— Он находился в квартире один?
— Ага.
— Это точно?
— Мне ли не знать! Я же вел дело.
— Там жил кто-нибудь еще?
— Постоянно — нет. Бывало, гостили дамы. Я проверил их всех до одной. Алиби железные.
— И у миссис Делони тоже?
— Она сидела дома, на Гленвью. Честно сказать, супруги не очень ладили, но миссис Делони не хотела разводиться, вот и жили врозь.
— Люди, не желающие развода, иногда верят, что убийство может разрешить все их проблемы, — пробормотал я.
— Уж не хотите ли вы сказать, что я замял убийство?
— Нет, конечно.
— Слава богу. А то я уж подумал… Впрочем, даже если и замял, какое это имеет значение теперь, через двадцать лет? Давайте-ка лучше выпьем, молодой человек, — он наполнил свой стакан чистым виски и уставился на бурую жидкость так, будто смотрел в колодец, на дне которого покоилась его жизнь.
Берт Хагерти сидел в своем «шевроле» возле дома. Я влез в машину и протянул ему ключ.
— Что это?
— Ключ от бара. Хватит с него выпивки.
— Он вышвырнул вас вон?
— Нет. Даже подарил на прощание журнал со стихами Хелен, а потом лишился чувств. Точнее, заснул с перепою. Хелен рассказывала вам, при каких обстоятельствах между нею и отцом пробежала кошка?
— Мельком. Кажется, тут было какое-то убийство, и Хелен считала, что ее отец покрыл преступника.
— Как вы с ней познакомились?
В Чикаго, на одной вечеринке. А потом, после ее ухода из дома, я помог ей получить место ученика репортера.
— Хелен когда-нибудь говорила вам о Люке Делони?
— О ком?
— О жертве того самого убийства. Люк Делони был хозяином дома, в котором жили Хофманы.
— Нет, ни разу.
После короткого молчания Берт глубоко затянулся сигаретой и произнес:
— Зачем, зачем я женился на ней? Она ведь никогда меня не любила. На первых порах я был ей просто помощником, а потом, по мере того, как шло время, превратился в ее последний шанс. Впрочем, не буду рассказывать о нашей совместной жизни: она была не больно счастливой. Я любил Хелен, как мог, она меня — нет. Пруст утверждал, что так бывает всегда и у всех.
— Кого же она любила, если не вас?
— Смотря в какой период. У нее часто появлялись новые увлечения.
— Меня интересует то время, когда она еще не покинула Бриджтон.
— Не знаю, можно ли назвать это любовью, но в ту пору с ней вместе в городском колледже учился один парень. Правда, между ними ничего не было. Читали друг дружке стихи, свои и чужие, вот и все.
— Как звали этого парня?
— Не помню. Мы с ним даже не встречались ни разу. Но я уверен, что он не тот, кого вы ищете. Кстати, если уж мы заговорили об убийствах, расскажите мне, как погибла моя бывшая жена.
Я довольно подробно ввел его в курс дела, упомянув о таинственном незнакомце из Рино, с которым столкнулся в тумане возле дома Хелен.
— Хофман сказал мне, что вы ездили за ней до самого Рино, когда хотели, чтобы Хелен вернулась к вам. Вы встречались с ее тамошними знакомыми? — спросил я, закончив рассказ.
— Еще бы. Мы провели с ней один единственный вечер, а поскольку Хелен не хотела оставаться со мной с глазу на глаз, она пригласила свою подружку с братом. Какую-то Салли.
— Салли Берк?
— Кажется, так. Смазливая дамочка, но не в моем вкусе. А Хелен, как назло, весь вечер протанцевала с тем типом, что отрекомендовался братом, и нам с ней не удалось поговорить.
— Расскажите мне побольше об этом брате Салли. Может статься, он-то нам и нужен.
— Не знаю, что и рассказывать. Это еще молодой человек, здоровый, приятной наружности. Умеет развлечь даму, знает массу всякой всячины про карты, лошадей и автогонки. Не понимаю, чем такой субъект может привлечь высокообразованную женщину вроде Хелен.
— В каких они были отношениях?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Но мне кажется, что она льнула к нему просто из стремления позлить меня.
— А зачем ей вас злить?
— Как зачем? Я же бывший муж. Да и расстались мы далеко не друзьями. В Рино я поехал, чтобы попытаться склеить наш брак, но Хелен этого совсем не хотела. Мы с ней совершенно разные люди. К тому же, она слишком любила деньги.
— Вы помните, как звали этого парня из Рино?
— Нас познакомили, но я запамятовал фамилию. Салли называла его Джадом. Не уверен, правда, настоящее это имя или кличка. Кроме того, они с миссис Берк не были похожи на брата и сестру. Скорее — на старых близких друзей. Пару раз я заметил, как они переглядывались…
— Вы можете подробно описать этого человека?
