— Я, кажется, говорил о голубе. Впрочем, вы правы, на самолете должен летать человек. Но не от случая к случаю. Мне нужен человек, который бы постоянно летал между Токио и Гонконгом и ни у кого не вызывал бы подозрения.
— Тогда я вас не совсем понял, — сказал Торбэк. — Объясните, пожалуйста, все до конца.
Однако и на этот раз Ланкастер не сразу все разъяснил. Он был всегда осторожен, этот человек. Он долго, испытующе смотрел на Торбэка.
— Самолеты будут отправляться из Токио в Гонконг каждый день. Авиакомпания, открывающая эту трассу, сейчас набирает стюардесс, — сказал он наконец. — Вот какого голубя я имею в виду: иными словами, голубем должна стать стюардесса. Так-то, дорогой Торбэк.
Господин Ланкастер снова пристально посмотрел на собеседника.
— Вы, Торбэк, служитель церкви. Вы знаете многих прихожан. Среди них, должно быть, есть и молодые женщины. Может, кто-нибудь из них подойдет для этой роли? Разумеется, сначала она должна будет поступить в стюардессы. А потом уже работать на нас.
— Это очень удачная мысль, господин Ланкастер, — ответил Торбэк. — Но с прихожанами не обо всем можно говорить. Конечно, в церковь ходит много женщин, среди них есть и молодые. Но, мне кажется, перед ними опасно раскрывать наши тайны.
— Вы правы, тайну надо хранить строго. Если что-нибудь просочится наружу, нас всех ждет катастрофа. Вот поэтому я и прошу вас как следует подумать над кандидатурой.
Торбэк молчал. Что он мог ответить? Он явно растерялся.
— Мне это, пожалуй, будет не под силу, господин Ланкастер, — сказал он наконец. — Думаю, что лучше вам самому подобрать кандидатуру.
— У меня нет подходящей японки, — усмехнулся господин Ланкастер. — Ведь на это не всякая годится, это должна быть молодая женщина с определенными данными. А вот среди ваших прихожанок наверняка такая найдется.
У Торбэка мелькнула мысль о Сэцуко.
Стюардесса прежде всего должна быть молодой и иметь привлекательную внешность. Эти данные у Суцэко есть, но сможет ли она выдержать приемные экзамены по языку?.. А довериться ей можно, она его любит и никому не проболтается. И Торбэк совсем было решился произнести ее имя, но в последнюю минуту почему-то раздумал.
— Трудную задачу вы мне задали, господин Ланкастер. Я постараюсь подумать о кандидатуре.
— Но думать-то, дорогой падре, некогда, дело срочное, мешкать нельзя. Нужно успеть к набору стюардесс. Это для нас единственный шанс. Иначе нашему делу — крах. Так что, Торбэк, прошу вас предложить кандидатуру сейчас.
Торбэк обхватил голову руками.
— Со всех точек зрения стюардесса лучше всего подходит на роль почтового голубя. Во-первых, ее багаж не подвергается таможенному досмотру, во-вторых, она может летать каждый рейс, не вызывая подозрений. Это идеальный «почтовый голубь»! Ну, Торбэк, кто у вас есть на примете?
— Право, не знаю…
Торбэк все еще колебался. Но тут глаза господина Ланкастера недобро сверкнули, и резким голосом он отрубил:
— Бросьте играть в прятки, Торбэк! В каких отношениях вы с Икута Сэцуко?
Торбэк опешил. Откуда этот господин знает о Сэцуко?
А на губах коммерсанта играла чуть заметная усмешка.
При первом же свидании с Сэцуко Торбэк заговорил о предложении Ланкастера. Встретились они в той же гостинице.
Здесь как бы сама обстановка благоприятствовала такой беседе. Да и во время любовных ласк Сэцуко скорее согласится выполнить его просьбу.
— Стюардесса! — Она широко раскрыла глаза. — Да еще на международной авиалинии! — В ее глазах светилась радость. Она уже видела себя в этой роли. Но тут же насторожилась — ведь это значит попасть в тот мир, который всегда казался ей каким-то чужим.
— Ты красивая, — шептал Торбэк, — а в стюардессы берут только красивых. Тебя обязательно примут.
Делая ей это предложение, Торбэк не испытывал особого восторга. Говоря по правде, приказ господина Ланкастера заставил его самого забеспокоиться. Ведь она должна стать не просто стюардессой. План коммерсанта заключался в другом, и это тревожило Торбэка.
— А я вовсе не уверена, что пройду… — Сэцуко спрятала возбужденное лицо в подушку.
— Ты красивая, — не очень охотно повторил Торбэк, — тебе беспокоиться нечего.
Не это меня беспокоит. На международных авиалиниях говорят ведь по-английски? А я в английском не сильна.
Торбэк молчал.
