— Да с чего вы взяли-то? Зачем мне было ее убивать? Ну зачем?
— Чтобы затем первым и написать статью о таинственном убийце «табачной императрицы». Первая-то, в которой вы описали все живо и красочно, будучи гостем, кажется, прошла на «ура». Да и бабки вы за нее огребли прехорошенькие. Не каждому же удается оказаться на месте преступления, да еще такого!
На минуту воцарилась тишина. И Анна Николаевна, и я, и, естественно, прислуга и кухарки, все уставились на Эдика, ожидая от него ответа на поставленный вопрос. А тот настолько растерялся, что не знал, что и сказать. Тем более что подтвердить свое присутствие в зале ему явно было нечем. В конце концов он произнес:
— Ладно. Думаете, значит, на меня?
— Не только на вас, а на всех, у кого нет алиби, — веско произнесла я.
— Неважно. Я прекрасно знаю, что во время концерта находился в зале. Ну, правда, один раз выходил в туалет, но брать с собой сопровождающего я не был обязан. Так что можете проверять, сколько хотите, — я тут ни при чем.
Как бы удовлетворившись его ответом, правда, специально не развеяв его мысли о том, что и он стоит на подозрении, я собралась было откланяться, так как в особняке Россовых сегодня успела сделать все, что планировала, но тут меня окликнула Анна Николаевна:
— Что-то вы рано нас покидаете, Танечка. А мне так хотелось с вами еще немного поболтать. Не по работе, знаете ли…
Я посмотрела на старушку и поняла, что она что-то желает мне поведать, но только не в присутствии остальных. Поняв ее намек, я слегка улыбнулась и произнесла:
— С удовольствием останусь, но только при условии, что вы покажете мне ту работу, которую вышивали и теперь, полагаю, уже закончили.
Обменявшись многозначительными взглядами друг с другом и попрощавшись с Маниным, мы с Анной Николаевной медленно вышли из кухни и направились на второй этаж, ведя беседу практически ни о чем. Эдик так и остался стоять в кухне, так как выгонять гостей в этом доме было не принято, но все знали, что после подобного обращения он предпочтет удалиться и сам.
Как только мы оказались в комнате Анны Николаевны, она быстро захлопнула дверь и, несколько раз тяжело вздохнув, заговорила:
— Таня, я тут вспомнила одну вещь… Полагаю, она поможет вам хоть что-то прояснить. Но при Эдуарде я говорить не стала, уж больно он лезет куда не надо.
— Так что вы вспомнили? — не давая ей отвлечься, с интересом спросила я. — Что-то касающееся гостей?
— В общем, да. Как только вы стали расспрашивать всех, кто и кого в какой момент и где видел, я неожиданно вспомнила, что у нас в доме есть несколько скрытых камер, которые моя дочь разместила в некоторых комнатах, чтобы знать, что творится дома в ее отсутствие. О них, кроме нее и меня, никто не знал, но… Вы уж извините, что я так поздно про них вспомнила, совсем из головы вылетело… Но я даже не знаю, когда Инна последний раз меняла в них пленку, она ведь сама этим занималась.
Новость несказанно меня обрадовала, и я с надеждой в голосе тут же спросила:
— А вы знаете, где именно стоят камеры? Как их найти?
— Раньше-то знала, а теперь еще вспомнить нужно. Точно знаю, что их всего три было: одна — в гостиной, ну где тот самый вечер проходил, другая — в зимнем саду, а третья… — старушка задумалась. — Ах да, в летней пристройке к дому, где девочки очень часто уединялись.
Я едва не подпрыгнула от радости, ведь если камеры работали, то я многое смогу из них почерпнуть. Но пока необходимо было проверить, действительно ли они работали в тот вечер, иначе моя радость окажется преждевременной.
Мы с Анной Николаевной проверили, ушел ли Эдуард, а убедившись в этом, кинулись на поиски скрытых камер. Две из них нашли сразу же, а вот с последней, той, что как раз и была больше всего нужна, пришлось повозиться. После того как мы ощупали чуть ли не каждый квадратный сантиметр гостиной, я в конце концов обнаружила камеру, которая оказалась спрятанной прямо в люстре, выполненной в виде раскрытого цветка с множеством торчащих из него тычинок.
Естественно, пленка во всех камерах давно уже кончилась, что было и неудивительно, так как со дня убийства прошло более двух недель. Выудив из камер пленки, я сразу же вставила их в принесенные Анной Николаевной кассеты, и мы направились в комнату, где стоял видеомагнитофон, чтобы их просмотреть.
Первой мы поставили кассету с пленкой, принесенной из пристройки. Экран довольно долго демонстрировал пустой интерьер, и я переключила видик на перемотку. Каково же было мое удивление, когда вдруг на экране появилась… Катерина. И не одна, а с красавчиком Николаем!
