— Скажите, а что мне будет?
— Вы же юрист, знаете все законы.
— Но за мной мокрых дел не было.
— Не знаем. А вот Рубахина вы чуть-чуть не отправили на тот свет. Так кто был?
Тяжело засопев, Перфильев наконец ответил:
— Железнодорожник — это связной, он приходил ко мне от Луковина. А другой — Клементьев. Он должен организовать нападения на сельские магазины и кассы.
— Когда?
— Сегодня ночью… Чего же вы сидите спокойно? Принимайте меры. Вы знаете, что будет в уезде? Паника.
— Не беспокойтесь, меры уже приняты. Только, признайтесь, Вадим Петрович, главное у вас задумано не там, а в городе?
Перфильев тяжелым взглядом уперся в Ягудина.
— Дознались?
— Дознались. Где вам назначил свидание Луковин?
— Он мне не давал никаких поручений.
— Бросьте, вы не маленький. Наш агент слышал весь разговор у лесника.
— Мы должны были встретиться у Кузовлевой.
— Проверим. Если крутите, Вадим Петрович, то этим самим вы усугубляете свою вину.
Кузовлева сидела перед Трегубовым, закинув ногу на ногу. Она презрительно кривила губы. Но Парфен видел, что держится артистка на пределе.
— Вот вы молодая красивая женщина, — говорил ей доверительно начальник уголовного розыска, — у вас прекрасный голос. Могли бы пойти работать в театр, стать знаменитостью. А вы связались с бандитами.
— Такие вот обстоятельства, гражданин Трегубов.
— Да бросьте, Галина Дмитриевна. Другие хуже вас живут, но не идут же в уголовники.
— Я не уголовница! — возмутилась Кузовлева.
— А кто же вы? Награбленными ценностями торговали, бандитов укрывали, чуть сотрудника милиции не убили. А сколько на золоте, которое добывал Луковин, человеческой крови и слез! Вы об этом знаете?
— Меня это не интересовало. Я боролась против вас, потому что вы разрушили мою жизнь.
— Любите вы красивые слова, Галина Дмитриевна. Вон Ведерникова говорит, что у вас до замужества даже платья порядочного не было.
— Врет она! — вскочила с места Кузовлева. — Ее саму с панели подобрали.
— Может, и врет, — согласился Парфен. — Но происхождение у вас самое что ни есть рядовое. При обыске мы нашли в вашей комнате вот эти письма.
Трегубов вынул из стола пачку конвертов.
— Не смейте! — сдавленно выкрикнула артистка.
— Ваш отец, Галина Дмитриевна, был простым счетоводом, а мать — портнихой. Вам-то зачем корчить из себя барыню? Родители делали все, чтобы вы стали настоящим человеком. А вы скатились до бандитизма.
— После смерти мужа мне не на что было жить.
— Опять неправду говорите. Вам еще в двадцатом году предлагали работу в Народном доме, хороший паек давали. Но вы отказались, предпочли быть содержанкой у разной сволочи.
Опустив голову на стол, Кузовлева громко зарыдала. Трегубов молча перебирал в руках бумаги. Вдруг артистка смолкла.
— Скажите откровенно, гражданин Трегубов, могу я надеяться хоть на какое-нибудь снисхождение?
— Безусловно, — улыбнулся Парфен. — Если, конечно, поможете нам.
— Помогу, только дайте подумать…
Шатров сидел за столом бледный. Забинтованная рука покоилась на перевязи. Пуля, посланная из браунинга, застряла возле лучевой кости. Вынув ее, старый врач-хирург сказал:
— Не каждому так везет. Стрелять в упор и не попасть в грудь может только женщина.
Ввели арестованного. Это был тот самый сероглазый плечистый мужчина, которого Шатров так свободно отпустил в Кучумовке.
— Садитесь, — сказал Георгий, указывая на табуретку.
— Спасибо, — ответил сероглазый. — Вот видите, гражданин Шатров, наши пути и скрестились. Я же говорил вам тогда.
— Да, это верно, — подтвердил Георгий. — Но игра окончилась не в вашу пользу.
— Что поделаешь! Не всем же везет. А в Кучумовке я мог бы вас запросто ухлопать. Меня же Демьян Прокопьевич специально послал за вами следить.
— Что же вас остановило?
— Допустил просчет. Мне казалось, что вас интересует только Екатерина Савичева. А вы вон куда полезли.
— Ну хватит, гражданин Корецкий, лирики, — остановил его Шатров. — Приступим к прозе.
— Да, времени в обрез — я имею в виду себя — и надо торопиться… Так что вас интересует?
— Все.