— Попробую, если надо. На вид ему года тридцать два. рост почти шесть футов, сложение крепкое. Подвижен, хорош собой, хоть и несколько грубоват. Волосы черные, намечается лысина. Глаза карие. На нем был светлый шелковый костюм и черные остроносые туфли без каблуков. Судя по манерам, работает он в каком-нибудь игорном доме в Рино или Тахо.
Похоже, мне предстояло путешествие в Рино. Часы показывали почти одиннадцать, и я решил подождать с отлетом. У меня еще оставалось время для беседы с миссис Делони, если, разумеется, удастся застать ее дома. Я простился с Бертом Хагерти, позвонил в аэропорт и, заказав билет на послеполуденный рейс, отправился искать дом вдовы миллионера.
Проспект Гленвью тянулся по району частных домов в северной части города. Над дорогой нависали кроны деревьев, справа и слева стояли особняки, окруженные огромными садами и широкими газонами. Я свернул во двор дома номер 103 и увидел импозантное здание из бурого кирпича. Подъездная аллея вела к крыльцу, украшенному кирпичными колоннами. Не успел я вылезти из машины, как на улице появилась чернокожая горничная.
— Моя фамилия Арчер, — представился я, — Арчер из Калифорнии. Я только что звонил…
— Да, сэр. Миссис Делони ожидает вас в гостиной первого этажа.
Она сидела у окна. Седые волосы были коротко подстрижены, лицо покрывала сплошная сеть морщин, и все же эта женщина была прекрасна, как бывает прекрасна источенная временем античная амфора. При моем появлении она отложила книгу, легко встала и протянула мне руку. Ее умные голубые глаза, совершенно не тронутые временем, смерили меня оценивающим взглядом.
— Представляю, какое разочарование должен испытать человек, специально прилетевший из Калифорнии, чтобы повидать меня, — произнесла она.
— Ничуть не бывало.
— Ну, не кривите душой, мистер Арчер. Садитесь, прошу вас, вот это кресло самое удобное. Да, вы ведь с дороги, — вдруг спохватилась хозяйка. — Может быть, перекусите или выпьете?
— Нет, благодарю вас.
Она отослала горничную.
— Боюсь, что разочарую вас еще больше. Мне почти нечего добавить к официальному заключению по делу о самоубийстве моего мужа. Мы с Люком практически жили врозь, когда все это случилось.
— А вы уже добавили кое-что существенное. В официальном отчете речь шла о несчастном случае.
— Да, совсем забыла. Помнится, мы решили умолчать о самоубийстве. При том положении, которое занимал мой муж, его самоубийство могло вызвать нежелательные деловые и политические последствия, не говоря уж о мерзости самого этого факта.
— Кое-кто может решить, что искажать отчет об обстоятельствах смерти человека еще более мерзко.
— Вероятно. Но вряд ли кто-либо осмелится заявить об этом в моем присутствии.
— Я только что разговаривал с лейтенантом Хофманом. Он утверждает, что ваш муж застрелился случайно.
— Мы так условились, и я не понимаю, зачем вам после стольких лет понадобилось доискиваться правды.
— А вдруг Делони был убит?
— Чепуха.
— Однако такие слухи ходят. Они уже доползли до Калифорнии.
— И кто же разносит этот вздор?
— Дочь Хофмана Хелен. Она заявила, будто бы знает свидетеля убийства. Возможно, она сама и была этим свидетелем.
— Возмутительная ложь! — гневно вскричала вдова миллионера. — Я заставлю эту девицу замолчать!
— Ее уже заставили, — сказал я. — В пятницу вечером кто-то пустил в Хелен пулю, поэтому-то я и приехал.
— Ага, теперь понимаю, — проговорила миссис Делони. — Где именно ее убили?
— В Пэсифик-Пойнт, южнее Лос-Анджелеса.
Я был готов поклясться, что ее глаза едва заметно вспыхнули.
— Никогда не слышала о таком городе. Жаль, что девушка погибла, однако уверяю вас: ее смерть не имеет никакого отношения к Люку. Не там вы ищете, мистер Арчер.
— Это еще неизвестно.
— Известно, потому что мой муж написал мне предсмертное письмо, в котором все объяснил. Хофман передал эту записку мне в собственные руки, и о ее существовании знал только он и его начальство. Я и вам-то не хотела рассказывать.
— Почему?
— Потому что все это отвратительно. Сказать по правде, Люк утверждал в письме, что собирается покончить с собой, поскольку я и мои родственники довели его до этого. Действительно, у него были кое-какие финансовые затруднения, а мы отказались помогать. Вот он и задумал насолить нам своим самоубийством. Должна признать, что он добился своего, хоть мы и изменили кое-какие факты в отчете.