Эти двое о чем-то оживленно беседовали, с каждой минутой все больше раздражаясь и гневно смотря друг на друга, а затем Катя неожиданно кинулась на любовника и принялась колотить его кулачками в грудь. Николай резко оттолкнул ее, и она упала на стоящий рядом диван, и принялся что-то ей втолковывать. Понять, что именно, было нельзя, так как звук приглушался посторонним шумом — музыкой из зала, да и говорящие находились на большом отдалении от камеры.
Сцена длилась минут пять, затем Катя что-то гневно выкрикнула, Николай взбесился и отвесил ей весьма смачную пощечину, отчего лицо девушки запылало, как помидор. После этого они оба немного притихли и стали беседовать уже более спокойно.
Когда запись кончилась, мы с Анной Николаевной практически одновременно вздохнули и выразили в словах свои чувства — она произнесла: «Боже мой!», а я: «Слава богу».
Мы переглянулись, причем старушка явно не могла понять, к чему относились мои слова. Пришлось пояснить ей, что запись сделана в тот самый момент, когда произошло убийство, — на это указывало время, высвечивавшееся в нижнем углу кадра. Следовательно, Катерина в убийстве собственной матери не виновна. Именно это меня и порадовало.
Обвинение снималось заодно и с Николая — он отсутствовал в зале по той причине, что Катерина устроила очередную истерику, вызвав его, очевидно, для разговора в пристройку. Понятно, почему потом она обвинила его в убийстве матери, да и он сделал то же самое: оба знали, что подтвердить их присутствие в зале никто не сможет, да и отомстить друг другу за что-то явно желали.
Теперь у меня оставалось два подозреваемых: бывший муж Инны и ухажер Светланы. Присутствовал ли первый в зале, никто из прислуги не помнил, а второго и вовсе только охранник и видел. Уточнить хоть что-то еще по этому поводу я надеялась после просмотра пленки, взятой из гостиной, превращенной в тот вечер в банкетный зал.
Вынув из видика просмотренную кассету, я поставила в него еще одну и в следующую секунду как бы вернулась в тот самый день, когда произошло убийство. На экране весело смеялись гости, снова звучали музыка и голос ведущего, среди присутствующих пока еще сновала приветливая хозяйка. Увидев дочь, Анна Николаевна побледнела, из ее глаз полились слезы. Я нежно пожала ее руку, как бы поддерживая, и стала смотреть дальше.
«Так, это банкир с женой… Подруга Россовой… — отмечала я про себя, стараясь не пропустить кого-либо из гостей. — Вот бывший муж Инны — ошивается возле какой-то красотки, прибывшей вместе с коллегами „табачной императрицы“. Стоп, а это что за тип?» Увидев на экране светловолосого парня с двумя бокалами шампанского в руках, я опешила. На банкете я его почему-то не приметила.
Быстро схватив пульт, я перемотала кассету назад. Еще раз просмотрела момент, когда парень попадал в кадр, и обратилась к Анне Николаевне:
— Кто это такой? Я его не видела в зале. Вы его знаете?
Старушка напрягла память, а пару минут спустя произнесла:
— Я его тоже не знаю. Остальных всех хоть по разу, но видела, друзья-то у дочери все постоянные были. Нет, не припоминаю. Наверное, новенький какой.
Я задумалась.
Кто он, этот парень, и как он оказался на банкете? Почему я не видела его среди гостей, как только пришла, а также после того, как произошло убийство? Ведь все гости еще некоторое время находились в доме под надзором милиции. И не бокал ли с отравленным шампанским этот тип держит во второй руке? Оч-чень подозрительное совпадение.
Решив оставить разбор информации на потом, я вновь включила видик и досмотрела оставшуюся на кассете пленку. Далее ничего интересного не наблюдалось, и неизвестный парень больше ни разу не попал в поле зрения камеры. К тому же пленка закончилась на самой середине банкета, когда было только объявлено о концерте, а потому суматоха после убийства в кадр не попала.
На кассете из зимнего сада ничего интересного не нашлось, и я отключила видео. Потом, собрав кассеты, попросила у Анны Николаевны разрешения забрать их на время. Она, конечно же, согласилась и, все еще пребывая в задумчивости, пошла меня провожать.
Приехав домой, я еще раз внимательно просмотрела кассету из гостиной, отыскала в ней эпизод, в котором мелькал тот белобрысый с шампанским, и остановила видик на нем. Потом вышла из дома и поспешила с визитом к другу — моему Кире — подполковнику милиции Кирьянову, прямо в его отдел. Нужно было сделать с видеопленки фотографии и выяснить, кто он такой, этот неизвестный блондин.
