А рядом с Виктором она чувствовала себя женщиной. Она ощущала это внутренне, не умом, потому что слишком мало еще они общались. Может быть, права ее подруга Эвелина, и спасение после тридцати заключается в разнообразии и качественном совершенствовании своих отношений с противоположным полом?
Лариса была погружена в свои мысли и почти не слушала Виктора, который вел ее через вокзал на выход в город. Она не совсем выспалась и хотела снова принять горизонтальное положение.
Такси быстро довезло их до дома, где в трехкомнатной квартире и проживал Виктор. Это была стандартная девятиэтажка, которая находилась почти на берегу Невы, сразу за мостом Александра Невского.
Лариса, которая в Петербурге бывала все время наскоком, сейчас досадовала на свою усталость – впечатление от встречи с городом было не очень ярким. Правда, Виктор тут же объяснил, что в этом виновата и пасмурная погода, из-за которой он, собственно, и не очень любит свой родной город.
– Я по натуре слишком летний человек, оптимистичный, – сказал он.
Лариса сочувственно покачала головой. Ей, кстати, тоже многие твердили, и прежде всего главный эксперт в городе по всем женским вопросам Эвелина, что она «летняя женщина». Она же считала, что лучшее для нее время – это весна. Хотя сейчас, на пороге осени, когда в ее жизни неожиданно появился намек на романтическое приключение, она уже готова была поспорить со своим собственным утверждением. Да в конце концов, какая разница, лишь бы счастье было!
Виктор открыл ключом дверь своей квартиры, и Лариса очутилась в просторной, отделанной дубом прихожей. Она устало скинула с ног туфли и прошла в комнату. Обстановка в квартире была уютной – мягкая мебель, паркет, но какой-то неживой. Чувствовалось, что хозяин не часто балует свою квартиру посещениями.
Пока Виктор на кухне приготавливал кофе, Лариса решила продолжить осмотр квартиры и прошла в самую большую комнату. Здесь стояла стандартная мебель: стенка, в одной из ниш которой находились телевизор и видеомагнитофон. С балкона открывался вид на Неву.
– Это твоя квартира или досталась от родителей? – поинтересовалась Лариса, усаживаясь за кухонный стол.
– Моя. Мать у меня живет далеко, в Новосибирске.
– Так ты, значит, сибиряк? – удивилась Лариса.
– Нет, я таковым себя не считаю. Дело в том, что у нас была сложная обстановка в семье… – Виктор замялся, – потом, может, как-нибудь расскажу. В общем, воспитывался я у бабушки, а она жила в Ленинграде. В Сибирь ездил один раз в году, летом. Потом бабушка умерла, я поступил в институт, затем занялся бизнесом, скопил деньги, и из ее однокомнатной на окраине Питера сделал себе вот эту.
– Значит, как это принято говорить в Америке, – ты человек, сделавший себя сам?
– Да. Кстати, на мой взгляд, это лучше, чем быть просто богатым наследником – в этом случае не осознаешь цену, за которую тебе досталось то или иное.
Лариса молча кивнула. Она снова подумала о Евгении, который, в отличие от Виктора, мог назвать себя «человеком, которого сделала жена». Она снова вспомнила молодость, когда именно благодаря ее энергии и настойчивости молодой программист Котов перестал протирать штаны в НИИ и когда она нашла первых покупателей на программное обеспечение. С этого, собственно, и началась фирма «Антей», которая в конце концов превратилась в многоотраслевой концерн. И вот благодаря «удачным» попыткам мужа завоевать новые рынки этот самый концерн может оказаться в… – Лариса задумалась, как бы поприличнее назвать то место, где после проказ ее мужа может оказаться его концерн, но на ум приходили сплошь неприличные и даже матерные слова.
– Ты что задумалась? – спросил Виктор.
– Я так, о своем, о девичьем, – отшутилась Лариса и после некоторой паузы заявила: – Предлагаю следующий распорядок дня. Сейчас я иду отдыхать. Потом, часа через три, ты берешь меня под белы ручки и ведешь показывать красоты города. Вечером едем обратно в Москву. Устраивает?
Лариса с улыбкой посмотрела на Виктора, и он, немного поиграв бровями, согласился. Уже отправляясь в спальню, она краем глаза увидела на лице хозяина некое разочарование. Скорее всего он ожидал чего-то большего, когда Лариса приняла его приглашение.
