— Ну так как, мадемуазель, согласны?
— Пожалуй…
— О, спасибо, спасибо!
Лицо Морана прояснилось. Он тут же добавляет:
— Я остановлюсь в «Мартинэ» в Ницце. А вы?
И снова Югетте сжимают локоть.
— Э… Я тоже.
— Тогда сделайте одолжение, позавтракайте со мной. Конечно, с вашим молодым человеком. В час встречаемся в баре, если не возражаете.
Корабль «Остров красоты» проплывает мимо маяка. Все пассажиры уже на палубе, и морякам трудно расчистить проход. Воспользовавшись сутолокой, Жан-Клод притягивает Югетту к себе.
— «Мартинэ» — это тот, что на Английской набережной? Построен еще в 1900 году, с такими огромными балконами вдоль всего фасада?
— Да, он самый. Но почему вы сделали мне знак?
— Некогда объяснять. Снимите номер на одном этаже с ним.
— Но…
— Прошу вас, Югетта. Именно на одном этаже. Смотрите, он вам машет.
Моряки пристраивают сходни. Моран и Югетта сходят на берег в числе первых. Моран останавливает такси.
Жан-Клод следит за машиной, пока она не исчезает из виду. Он закуривает и тоже ступает на сходни.
— Извините, мсье, не подскажете ли, где находится ближайший книжный магазин?
Югетта ждет, пока бармен отойдет от них, и нарочито суровым голосом спрашивает:
— Жан-Клод, вы, наконец, объясните мне, что происходит?
— Югетта, сейчас без трех минут час. Моран назначил нам встречу на час ровно, а мне кажется, что он — пунктуальный парень. Поэтому давайте без лишних слов. Номер его комнаты?
— 122.
— А вашей?
— 128.
— Ваш ключ?
— Простите?
— Быстрее! Пойдите к стойке и возьмите его.
— Зачем? Он у меня в сумке. Но…
— Никаких «но», Югетта. Время без одной минуты час. Ключ, и поскорее! Вы мне что, не доверяете? Или думаете, что я украду ваши туалетные принадлежности?
— Болван! Берите.
— Спасибо. И последнее. Сейчас, во время завтрака, я ненадолго отлучусь. Ну совсем ненадолго. Пять, десять минут максимум… А вы, в случае чего, задержите Морана. Нужно, чтобы он ни под каким предлогом не вставал из-за стола… Вы меня хорошо поняли? Ни под каким предлогом! О, здравствуйте, мсье Моран!
Моран положил свою руку на ладонь Югетты.
— Вам непременно нужно навестить меня в Париже. Я запишу вас в свой клуб. Вот увидите. Он несколько… необычный. Но я уверен, что вам понравится.
— Не сомневаюсь… Да! Кстати, о статье. Как вы хотите, чтобы я ее написала?..
Жан-Клод оглядывается вокруг. Метрдотель далеко, а официант занят раскладыванием блинов за соседним столиком. Никто не обращает на него внимания, и меньше всего Моран, занятый Югеттой. Вот он, этот момент! Жан-Клод роняет тарелку.
— Черт!
Салфеткой он вытирает рубашку и брюки, залитые беарнским соусом.
— Ну, вы и уделались! — замечает Югетта, едва сдерживая смех.
— Да. Пойду переоденусь. Прошу прощения.
Жан-Клод уходит, а к столику уже спешит официант. Моран снова завладевает рукой молодой женщины.
— Ну что за деревенщина этот ваш дружок!
Югетта и Жан-Клод сидят спиной к морю. Перед ними — внушительный фасад «Мартинэ».
— Видите, как просто перелезть с одного балкона на другой, — говорит Жан-Клод. — В два счета я оказался у него. К счастью, балконная дверь была приоткрыта. Я только чуть сдвинул штору.
— А если бы вас кто-нибудь заметил?
— Люди никогда не смотрят наверх. Это общеизвестно.
С легким оттенком горечи Югетта произносит:
— Вы многое замечаете, не так ли?
— Да, — невинно отвечает Жан-Клод. — Например, вчера вечером, в баре на «Острове красоты», вас не удивило, что человек, который захотел выпить стаканчик, шатается с книжкой под мышкой? Я бы на месте Морана оставил «Унесенных ветром» в каюте. К тому же меня просто потрясла белая шляпа Морана, когда я поднял ее с пола.
— А что с ней было не так?
— Она была вся выпачкана кровью изнутри.
— Но это скорее нормально, разве не так? От удара, полученного по черепу…
— Вот именно, Югетта! Но из этого следует, что, когда Моран был оглушен, шляпа находилась у него на голове, а в таком случае она должна была смяться. Либо он снял ее до того, но тогда она не могла запачкаться кровью. Или — или, понимаете?
Югетта внимательно рассматривает своего спутника.
