— Слава богу, что я это сделал! Ты что, совсем на голову больная? Сунуться в метро с оружием! А потом в электричку! Где у тебя только мозги, Степанида?
— В жопе, — уныло сказала я.
— Ты стала материться? — удивленно посмотрел на меня Воронцов.
— У меня все меньше и меньше принципов… Выходит, Людмилу и ее мужа убили из одного и того же оружия? Или у тебя есть другой сейф?
— Нет, только один. Выходит, что так. Но откуда у убийцы пистолет, из которого застрелили Людмилу?
— Он увидел, куда я его выбросила, надел водолазный костюм, залез в пруд и…
— Ты соображаешь, что говоришь? — Воронцов покрутил пальцем у виска.
— А что? В детективах убийца может проплыть ночью десять километров в ластах! В океане! Или надеть акваланг, нырнуть в реку, доплыть до катера и разделаться с жертвой. А потом снова надеть акваланг и вернуться обратно. И никто ничего не заметит.
— Это плохие детективы, Степка, — грустно сказал Воронцов.
— Андрей, скажи мне, у тебя есть враги?
— Вроде бы нет, — пожал плечами муж.
— Но ты ведь занимаешься бизнесом!
— Не настолько все серьезно.
— Ты же говорил, что без продукции вашего холдинга экономика в стране развалится!
— Каждый человек хочет, чтобы дело, которым он занимается, считалось самым нужным и важным. Скажем так: я слегка преувеличивал.
— Но денег ты зарабатываешь много. Вадик оценил нашу квартиру, а в особенности дом, где мы с тобой живем. Сказал, что мы буржуи.
— Есть куча людей, которые зарабатывают гораздо больше меня. Поверь, Степка, среди моих врагов нет таких людей, которым взбредет в голову напялить костюм водолаза и полезть в грязный вонючий пруд за моим пистолетом. Это бред.
— Но они вполне могли кого-нибудь нанять.
— Что ж, можно поспрашивать местных жителей, — пожал плечами Андрей. — Водолазное снаряжение — это не брюки с пиджаком. Его так просто не наденешь и не скинешь. Не ночью же они этим занимались? Потому что водолазу или аквалангисту нужен помощник, который будет его страховать. Вспомни, как я погружался в Красное море.
— Это всего лишь пруд!
— Да, но страховка нужна. Баллон с кислородом. Даже в пруду, моя милая, надо чем-то дышать, — ехидно сказал супруг. — В общем, все это бред, в который лично я мало верю. Все гораздо проще. Он обошелся без водолазного снаряжения.
— Кто это он?
— А я почем знаю?
— А если из твоего сейфа пропало два пистолета?
— Этот вариант мне нравится гораздо больше, — оживился Воронцов. — Но это мы сможем проверить только завтра. Сейчас ехать в Москву уже поздно.
— И что нам делать?
— Давай-ка спать. Нам все равно надо все это переварить. Авось утром на свежую голову и осенит.
— Да, только Свете позвони. Там какое-то совещание отменилось.
— Думаешь, мне сейчас до работы? — Он тяжело вздохнул. — Ладно, позвоню. А ты отправляйся спать.
В самом деле, я уже мало что соображала. Мои фотографии сбили меня с толку. Кто это сделал и зачем? Неудивительно, что я проснулась среди ночи в холодном поту. Мне снились голубые тараканы. Я какое-то время думала, к чему бы это? И даже хотела заглянуть в сонник. Но потом подумала, что такая экзотика, как голубые тараканы, вряд ли имеет какое-нибудь толкование.
Рядом сладко спал Воронцов. «Ну и нервы!» — невольно подумала я, покосившись на мужа. Одно хорошо: он меня не гонит, значит, мы больше не разводимся. Хотя куда ему меня гнать, если завтра мы оба можем оказаться в следственном изоляторе? Что-то скажет на это Степан Андреевич?
Сон как рукой сняло. Я лежала и ворочалась с боку на бок. Через час меня взяла злость. Почему это я должна мучиться одна? Мне сейчас как никогда нужны поддержка и слова утешения — надежное мужское плечо. Только чтобы оно «говорило», а не лежало как бревно.
Я подвинулась к мужу, точнее к его широкой спине и легонько ее погладила. Никакой реакции. Тогда я поцеловала ее и погладила еще раз, посильнее. Любимый мой, лапочка… Спина такая красивая… Муж не шевелился. Нет, лаской его не возьмешь!
— Андрей, мне холодно, — тихо сказала я.
Муж, не просыпаясь, развернулся и сгреб меня в охапку. Какое-то время я лежала, прислушиваясь к его дыханию. Он по-прежнему крепко спал.
— Андрей, мне жарко.
Он убрал руку. Все так же, не просыпаясь. Спроси его потом, что было ночью, ни черта ведь не вспомнит! Хотя все команды выполняет. Условный рефлекс, что ли? Я всерьез разозлилась.
