Меривейл резко оборвал его:
— Вы сознаёте, что, согласно вашей теории, родители Луизы тоже должны были ошибиться во время похорон? Что они не узнали свою собственную дочь?
Армстронг немного подумал, но ответил с торжествующим видом:
— Они узнали её прошлой ночью. И я тоже.
Меривейл растерялся, но затем, вознамерясь раз и навсегда покончить с разговорами о воскресшей Луизе, ринулся в атаку:
— Извините меня, сэр, я знаю, что вам тяжело обсуждать подобные вопросы, но, если мы примем вашу теорию всерьёз, я должен их коснуться.
— Продолжайте.
— Хорошо. Насколько я понимаю, тело утонувшей девушки, которую вы похоронили в прошлом месяце, не было никоим образом изувечено? В частности, на лице не было никаких повреждений?
Молодой человек испустил тяжкий вздох:
— Нет. Коронёр, разумеется, заключил, что она умерла, утонув. Как мне помнится, не было ни одной царапины. Лицо девушки не пострадало, если не считать трупного окоченения. Но какое значение это имеет теперь! Как мог я так обмануться? Мёртвые мертвы, тогда как Луиза бесспорно жива…
Неискоренимые воспоминания о 1897 годе заставили меня перебить его вопросом:
— Имелись ли какие-нибудь раны, пусть небольшие, где-нибудь ещё, кроме лица?
Подумав, Армстронг ответил:
— Ничего значительного, насколько я помню. Теперь, когда вы об этом заговорили, мне кажется, что коронёр упомянул две маленькие царапины на горле. Но я ничего такого не заметил. Наверно, владелец похоронного бюро сможет рассказать вам больше о деталях, касающихся этой бедной девушки, кем бы она ни была.
Инспектор в свою очередь спросил:
— И опять-таки, во время трагедии или позже, выразили ли мать или отец Луизы хотя бы малейшее сомнение в том, что тело, найденное на берегу реки, принадлежит их дочери?
— Нет, они ничего такого не говорили.
— Даже теперь?
— Даже теперь, — неохотно признал Армстронг. — Я побеседовал с ними как раз перед нашим отъездом. Оба считают, что прошлой ночью к нам приходила Луиза, однако они настаивают на том, что она — привидение. — Американец снисходительно усмехнулся. — Они обмануты этой спиритической чушью.
И он продолжал утверждать, что его любимая Луиза не умерла, просто её держат в плену, в рабстве, и девушку нужно спасать.
Армстронг расхаживал по платформе и вдруг, повернувшись на каблуках к Меривейлу, высказал новое предположение:
— Мне пришло в голову, инспектор, что есть простой ответ. Если вы сомневаетесь в моих словах, проведите эксгумацию. Вы не можете найти живую женщину, но вам известно, где покоится мёртвая. Должны быть какие-то различия, которые докажут, что бедная девушка в склепе — вовсе не Луиза Алтамонт.
Инспектор проворчал что-то в том смысле, что, если только родители девушки не предложат такое решение, он не сможет его рассматривать.
Я, со своей стороны, пытался успокоить молодого человека, вместе с тем не поддерживая его ложных надежд. Крах его иллюзий будет действительно жестоким. Ни на минуту не забывая о нашем приключении 1897 года, я боялся, что при эксгумации вполне может обнаружиться что-то невыразимо ужасное. И я был абсолютно уверен, что в результате всё станет ещё хуже.
Но я не мог никому открыто сказать, что вывод, сделанный мною из появления призрака, резко отличается и от вывода Армстронга, и от теорий инспектора Меривейла. В то время как Армстронг целиком сосредоточился на самой фигуре в белом, меня занимало, каким загадочным образом она появилась и исчезла, беспрепятственно пройдя сквозь запертые двери. Особенно впечатлило меня отсутствие отражения в зеркале, которым послужила стеклянная дверь. В общем, всё, что я наблюдал в ту ночь, перенесло меня на шесть лет назад.
Мартин Армстронг, по-видимому будучи не в состоянии сдерживать своё волнение и отчаявшись донести до нас восхитительную истину, объявил, что немедленно возвращается в Норбертон-Хаус. Он осведомился, желает ли инспектор ехать вместе с ним.
Меривейл отрицательно покачал головой:
— Нет, сэр, благодарю вас. Я собираюсь часок-другой поспать в своей гостинице. Почувствовал себя совсем разбитым и снял номер в «Голове сарацина».
Вывеску этого заведения было хорошо видно — её легонько раскачивал утренний бриз. Гостиница находилась в ста ярдах от платформы, где мы стояли, на главной улице деревни.
Армстронг не стал задерживаться и отбыл, нетерпеливо помахав нам на прощанье. Взревел его мотор, и он уехал, оставив за собой повисшее в воздухе облачко пыли.
