Месяца два он был нежен и предупредителен, потом стал покрикивать на нее, проявлять недовольство по любому поводу, хмуриться, ревновать. У них начались споры, ссоры, заканчивающиеся бурным примирением, по-прежнему секс был бесподобен. Потом он начал впадать в ярость, бить посуду, крушить мебель. И она поняла, что за тонким слоем внешнего лоска скрывается первобытный дикарь.
Но по-прежнему ее завораживал его бархатный голос и ослепляла его страсть, так что они продержались еще какое-то время. Пока он не поднял на нее руку. Тогда она начала его бояться.
Все, сказала себе Маша, встряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные воспоминания, она, конечно, сваляла дурака, позволив одурачить себя этому мерзавцу. Мама в данном случае была права, но Маша ни за что в этом не признается ей.
Она получила хороший урок, она это поняла, но каяться прилюдно вовсе не собирается. Все это пройденный этап в жизни, и отныне про Рустама она вспоминать не станет.
Рустам между тем уже несколько дней не находил себе места от злости.
Его унизили! Сволочь Машка пришла с тем здоровенным детиной, Юрашей, и видела на его лице страх!
Конечно, она сделала все, чего он, Рустам, хотел, все, чего он добивался – выделила ему квартиру, соответствующую его требованиям, и это, конечно, очень хорошо, но настоящего удовлетворения почему-то не было.
Рустам жил за счет охмуренных им и ограбленных потом женщин, причем делал он свое дело не только ради денег. В дополнение к деньгам он получал удовольствие, унижая женщин, демонстрируя свою полную власть над ними.
Это было так приятно, так замечательно – сначала наблюдать за тем, как наивная женщина попадается на его крючок, как она сама идет в его сети, потом – раскрывать перед ней свое подлинное лицо, мучить ее, унижать, вытирать об нее ноги, и наконец, когда она уже не может больше терпеть эти унижения – предъявлять ультиматум, сообщать ей свои условия, условия, на которых он вернет ей свободу, уйдет из ее жизни, чтобы заняться очередной жертвой…