— Да, вы из тех, кого зовут «головастыми».
— Исходя из этих двух фактов — книги и шляпы, — нужно было лишь немного поразмышлять, чтобы объяснить исчезновение Антуана Версари.
— Таким образом, вы поняли, как он смог…
— Нет. Именно потому, что он не смог. Если бы он действительно напал на Морана, когда тот входил в свою каюту, мы обязательно увидели бы, как он убегает. А мы его не видели. С другой стороны, Моран не мог ударить сам себя. В таком случае…
— Ну-ну!
— В таком случае ударили Морана несколько раньше. Этим объясняется и его двойное виски — он нуждался в подкрепляющем, — и его нетвердая походка, из-за которой мы решили, что он уже пьян. А криво надетая шляпа просто прикрывала рану.
— Тогда почему он не сказал правду? Зачем весь этот маскарад?
— Чтобы убедить всех, что Версари удалось скрыться.
— Так, значит, по вашему мнению…
— Совсем не по моему мнению, Югетта. Продолжим наши рассуждения. Если бы Версари удалось скрыться, его, безусловно, нашли бы. Искали ведь с часа ночи. «Остров красоты» не такой уж большой корабль, и экипажу известны все укромные места.
— Ну и?
— Ну, это все равно что исчезновение из каюты. Если бы Версари находился на борту, его бы обнаружили. А раз его не нашли…
И Жан-Клод делает вид, что выкидывает небрежно завернутый в газету сверток, который лежит у него на коленях.
— Несмотря на свою рану, Моран вышел победителем. Понимаете, о чем я говорю? Поскольку иллюминатор слишком мал, чтобы через него выбросить противника, то я делаю вывод, что он поднял тело на палубу и сбросил в море. Потом почувствовал желание выпить. Поставьте себя на его место… Вот только почему Версари пытался его убить? — спросите вы. Вероятно, здесь обычное сведение счетов, да мало ли что? В любом случае теперь все встало на свои места. Зачем победителю — Морану — рассказывать, что у него украли туалетные принадлежности? Зачем он просит вас написать об этом статью? Иначе говоря, зачем ему привлекать максимум внимания к несуществующей краже?
— А действительно, зачем?
Жан-Клод издает ехидный смешок.
— Вы только сейчас об этом задумались! Я вижу лишь один возможный ответ: потому что Моран везет с Корсики что-то весьма ценное, на что претендует кое-кто еще. Благодаря покушению, жертвой которого он якобы стал, Моран будет утверждать, что его обокрали, и сможет оставить себе то, чем должен поделиться с другими… Сознайтесь, чертовски хитро придумано! Разбитая башка Морана неплохо поработала.
— Или у вас слишком богатое воображение!
Жан-Клод смотрит на окна отеля, штора в комнате Жака Морана по-прежнему опущена.
— Не возражаете, если мы немного пройдемся? Мне бы хотелось отойти отсюда, прежде чем я закончу свой рассказ… Да и о поезде нельзя забывать!
— Ах да! Ваш поезд!
Когда они оказываются вне пределов видимости «Мартинэ», Югетта спрашивает:
— Что вы еще хотели сказать?
— Точнее, показать… Вы не подержите на минуточку мой чемодан?
Жан Клод разворачивает сверток и показывает Югетте книгу «Унесенные ветром». От неожиданности та останавливается.
— Так вы за этим и залезли в его комнату?
— Именно! Но успокойтесь… На ее место я положил точно такую же, предварительно склеив страницы.
— Склеив страницы?
Жан-Клод открывает книгу. Большим пальцем он протыкает верхнюю страницу, и обнаруживается вырезанное отверстие.
— Обычно это служит портсигаром. Поставьте мой чемодан и протяните руки, Югетта.
Он переворачивает книгу. В ладони девушки падает ожерелье Барбары Штейн.
— Это доказательство того, что я не очень-то заблуждался! Верните его вашей знакомой, а для меня попросите фотографию с автографом.
Какое-то время Югетта приходит в себя, потом поспешно убирает колье в карман пиджака. Они продолжают свой путь. Через некоторое время она спрашивает:
— А как же… Моран?
— А что Моран? До Парижа он, вероятнее всего, не откроет книгу, поскольку тайник кажется безупречным.
И добавляет с какой-то детской радостью:
— В итоге получается, что он говорил правду. С той лишь разницей, что колье было спрятано не в сумочке с туалетными принадлежностями.
— А ее он сам выбросил в иллюминатор?
— Браво, Югетта! Видите, стоит только немного подумать!
— Я вижу. А вот вы все время думаете.
В конце улицы Риволи виден вокзал, и Жан-Клод машинально смотрит на часы.
— Не беспокойтесь, не опоздаете, — замечает Югетта.
— Просто я сообщил о приезде и мне бы не хотелось, чтобы дома волновались.