Оставшись вдвоём на платформе станции Эмберли. мы с инспектором несколько минут помолчали. Близилось расставание: уже слышался гудок приближавшегося поезда, и над деревьями вдали показался дымок паровоза.
Меривейл признался, что не знает, как относиться к утверждению, будто Луиза Алтамонт жива.
— Видите ли, доктор Уотсон, я доверяю вам как уравновешенному, разумному очевидцу событий прошлой ночи. А также как человеку, занимавшемуся этим делом до настоящего момента. Несомненно, мистер Холмс перед своим уходом поделился с вами мыслями на этот счёт?
Инспектор умолк, обратив на меня вопрошающий взор, который сильно меня нервировал. Я ответил:
— Боюсь, что мистер Холмс не всегда делится со мной своими мыслями. Что касается призрака, появившегося вчера ночью, то я не подходил к нему так близко, как Армстронг и Алтамонты или Шерлок Холмс. К тому же я не был знаком с этой девушкой при жизни.
— Понятно. — Меривейл, заложив руки за спину, принялся пристально меня разглядывать. Осторожно поглаживая свои усы, он нахмурился, словно подозревал, будто я что-то скрываю. — Во-первых, в интересах следствия позвольте мне уточнить одну вещь. Имеется ли у мистера Холмса какая-нибудь теория о том, что Луиза Алтамонт, возможно, жива? — Его улыбка не оставляла сомнений относительно того, какой ответ он ожидает услышать.
Я буквально валился с ног от усталости, но постарался тщательно обдумать свой ответ: ведь не исключено, что в будущем придётся рассказать полиции всё, даже рискуя своей репутацией.
— Не могу сказать, что он исключал такую возможность, — в конце концов сказал я.
У Меривейла отвисла челюсть, и он изумлённо воззрился на меня:
— О господи! Вы хотите сказать, что этот парень может быть прав? Так кого же тогда похоронили её родители три недели тому назад?
Я уже пожалел о своих словах.
— Инспектор… Вот что я вам скажу: будет разумнее отложить все расследования в этом направлении, пока… пока вы не сможете проконсультироваться по этому вопросу с самим Холмсом.
Меривейл поскрёб в затылке, затем пригладил усы.
— Ну что же, полагаю, вы просите не так уж много. У нас полно вопросов, которыми нужно заняться и которые выглядят более перспективными. Для начала эти два медиума.
Мы кратко обсудили другие аспекты дела, включая загадочную кражу драгоценностей, и тут на станцию пришёл мой поезд.
Меривейл на прощанье посоветовал мне немного отдохнуть.
— Как я сказал молодому человеку, доктор Уотсон, именно это я и намерен сейчас сделать. Вчера я работал весь день и вконец вымотался. Пару часов посплю — и снова за работу. К полудню у меня тут будут трудиться двадцать человек, и я обещаю, что мы найдём мистера Холмса, если он ещё где-то здесь, в том случае, если он хочет, чтобы его нашли.
Я что-то пробормотал в ответ и подавил желание заметить инспектору, что ни мне, ни Холмсу ещё не перевалило за пятьдесят. Хотя Меривейл ничего не сказал о моём возрасте, мне показалось, что он призывает меня отдохнуть каким-то покровительственным тоном — так взрослый сын или дочь говорят с престарелым родителем. Я воспринял это как намёк на то, что мы с Холмсом уже не так молоды и что, живя в двадцатом веке и сталкиваясь с его проблемами, мы можем порой уставать и утрачивать бодрость.
Вообще-то я вздремнул в поезде, не заботясь о том, что подумают другие пассажиры моего купе.
Незадолго до полудня я вышел из кэба на Бейкер-стрит и увидел первые газетные заголовки, сообщавшие об исчезновении Шерлока Холмса. Другие сенсационные подробности событий прошлой ночи также были набраны крупным шрифтом:
ЗАГАДОЧНЫЙ СПИРИТИЧЕСКИЙ СЕАНС В БЕКИНГЕМШИРЕ ШЕРЛОК ХОЛМС ИСЧЕЗ ЗНАМЕНИТОГО ДЕТЕКТИВА ПОХИТИЛИ В ПОТУСТОРОННИЙ МИР? «МЁРТВАЯ» НАСЛЕДНИЦА ЖИВА?
Мне пришло в голову, что кое-кто из слуг в Норбертон-Хаус беседовал с репортёрами, и только тут я с некоторым опозданием вспомнил, что и сам Армстронг тоже журналист. Вероятно, он охотно сообщил бы своим лондонским коллегам о личных делах, если бы надеялся таким образом облегчить поиски Луизы.
Я проигнорировал совет инспектора, действовавшего из самых лучших побуждений, и постарался выкинуть из головы его намёки на мой возраст, пусть и вполне обоснованные. Вместо этого я начал собираться с духом для своей следующей задачи — вызова вампира. Я полностью отдавал себе отчёт в том, что занятие будет не из приятных, хотя ещё предстояло выяснить, что же это такое на самом деле.
