– А вот за это отдельный респект, молодцы! – похвалил подчиненных Мешечко, и те с напускной скромностью равнодушно пожали плечами: дескать, к чему эти похвалы, когда сие есть наш долг и святая обязанность?
Впрочем, напускное тут же и улетучилось. Вслед за невинным вопросом Мешка:
– А про баксы, значит, тоже решили скромно умолчать?
– Какие баксы? – настороженно уточнил Холин.
– А вот про эти самые! – Андрей насмешливо показал глазами в сторону нагрудного кармана джинсовой куртки Холина, из которого неосторожно выглядывал самый хвостик зеленой иностранной денежки.
– Ах, эти! – смутился Григорий. – Да мы с Ильдаром отбивались как могли. Но куда там? Веришь – нет, буквально силой пихнул?
– Прямо-таки силой?
– Точно так, – серьезно подтвердил Джамалов. – Сходите, говорит, мужики, снимите стресс. Мол, после таких дел сам Бог велел… Гришка, ты ведь испытал стресс?
– Я-то? Однозначно!..
Санкт-Петербург,
8 сентября 2009 года,
вторник, 09:14 мск
– …Женечка, зачем ты так тратишься?! Ну куда мне одной столько? – причитала Анна Семеновна, выкладывая на стол содержимое двух пузатых фирменных пакетов из «Ленты».
– Ничего, мать. Запас мешку не порча, – не поворачивая головы, отозвался на это Крутов. Сейчас он с голым торсом и дымящейся сигаретой меж пальцев стоял у распахнутого окна родительской комнаты и задумчиво наблюдал за броуновским мельтешением на фоне привычного до боли и до самого распоследнего кирпичика-деревца знакомого городского пейзажа. В этой не вполне типичной по классическим питерским меркам «малолитражной» коммуналке, что на улице Пестеля, было всего четыре комнаты. Две из них являлись козырно-смежными, и именно в них на протяжении нескольких поколений обитало семейство Крутовых. Здесь Женя родился. Отсюда он когда-то пошел в первый класс, сюда за ним некогда пришли из военкомата.
– Господи, опять икра! Да я еще прошлую не съела!
– И напрасно. Тебе, с твоим пониженным гемоглобином, красную икру надо есть обязательно. Да, так что там насчет чистой рубашки?
– Погоди, сынок. Я сначала тебя завтраком накормлю.
– Извини, мать, завтракать мне некогда, опаздываю.
– Как же так? А я блинчиков напекла, твоих любимых!
– Хорошо, заверни мне с собой. Только немного.
Анна Семеновна посмотрела на сына с укоризной:
– Женечка, по-моему, ты снова стал плохо кушать. Совсем исхудал со своей работой. Тебя что, твоя Люся совсем не кормит?
– Мам, я ведь на самом деле горю! – поморщился Крутов, не желая развивать тему еды и Люси.
– Сейчас-сейчас, несу, – засуетилась Анна Семеновна. Шаркая шлепанцами, она прошла в соседнюю комнату и вскоре вернулась, неся на плечиках ослепительно-белую отутюженную рубашку. – Вот, одевайся.
– И как это у тебя получается? – искренне удивился Женя. – Я вроде бы и с «Тайдом» рекламным пробую, и с чертом в ступе – но все равно, как у тебя, не выходит.
Мать буквально вся засветилась от гордости и счастья:
– А потому, что это за стирка, на машинке-то? Я вот всю жизнь руками стираю. Опять же – крахмалить обязательно! Погоди-ка… – Сияние на лице резко сменилось выражением озабоченности. – Что значит у тебя не получается? Так ты что, еще и рубашки сам стираешь? А Люся твоя чем тогда вообще занимается?!
– Я не хотел тебе говорить, но… Короче, у тебя устарелая информация. Мы с Люсей расстались, – ровным голосом произнес Крутов, понимая, что лучше всего будет закрыть эту тему раз и навсегда.
– Когда? Почему?! – всплеснула руками Анна Семеновна.
– Когда? А дней через десять после ее вселения. Почему? – Женя пожал плечами. – Наверное, я пока еще не дозрел до семейной жизни.
Конечно, в данном случае он лукавил. Никакой совместной жизни с девушкой Люсей строить он не собирался и позволил ей на некоторое время разделить свой холостяцкий быт исключительно в целях гормональной поддержки. Так же как это раньше было с Кариной, а до этого – с еще одной блондинкой, имя которой он уже подзабыл. Так вышло, что однажды Женя опрометчиво забыл у матери ключи от своей квартиры на Бородинской. И Анна Семеновна, найдя их, решила сделать сыну сюрприз и отправилась туда, дабы к его возвращению навести порядок и наготовить всяких вкусностей. В итоге сюрприз получила она сама в виде застигнутой в квартире, мирно отсыпающейся после бурной ночи полуголой Люси. Дабы не огорчать мать, пришлось тогда спешно выдать легкомысленную барышню за потенциальную невесту.