— Хорошо. Давайте бумагу, я вам постараюсь подробно изложить суть всех обстоятельств…
Недоучившийся гимназист Владислав Корецкий в шестнадцатом году сбежал на фронт. Смелого подростка взял к себе в ординарцы командир бригады уланов полковник Мотин. Война приняла затяжной позиционный характер. Офицеры пьянствовали, устраивали налеты на еврейские местечки. Потершись среди них, молодой Корецкий сам стал таким, как они. Принялся мародерствовать, пропивая «трофеи» в корчмах и трактирах. За убийство в драке поручика соседнего полка Владислава направили в штрафную роту, откуда он вернулся законченным мерзавцем.
В революцию Корецкий сбежал на Дон, потом участвовал в знаменитом Ледовом походе. Поссорившись с сослуживцами, подался к Колчаку. Его взял в адъютанты военный министр Будберг. Через два месяца Корецкий слетел с места за ограбление офицера из свиты французского генерала Жанена.
Но Корецкому не понравилось в строевых частях. Он подал рапорт, чтобы его направили в карательный отряд. Здесь Владислав встретился со штабс-капитаном Луковиным, поручиком Лисиным и подпоручиком Сопиным. «Усмиряя» уральские и сибирские села, каратели вели самый разнузданный образ жизни.
После разгрома Колчака Владислав Корецкий пробовал сбежать в Маньчжурию, но был ранен и захвачен в плен. Он выдал себя за мобилизованного солдата. Вылечившись, Корецкий подался на Урал. Здесь он снова встретился со старыми друзьями по карательному отряду, участвовал в бандитских налетах на советские учреждения. И снова судьба оказалась милостивой к Корецкому. За бандитизм его приговорили к тюремному заключению…
— И это все? — спросил, пробежав глазами исписанные тетрадные листки, Шатров.
Арестованный молча ухмыльнулся.
— Все это любопытно, гражданин Корецкий, но только писателям и психиатрам, как материал для изучения человеческой души. Нас другое интересует.
— Что? — тихо спросил Корецкий, посмотрев на Шатрова совиным взглядом.
— Что вы намеревались делать, находясь в уезде после побега? Какими силами располагает ваша банда? Где сейчас Луковин?
— Видите ли, — с наглой усмешкой ответил Корецкий, — в свои тайны Демьян Прокопьевич меня не посвящал. Так что в этом деле я вам не помощник.
— Вы же говорили, что будете откровенны?
— А это что? — Корецкий кивнул головой на листки бумаги.
«Надеется, что Луковин выручит его», — подумал Шатров.
— Ладно, Корецкий, идите подумайте.
В четыре часа утра, когда за окнами вставал июньский рассвет, сотрудники милиции собрались у Боровкова. Начальник был озабочен. Он долго ковырялся в мундштуке, потом не спеша закурил. Наконец, после длительной паузы, Иван Федорович заговорил:
— Ну что, молчат луковинские подручные? Тертый народ. Да и терять им нечего. Сейчас у них вся надежда на Волкодава. А он, будьте уверены, постарается выручить своих дружков. Поэтому бдительность и еще раз бдительность. Мы знаем о луковинских замыслах не так уж и много, но кое-что существенное все же известно. Налеты на сельские объекты — отвлекающий маневр Волкодава. Это ясно. Подобную «работу» он поручил Клементьеву, мастеру своего дела. Именно с ним встречался Петр Митрофанович Лисин. Волкодаву надо, чтобы мы разбросали свои силы по уезду, оставили без защиты город. Именно здешние сейфы привлекают его внимание. Поэтому Луковин не уйдет из уездного центра, что бы ему ни угрожало, он прикован к нему. После нынешних арестов Волкодав вряд ли пойдет на наши засады. И все же снимать их нельзя. Надо искать этого зверя и в других логовах… Поэтому, как прежде, задача номер один — поиск Волкодава. Отдых потом, а наградой нам будет благодарность населения. Совещание окончено, прошу остаться Трегубова и Шатрова.
Когда все разошлись, Боровков сказал:
— Только что сообщили: задержан Гришин, скоро доставят сюда. Клементьеву удалось бежать. Но его успели ранить в ногу. Предупредить медпункты. Теперь второе: Евстигней Капустин. Охота за ним была устроена по всем правилам. Значит, было зачем. Эта горничная из «Парижа» в самом деле выследила, где старый уголовник прячет золотишко, но она опоздала. Зевнул и Луковин. Не кажется ли тебе, Георгий, что убийство Савичева — дело рук Евстигнея?
— Догадался, да поздно, — виновато ответил тот.
— Бывает и на старуху проруха, — вздохнул Боровков, — а мы только опыта набираемся. Надо выходить на капустинского завхоза.
