— Пусти меня! Ты мне не нужен больше! Я запрещаю тебе…
Она сопротивлялась изо всех сил. Педро в панике старался удержать ее руку. Его охватил страх перед смертью. Случайно он задел выключатель локтем, и они продолжали бороться в темноте, забыв причину сражения. Вдруг он прикоснулся к сумке, и память вернулась к нему. Но тут Жермене удалось вырваться и вновь зажечь свет. Задыхаясь, растрепанная, с ожесточенным выражением лица, она отступала от него, держа руку в сумке.
— Так легко ты со мной не разделаешься! — крикнула она. — Я знаю, почему мы вернулись во Францию. Прекрасно знаю. Ты хочешь избавиться от меня и найти себе новую любовь. Но я на это никогда не соглашусь, слышишь? Лучше я…
Педро, не шевелясь, смотрел на жену. В его взгляде было смирение перед судьбой, бессилие.
Теперь ему хотелось лишь умереть. «Зачем, в сущности, цепляться за жизнь, когда утрачено все, чем дорожил?»
Жермена медленно вынимала руку из сумки. На ее лице была написана неистовая радость. Педро закрыл глаза, не в состоянии больше бороться. «Пусть стреляет, и покончим с этим!»
— А это? — крикнула Жермена. — Это ты станешь отрицать?
Открыв глаза, он сразу узнал письмо, которым она размахивала. Ответ от ее родителей. Наверное, она вытащила письмо у него из кармана накануне.
Она развернула листок и прочла вслух:
— «…мой бедный Педро, как вы должны страдать…» Что ты им написал, чтобы и их так одурачить? Чтобы они думали, что важны твои страдания, а не то, что переживаю я… Вот, слушай… «Да, вы правы, она будет не так несчастна здесь, рядом с нами, на юге, где она провела детство, рядом с родными… Мы поместим ее в клинику доктора Фразеля в Канэ…»
Она скомкала письмо и швырнула ему в лицо.
— В клинику… Значит, ты хочешь упрятать меня в клинику, чтобы соединиться с той, которую любишь! Ты готов избавиться от меня любым способом, потому что я тебе мешаю. Даже выдать меня за сумасшедшую!
Педро обхватил голову руками. У него не было больше сил. Он не мог теперь предвидеть, что она сделает или скажет, не мог ей помочь. Вдруг Жермена, рыдая, бросилась к нему в объятия.
— Это неправда, Педро, неправда, что я сумасшедшая. Скажи мне. Кроме тебя, у меня нет никого на свете!
— Ну конечно, милая, ты не сумасшедшая, и я не люблю никакую другую женщину.
— Тогда не вези меня на юг, умоляю тебя.
— Хочешь, мы останемся сегодня здесь? Переночуем в трейлере, как влюбленные — мы и есть влюбленные, — а завтра посмотрим, что будем делать…
— Да… Да… Обещаешь?
— Обещаю…
Она успокоилась, сидя на полу, прислонившись к ногам мужа. Вместе с надеждой к Педро возвращался инстинкт самосохранения. Сумочка лежала около Жермены. Он поднял ее, не вставая, и спрятал за спину.
— Если ты считаешь меня сумасшедшей, — заговорила Жермена, — почему…
Педро прервал ее:
— Я не считаю тебя сумасшедшей, Жермена. У тебя было сильное потрясение, тебе надо подлечиться, вести спокойный образ жизни, чтобы ты поправилась, чтобы мы опять были счастливы.
— А почему ж тогда они пишут: «поместим в клинику»?
— Это недоразумение, дорогая.
Минуту она молчала, затем спросила вновь:
— Но почему ты не поместил меня в клинику в Бразилии, около себя? Зачем этот трейлер, эта комедия с отпуском?
— Потому что я хотел, чтобы ты повидала своих родителей, которых ты любишь, побывала там, где прошло твое детство. Признайся, тебе не так уж нравилась Бразилия. Ты скучала по Франции. А потом, мы столько раз говорили о том, как проведем здесь отпуск, что…
Ему показалось, что кто-то заглядывает в окно. Он вскочил и открыл дверь. В темноте послышался шум быстрых шагов, и за деревьями исчезла чья-то тень.
— Вам не стыдно? — крикнул Педро. — Хулиган!
Фред, покраснев, сплюнул.
— Сам хулиган, грязный метис! — пробормотал он тихо.
Увидев издали, как мужчина закрыл дверь трейлера, Фред зашагал к гостинице, по дороге пиная ногами кочки.
— Что ты делаешь? — спросил Педро.
Жермена открыла маленький стенной шкафчик, достала свернутые одеяла и сунула их под мышку.
— Послушай, милый, только не надо сердиться. Видишь, я совершенно спокойна и верю всему, что ты мне сказал. Но здесь мне будет не по себе…
— Я не понимаю тебя.