— Воронцов, ты как печка! На тебе чайник вскипятить можно!
Он отодвинулся. И опять не проснулся! От отчаяния я перевернулась на спину и застонала.
— А? Что? — Муж открыл глаза.
— Андрей, мне страшно.
— Что случилось?
— Тебе напомнить? Завтра мы оба можем оказаться в тюрьме!
— Вот и спи, — сердито сказал он. — В камере так не выспишься.
— Что за дурацкие шутки! Ты бревно, а не человек!
— Слушай, дай мне поспать, а? — Он опять закрыл глаза.
— Спи на здоровье… Только скажи: чем я могу тебе помочь?
— Заткнуться и дать мне выспаться! — заорал он.
— Какой ты грубый!
— Вежливым я буду в восемь утра! Отвяжись!
Я торопливо отвернулась, натянула на голову одеяло и замерла. Если он орет, значит, проснулся. Надо полежать тихонечко, мышкой, и подождать. Так и есть. Через пару минут он откинул одеяло и вскочил:
— Это невыносимо! Три часа ночи! Вот бабье! — заорал Воронцов и понесся вниз, на кухню.
Я подождала, пока он что-нибудь сломает или разобьет. Когда внизу раздался звон разбитого стекла, я с полным правом надела халат и тоже спустилась вниз.
— Андрей, что случилось? Чего ты хочешь?
— Чаю хочу попить!
— Три часа ночи!
— А кому-то не спится, — ехидно сказал муж. — Вот скажи: зачем ты меня-то разбудила?
— Я тебя не будила. Ты сам проснулся.
— Небось щекотала по своей привычке или гладила. Что, угадал? Скучно стало?
— Я же сказала: мне страшно. Поговори со мной.
— Просто поговорить? Потому что сделать я ничего сейчас не могу. Надо дождаться утра.
— А может, поедем в Москву? Раз мы все равно уже не спим.
— Надо было как следует отдохнуть. Что толку носиться ночью по Москве?
— Хотя бы убедимся, что все остальное оружие на месте. — Я тяжело вздохнула. Чайник вскипел, и я заварила мужу зеленый чай. Воронцов-то как раз любит именно зеленый.
— Дай мне булку, — попросил супруг.
— Ты просил меня не давать тебе ночью еды. Ты борешься с лишним весом.
— Да какая теперь разница? — Он махнул рукой.
Я опять вздохнула. В самом деле: какая теперь разница? В тюрьме не выспишься как следует и не наешься. Поэтому я дала мужу булку. А пока он ел, рассуждала вслух:
— Во что превратилась наша жизнь? Все планы теперь летят к черту. Завтра, например, я собиралась записаться на прием к гинекологу.
Он закашлялся.
— Ты что, поперхнулся? Андрей, давай я постучу тебя по спине!
— К какому гинекологу? — Я ясно увидела в его глазах испуг.
Это было так необычно, что я заволновалась. Даже когда он понял, что может получить срок за убийство, Воронцов не выглядел таким испуганным. Почти нормальным, просто напряженным. А тут…
— Мне Юля посоветовала…
— Опять Юля?! Боже, ну почему я ее не задушил?! — застонал Воронцов.
— Андрей, а почему ты так переживаешь из-за такого пустяка?
— Стеша, я тебе умоляю, не ходи к нему! Ну, хочешь, на колени встану?
Опять Стеша?! И на колени?!
— Что это с тобой? — Я удивленно посмотрела на мужа. В самом деле готов бухнуться на колени. — Я женщина, мне надо время от времени проверяться у женского врача. Поскольку мы с тобой развелись, пусть и неофициально, мне теперь придется самой о себе заботиться. В том числе и врачей искать.
— Я никогда с тобой не разведусь!
— Ты меня так любишь?
— Да!
— Андрей, что ты от меня скрываешь?
— Ничего!
— Врач мне скажет, что я не рожала? Что Степан Андреевич не мой сын?
— Этого никто не скажет, кто видел вас рядом. Дурацкие шутки, — сердито сказал Андрей.
— Да и роды я прекрасно помню. Еще бы! Двое суток мучилась! Тогда какая разница, к чьему врачу я пойду, к твоему или к Юлиному?
— Твоя подруга — сука, — прошипел супруг. — Понятия не имею, откуда она узнала?
— Узнала что?
— Ничего, — отрезал муж. — Ты очень наивная, моя милая. Ты думаешь, Юля тебе подруга? О! Ты их не знаешь, этих подруг! А я их знаю хорошо! «Андрей, помоги мне с переездом, пожалуйста». «Стеша, одолжи мне на пару часиков своего мужа, мне нужна мужская сила». Я прекрасно знаю, какого рода мужская сила ей нужна! — зло сказал Воронцов. — Да она во мне чуть дырку не просверлила своими зыркалками! Стерва!
— Да, но ты ей улыбался!
— Это когда?
