Ингрид Нолль - Мертвый петух

Я поблагодарила его, хотя уже успела наплакаться над собственными бедами. Только грустной музыки мне не хватало! Впрочем, откуда Витольду было все это знать?

— Пойдем в комнату, — сказал он, — не стой на кухне. Ну-ка, ложись на диван — я побуду с тобой еще несколько минут.

Я расположилась на диване в самой живописной позе: ни дать ни взять Гете в Кампанье[18].

— Вчера я отвратительно выглядела, наверное, тот визит доставил тебе мало удовольствия, — пробормотала я.

— Что поделать, когда болеешь, уже не до внешности.

Казалось, Витольд не обратил внимания на мои слова.

— Знаешь, мне тоже очень плохо от того, что Беаты больше нет, — вдруг начал он.

Неужели мне придется выслушивать его излияния? Да, так будет лучше.

— Тира, я хочу признаться тебе кое в чем, как очень хорошему другу. Я влюбился.

Я изо всех сил старалась сохранить хладнокровие. В конце концов, чего-то подобного следовало ожидать. Но надо было как-то прореагировать на его откровения.

— Я тоже любила Беату, — тихо сказала я, нисколько не покривив душой.

— Она была очень хорошим человеком, — сказал Витольд. — У чудесной дочери была чудесная мать.

Теперь я ничего не понимала:

— Неужели Лесси?

— Да нет же! Лесси милая девушка, но я отношусь к ней по-дружески. Речь идет о Вивиан!

Я молча уставилась на него. Витольд засмеялся:

— Да, Тира, это так. Я влюблен в Вивиан. Благодаря тебе я познакомился с Беатой, а затем и с ее очаровательной дочерью.

Я пробормотала:

— Но Вивиан еще совсем ребенок!

— Я тебя умоляю! — Витольд почувствовал мою досаду, и в его голосе послышалось раздражение. — Это красивая молодая женщина, ей двадцать шесть лет, а что касается зрелости, то это постепенно придет, если она начнет встречаться с человеком моего возраста.

Слезы покатились у меня по щекам. Беата, твоя смерть оказалась совершенно напрасной!

Витольд посмотрел на меня несколько озадаченно.

— Послушай, — заметил он, — тебе плохо, а я несу какую-то сентиментальную чушь. Наверное, тебе кажется ужасным, что я рассказываю о своих чувствах, ведь после смерти Хильке прошло так мало времени. Вообще-то я не хотел никому об этом говорить, но ты и так знаешь обо мне больше, чем все мои друзья, вместе взятые. Вот я и решил быть с тобой откровенным.

Всхлипывая, я спросила:

— А Беата об этом знала?

— Вначале Вивиан не хотела ей говорить, поскольку боялась, что матери это не понравится, ведь я намного старше ее. Беата никогда не приставала к детям с расспросами, но, думаю, она догадывалась. Ведь каждый раз, приезжая в гости к матери, Вивиан брала у нее машину и навещала меня. Во всяком случае, за день до трагедии Вивиан ей все рассказала.

Это было возмутительно! Я перестала хныкать, потому что в голову мне пришла гениальная мысль:

— Ах, Витольд, разве ты не догадываешься, что Беата была в тебя влюблена?

Казалось, у него сейчас отвалится челюсть.

— Нет, в это невозможно поверить! Она сама тебе об этом сказала?

— Да, она доверилась мне. Наверное, решила, что твои визиты связаны с желанием чаще видеть ее.

Витольд смотрел на меня с изумлением. Он пытался осознать услышанное.

— Думаю, Беата почувствовала себя глубоко уязвленной, — неумолимо продолжала я, — когда Вивиан рассказала ей о ваших отношениях.

— Ради Бога! — ужаснулся Витольд. — Ты же не думаешь, что она покончила с жизнью из-за меня?

Я молча пожала плечами. Витольд, похоже, страдал нарциссизмом. Он всерьез поверил, что от несчастной любви к нему можно броситься вниз с башни.

— Тира, умоляю тебя, — воскликнул он взволнованно, — ни за что не говори об этом Вивиан! Она так впечатлительна, что наверняка будет винить себя в смерти матери!

— Конечно, я не собираюсь рассказывать ей об этом. Но если позвонят из полиции, то я не смогу это скрывать. Все-таки это один из возможных мотивов ее поступка.

Витольд сидел на моем синем ковре и размышлял:

— Как же я мог не заметить! Ну конечно! Я будто ослеп! Теперь припоминаю множество ситуаций, когда она очень странно на меня смотрела. Ну почему все мужчины такие толстокожие?

Зазвонил телефон. Это была Вивиан.