— Я хочу спать на воздухе, в лесу.
— Но почему?
Она сделала нетерпеливое движение:
— Я боюсь, что, несмотря ни на что, ты поедешь дальше, пока я буду спать.
Он не хотел ей возражать:
— Хорошо. Но знаешь, как мы сделаем? Дай мне одеяла, в лесу буду спать я.
Жермена рассмеялась:
— Нет, Педро, тогда ты действительно подумаешь, что я ненормальная.
— Отчего же?
— Нет ничего легче, чем запереть меня, пока я сплю, и сесть за руль.
Она поцеловала его в кончик носа, пожелала спокойной ночи и, подойдя к двери, спрыгнула на землю.
— Приятных тебе сновидений, Педро…
Он проводил ее взглядом. «В темноте среди деревьев она испугается и вернется», — подумал он. Но Жермена скрылась за деревьями, лишь свет ее электрического фонарика еще плясал некоторое время из стороны в сторону — видимо, она выбирала место поудобней, — но потом и он погас. Если только не скрылся из виду за кустом… Педро вздохнул и растянулся на постели. Нащупав рукой сумочку, забытую женой, он почувствовал себя спокойней.
Фред, запыхавшись, подошел к гостинице. Из сада он видел, как хозяева готовят ужин на кухне. Он толкнул входную дверь и быстро шмыгнул к неосвещенной лестнице.
Матильда с грохотом поставила кастрюлю на огонь.
— Как хочешь, Шарль, но все же неприятно, что он так старается, чтобы его не увидели, этот твой «месье» Куртуа!
Ее муж хихикнул:
— Заметь, что в настоящий момент между ними кошка пробежала.
— Откуда ты знаешь?
— Ну как же, иначе он бы не отправился на прогулку без нее. Впрочем, она-то не прячется, можешь мне поверить, она славненькая.
— Ты думаешь, он так маскируется, потому что боится своей законной…
— Почему бы и нет?
Поднявшись наверх, Фред приоткрыл дверь. При свете керосиновой лампы он увидел Терезу, лежащую на кровати. Она не шевельнулась. Фред тихонько прошел через комнату и остановился у окна, глядя в сторону дороги, где стоял трейлер.
Педро погасил в пепельнице сигарету и взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Он посмотрел в окно, не возвращается ли Жермена, но ничего не смог разглядеть. Тогда он выключил свет.
Тишина, глушь. Лишь временами под порывами ветра раскачивались ветки.
В мрачной задумчивости он вернулся к постели. Что за идея пришла ей в голову — раздобыть револьвер? Кстати, надо от него избавиться. Педро раскрыл сумочку жены, стал искать на ощупь, откладывая пудреницу, помаду, вещицы, которые обычно женщина носит с собой. Неожиданно у него вырвалось проклятие. Он вытряхнул содержимое сумочки на одеяло и разбросал нервным жестом. Затем зажег свет, чтобы окончательно удостовериться: револьвера не было.
Вероятно, она вынула его, пока Педро занимался бродягой, заглянувшим вечером к ним в окно.
Дениза, примерная секретарша ЭКСИМ, в частной жизни была вполне современной девушкой. Ее характер был достаточно противоречив, позволял ей верить в благотворность мгновенных решений и в то же время в действенность старых добрых рецептов. Один из них — «примирение на подушке». Резким движением она скинула туфли и надела домашние тапочки.
— Ты не раздеваешься? — спросила она Поля.
Поль с мрачным видом курил одну сигарету за другой, явно давая понять, что сердится.
— Нет! — обернувшись, прорычал он. — Еще вопросы есть?
— Прошу тебя, милый, если хочешь что-то сказать, поторопись. Уже поздно, а мне рано вставать на работу.
Когда она вот таким образом низводила его праведный гнев до детских капризов, он одновременно и любил и ненавидел ее.
— Мне тоже, представь себе, — парировал он, не найдя ничего лучшего.
С видом покорившейся пленницы, уверенной в том, что ее красота поможет ей одержать победу, Дениза приблизилась к Полю. Она обняла его за шею и спросила тоном великомученицы:
— Разве это хорошо — дуться на меня уже второй день?
Поль что-то пробормотал в ответ: теперь ему уже совсем не хотелось ссориться.
— Мы проводим вместе всего полтора дня в неделю, любимый, — продолжала Дениза жалобно и смиренно. — Давай не будем их портить!
Поль тут же постарался доказать, что полностью с ней согласен. Только этого она и ждала.
— Нет, пусти, ты заставляешь меня страдать, — смертельно обиженная, прошептала Дениза и отстранилась.
Этот давно испытанный прием вывел Поля из себя:
— Ах так! Браво! Теперь, как всегда, должна последовать расплата!
Дениза скользнула в постель, целомудренно прикрывшись простыней.