Растянувшись на кровати, она подумала, что, конечно, в России так принято – если мужчина на женщину потратился, то она обязана расплатиться с ним. Но Лариса, во-первых, была выше подобных традиционных представлений, а во-вторых, Виктор, в отличие от многих других мужчин, ей нравился, и опошлять их бурно развивающиеся отношения банальным «спариванием» не хотелось.
Через три часа, как и было договорено, Лариса встала и, подбодренная приготовленным Виктором кофе, приготовилась к осмотру питерских достопримечательностей…
…Они гуляли долго, прошлись по Невскому, Летнему саду. Виктор был оживлен, рассказывал смешные истории, был чуть экстравагантен в своих красноречивых жестах. Но это не отпугивало Ларису, а, наоборот, притягивало. Она, практичная и жесткая женщина, ценившая в мужчинах основательность и солидность, неожиданно почувствовала, что молодость уходит от нее и скоро будет просто неудобно вот так слоняться без дела в компании молодых людей, уподобляясь студентке, сбежавшей вместе с кавалером с лекции.
А этот день в Петербурге неожиданно дал ей ощущение возвращенной молодости, как будто не было прошедших лет и она не жена руководителя концерна, который ворочает миллионами, а просто Лара Лаврентьева, беззаботная девчонка, испытывающая радость от праздного безделья.
К тому же Питер во второй половине дня порадовал их солнцем, они купили мороженое и шли по Невскому. В солнечных лучах вдали поблескивал золотой шпиль Адмиралтейства, и для Ларисы он показался маяком, который освещает ее будущее.
А вечером, как и договорились накануне, они отправлялись в Москву.
– Подожди меня, я сейчас приду, – вдруг сказал Виктор, когда они уже заняли места в вагоне.
– Куда ты, поезд отправляется через десять минут, – Лариса не удержалась от того, чтобы тронуть его за рукав пиджака.
– Нет, я должен кое-что сделать, – упрямо заявил он и вышел из купе.
Лариса недоуменно посмотрела на фигуру своего поклонника, который быстрым шагом шел по перрону в сторону вокзала. И тут она неожиданно увидела человека в джинсовой куртке, который так же неотрывно наблюдал за Виктором. Вернее, сначала он шел по перрону навстречу ему, но, заметив его, отвернулся и потом долго смотрел вслед. Лариса со свойственной ей наблюдательностью отметила, что взгляд его нельзя было назвать добрым.
Он порывался даже броситься за ним, но, немного поколебавшись, пошел в противоположном направлении, к голове состава.
Виктор же вернулся за две минуты до отправления поезда с огромным букетом цветов и двумя пачками того самого мороженого, которое Лариса сегодня назвала своим любимым.
– Ты что, с ума сошел? – укоряюще посмотрела она на него, когда он опустился на вагонную полку и поезд, в точном соответствии с классическими киношными канонами, тут же тронулся.
– Да, – ответил Виктор, внутренне, видимо, будучи убежден в том, что ничего плохого в этом нет.
Однако Ларисе, как и любой нормальной женщине, было приятно то, что он сделал, и ругала она его совершенно точно так же, как сделала бы на ее месте все та же любая нормальная представительница прекрасного пола.
И, глядя в глаза Виктора, которые излучали нежность и трепетность, она улыбнулась, потянулась к нему и порывисто его поцеловала.
Этой ночью, которая для Ларисы стала уже третьей подряд, проведенной в поезде, они снова спали как убитые. Слишком много энергии, чувств и сил было потрачено днем. Но их объединяло то, что этот день они для себя сочли одним из самых счастливых в жизни.
А утром снова была Москва, такая же серая и туманная, как и Питер днем раньше. Виктор с Ларисой вышли из вагона и зашагали бодрой походкой к вокзалу. Лариса после пролетевшей как одно мгновение поездки со своим поклонником в Питер чувствовала себя приподнятой и вдохновленной. В ее душе, несмотря на то, что деревья вокруг уже кое-где покрылись желтой листвой и обнаружили признаки осени, вовсю бушевала весна. Она даже немного испугалась такой эйфории, словно все это было не взаправду, словно все это ей только мерещилось по воле ее воспаленного долгим отсутствием женского счастья воображения.
Она невольно крепче сжала руку Виктора. Он на ходу повернулся к ней и улыбнулся. Он ничего не сказал, но все было понятно и без слов. Рядом с Ларисой шел человек, которому ее общество было приятнее, чем какое-либо другое. Лариса отметила про себя, что она сейчас чувствует то же самое.
Однако на каждую бочку меда всегда найдется ложка дегтя. От проявления закона подлости, который так же универсален для всех общественно-экономических формаций, как и законы физики или химии, они в это утро застрахованы не были.