— Привет, Рози, — сказала она своим слегка высокомерным тоном, — могу я поговорить с Райнером, если он еще у тебя?

Я передала трубку Витольду. Он несколько раз ответил «да» и «нет», и наконец произнес:

— Тогда до завтра. Береги себя. Спокойной ночи. Казалось, он хотел оправдаться передо мной за этот звонок. Он якобы хотел навестить Вивиан после обеда, но там собрались почти все родственники: отец Беаты, две ее сестры и два брата. Тогда он решил заехать за ней вечером, чтобы она хоть немного подышала свежим воздухом. Но теперь оказывается, что прибыл еще и архитектор, бывший муж Беаты. Он попросил всех троих детей остаться дома, чтобы составить текст некролога.

— Значит, я смогу еще немного побыть здесь, — решил Витольд. — Кстати, пока не забыл, похороны в пятницу. К тому времени ты уже выздоровеешь.

Я бы с удовольствием проболела подольше, но так или иначе на похороны идти придется. Неожиданно Витольд спросил:

— А где ты была в субботу?

Ответ на этот вопрос был хорошо продуман, однако я ожидала, что этим будет интересоваться полиция, а не Витольд.

— Ах, как раз в субботу и начался этот дурацкий грипп. Я уже с утра почувствовала себя нехорошо, но все-таки съездила за продуктами, а потом сразу легла в постель. А почему тебя это интересует?

— Ладно, забудь. Просто мне показалось странным, что за относительно короткий период времени умерли две женщины, причем мы с тобой имеем отношение к обеим смертям. Удивительные бывают совпадения.

Я кивнула и обессиленно откинулась на подушки. Витольд воспринял это как сигнал к прощанию, решив, что больная нуждается в отдыхе.

— Завтра я тебе позвоню, — пообещал он перед уходом.

Мне показалось, что в его голосе прозвучали ласковые нотки.

Каждый раз, готовясь к приходу Витольда, ожидая встречи с ним, я ощущала необычайный подъем. Мне казалось, что наше общение будет проходить в атмосфере духовного единения, любви и чувственного влечения, но свидания с ним не приносили ничего, кроме разочарования и отчаяния. А такой ли уж он на самом деле необыкновенный? Может, не стоило бороться за его любовь?

Хорошо, что я обошлась без револьвера. В полиции моментально смогли бы выяснить, что в Беату стреляли из того же оружия, что и в Хильке Энгштерн. По крайней мере Витольду все стало бы ясно, как дважды два. Ни в коем случае нельзя использовать револьвер еще раз, нужно срочно избавиться от него. В голове, однако, крутилась назойливая мысль: «Если мне предъявят обвинение в убийстве двух человек, остается один выход — застрелиться из этого револьвера».

Погрузившись в такие апокалипсические размышления, я смаковала собственное несчастье. Оказывается, Витольд был влюблен в Вивиан, а я убила из-за него лучшую подругу. Что же теперь будет? «Рози, лучше застрелись сразу», — тихо сказала я себе.

Тут мой взгляд упал на кассету с песнями Брамса, которую принес Витольд. Сказал, что это музыка «для страдающей души» или что-то в этом роде. Я вставила кассету в магнитофон, надеясь услышать тайное послание. Вдруг это окажутся никакие не песни Брамса, а любовное послание, которое Витольд записал на кассету специально для меня?

Первой была песня девушки, которая хотела свить себе свадебный венок из роз. Нет, это определенно не моя тема!

Или это все же было скрытое послание? Ведь меня звали Розмари… Зазвучал последний куплет:

Тут я выключила магнитофон и безудержно расплакалась. Витольд, я не роза, а всего лишь розмарин, и мою голову украсят не свадебным, а печальным похоронным венком.

Посреди ночи я наконец встала с дивана, сняла шелковую пижаму, надела старую ночную рубашку в безнадежный цветочек и легла в постель. На следующее утро я отправилась к врачу и попросила дать мне больничный до конца недели. Вернувшись, я обнаружила перед дверью подъезда полицейского, который как раз собирался уходить. Он спросил, как меня зовуг, и с облегчением заметил, что теперь ему не придется наведываться сюда во второй раз. Я с ужасом вспомнила, что револьвер все еще лежал на дне чемодана.

По пути наверх он рассказал, что звонил мне домой, а потом на работу, где ему сказали, что я больна, и посоветовали ко мне зайти. Я поспешила предъявить ему желтый больничный лист. Он рассмеялся:

— Раз уж заболели, нужно идти к врачу, это каждому понятно. Не беспокойтесь, я к вам на пять минут, не больше.