От стюардесс действительно требуется не только красивая внешность, но и хорошее знание иностранных языков. А Сэцуко, видно, английский почти не знает. По крайней мере, за все их знакомство Торбэк не слышал от нее ни одного английского слова.
— Предложение-то заманчивое. — Девушка глубоко вздохнула. — Но я наверняка провалюсь по языку.
— А может, все-таки попробуешь? — продолжал уговаривать ее Торбэк, хотя почувствовал какое-то облегчение, когда Сэцуко стала колебаться. Втягивать Сэцуко в «коммерцию» господина Ланкастера ему не хотелось, он боялся подвергать ее опасности.
Профессия стюардессы на международных авиалиниях была мечтой молодых девушек. Однако Сэцуко не ухватилась с жадностью за предложение Торбэка, и он был рад этому. Нет, она не была скромной сверх меры, Торбэк это уже понял; знал, что от жизни она хотела получить многое и в этом мало чем отличалась от своих сверстниц. Просто она умела, когда надо, трезво смотреть на вещи. И сейчас она отдавала себе отчет в том, что эту работу не сможет получить, так как не знает как следует иностранного языка. И ничего тут не поделаешь.
— Нет, зачем же позориться, я наверняка провалюсь. Милый Бэк, лучше уж оставаться в приюте, — ответила Сэцуко с грустью. Она сожалела, что упускает такой редкий случай.
А ведь, наверно, перед ее глазами на фоне голубого неба уже неслась серебряная стрела. Тонкий, длинный, крылатый корабль взмыл ввысь, нырнул в облака и понесся вперед. Какой упоительный полет! Внизу медленно вертится земной шар, а ее самолет отбрасывает на землю маленькую тень…
— Это, конечно, праведное занятие — служить в приюте. — В голосе Торбэка зазвучали торжественные нотки. — Наш первоочередной долг — служить господу богу. Твои мысли благочестивы.
Торбэк был доволен, он успокоился окончательно. Господину Ланкастеру придется поискать другую кандидатуру. Роль почтового голубя для нее не подходит.
Торбэк привлек Сэцуко к себе.
— Я больше не стану уговаривать тебя. Мне даже ненадолго не хочется расставаться с тобой. Я тебе это посоветовал только потому, что хотел сделать для тебя что-нибудь приятное.
— Я так и поняла. Спасибо! — поблагодарила Сэцуко.
Она горячо отвечала на страстные поцелуи Торбэка, и только глаза ее, слегка приоткрытые, казалось, смотрели вслед улетавшему самолету и были чуть печальны. Однако Торбэк ничего этого не уловил.
На следующий день Торбэк снова посетил Ланкастера.
Коммерсант был вне себя. Таким взбешенным Торбэку еще не приходилось его видеть, а встречались они довольно часто. Ланкастер был неизменно вежлив и приветлив. Говорил он всегда спокойно, мягко, но за этим спокойствием и мягкостью скрывались решительность и непреклонная воля.
И Торбэк знал это. Как-то он вместе с отцом Билье возвращался от коммерсанта домой.
— Это страшный человек, — неожиданно сказал отец Билье.
Тогда Торбэк не придал значения словам каноника. И потребовалось не так уж много времени, чтобы Торбэк понял их истинный смысл. Началось непосредственное общение Торбэка с Ланкастером, и постепенно Торбэк убедился, что этот человек действительно страшен.
Вот и сейчас Торбэк сидит, охваченный страхом.
— Нам нужен почтовый голубь! — тихо, но как-то зловеще процедил Ланкастер и поднялся со стула. — Я ведь, кажется, уже говорил вам об этом.
— Да, говорили. — Торбэк беспокойно заерзал на стуле. — Я ей все сказал, как вы велели.
— Полагаю, что вы не все ей рассказали?
— Нет. Конечно, нет, господин Ланкастер. — Тор-бэк, не отрывая глаз, смотрел на шагавшего по комнате коммерсанта.
— Хорошо. И не нужно пока говорить. Эту тайну знаем только мы с вами, — медленно произнес Ланкастер. — Но для роли почтового голубя у нас никого нет, кроме нее. Во всяком случае, я так считаю.
— Но… — хотел было что-то возразить Торбэк.
Ланкастер остановил его жестом.
— Прошу выслушать меня, не перебивая. Голубь, так или иначе, должен быть посвящен в нашу тайну. Следовательно, мы не можем довериться первому встречному. А Сэцуко будет хранить тайну, потому что любит вас. И если вы этого потребуете, она никому ничего не скажет. Не так ли?
— Думаю, что да.
— Значит, ответ должен быть одним. Ваша Сэцуко должна стать нашим голубем.
— Но, господин Ланкастер, — пытался возразить Торбэк, — она ведь не знает языка. А речь идет не о внутренних рейсах, а о международных. И она права, ей с этим не справиться. Она почти совсем не знает английского языка и, значит, не выдержит приемных испытаний.