– Женечка, ну как же так! Ведь она… Ведь между вами…
– Всё, мать, тема закрыта!
Но Анна Семеновна не собиралась закрывать тему, вознамерившись всерьез заняться воспитанием непутевого сына. Которого от этой мучительной процедуры спас очень вовремя заголосивший мобильник.
– На приеме! Слушаю тебя, Андрей.
– Женька! Ты уже выехал в Северо-Заднее?[46]
– Вот прямо сейчас выхожу.
– Слушай, отложи пока эту тему, ладно?
– А что случилось?
– Да тут у нас одна военно-морская история нарисовалась. А мне и послать некого.
– Понятно. Как послать, так сразу меня. А что за история?
– Десять минут назад позвонили из Василеостровского РУВД. Там у них сейчас находится наш клиент, Чибисов. Помнишь такого?
– Это взбалмошный такой дед, свидетель по делу наркопритона на Приморском?
– Он самый. Деду глубоко за семьдесят, но в заднице у него до сих пор горят пионерские костры. Короче, этой ночью он порезал какого-то молодого парня.
– В каком смысле «порезал»? – удивился Крутов.
– В прямом! Финкой! После чего явился с повинной.
– Ни хрена себе ириска!
– О чем и толкую. Короче, Женька, ты не мог бы сейчас подскочить до Василеостровского и узнать, в чем там дело? А то у меня совещание в прокуратуре, будь она неладна, начинается. Боюсь, пока оно завершится, упекут, чего доброго, деда нашего в изолятор.
– Хорошо, съезжу. Мне даже самому любопытно стало.
– Когда воткнешься там, что к чему, по возможности сразу дай знать.
– Лады. – Женя убрал трубку и, весело глянув на Анну Семеновну, произнес с явным облегчением: – Всё, мам, извини, но очередную лекцию, посвященную воспитанию непутевых сыновей, придется отложить до следующего раза. Сама слышала, тревога у меня тревожная. Вот только блинчиков ты мне все-таки заверни.
* * *
Разметавшееся посредине гигантского сексодрома густо покрытое подшерстком рыхловатое тело с непропорционально короткими ногами являло собой зрелище малосимпатичное. Впрочем, как говорится, на вкус и цвет партнера нет.
День уже давно перевалил за середину, а Анзори Паатович все еще пребывал в близком к коматозному тревожном сне. В этом сне закованные в латы рыцари, радостно гогоча, пускали в его сторону черные стрелы, уворачиваясь от которых, Гурцелая сломя голову несся в сторону спасительного, как ему казалось, обрывистого берега реки. Однако на самом краю выяснилось, что и никакая это и не река вовсе, а бездонная лифтовая шахта. Настигаемый всадниками Анзори Паатович застонал в бессилии, обреченно сиганул вниз и… перевернувшись на другой бок, задал жалостливого храпака.
В спальню вошла медсестра, а по совместительству эскорт-модель Вика. Раздвинув шторы, она подсела к поскуливающему во сне, осточертевшему ей по самое «не могу» папику и настойчиво потрясла его за мохнатое плечо:
– Э-эй, соня, просыпайся! Слышишь? Встава-ай!
– А? Что? А сколько время? – заворочался Гурцелая, с усилием разлепляя веки.
– Половина пятого. Похоже, я немного переборщила с успокоительным, ты спишь уже больше четырнадцати часов. – Анзори Паатович попробовал принять полулежачее положение. После затяжного сна он ощущал себя совершенно разбитым. – Ну, больной, как мы себя чувствуем? Давайте смеряем давление. – Вика взяла с прикроватного столика тонометр. – Да не пугайтесь вы так, больной. Это же не укол… Так, молчим, ничего не говорим… Ну вот, даже слегка пониженное.
– Что? Плохо, да?
– Ничего страшного, больной. Это излечимо. Причем даже немедикаментозным способом.
– Э-э, каким таким способом?
– Для начала – восстанавливающий массаж. Затем – легкий ланч и рюмочка коньяку.
– Стакан, да?
– Не спорьте, больной! Стакан в вашем состоянии – это крайне вредно. А вот небольшие физические нагрузки… Котик, а мы сегодня вечером поедем на фитнес?
Гурцелая поморщился:
– Не, не могу. Я сегодня такой весь… Короче, весь такой разбитый, да.
– Именно поэтому тебе обязательно нужно немного позаниматься на тренажерах, – наставительно сказала Вика. – Чтобы восстановить тонус. Ну и… – красавица игриво глянула на свое чудовище, – сауна вам, больной, сегодня тоже бы не помешала.
