Василиса подошла к холодильнику, на котором цепко и призывно держались цветные стакеры.
Алевтина держалась за холодильник и писала на стикере одной рукой, второй отбиваясь…
– «Купить полкило сосисок», – прочитала вслух Василиса и взяла следующие: – «Кончился укроп, добила кремлевскую, перейти на раздельную».
– Кто скончался? – На кухню прихромал Удальцов. – Кого она добила? А! Я чувствовал в ее волнующем взгляде противоречивую натуру! Кто такая Кремлевская? Одна из предводительниц банды в домашних тапочках?
– Одна из диет, – поморщилась Василиса. – Ничегошеньки. Складывается такое впечатление, будто Алевтина вышла к соседке за солью. Но суп она не варила.
Василиса проинспектировала кастрюли и пришла к заключению, что помимо укропа у Алевтины разом закончились все продукты. Удальцов искренне обрадовался ее предположению, что Алевтина отправилась в магазин, и искренне разочаровался, когда Василиса показала ему сумочку с кошельком. Ни одна нормальная девушка не выйдет без кошелька в магазин. Это в прошлом году было модно не носить кошельков, а держать деньги в карманчике сумочек. В этом же году модны хозяйственные ридикюли, туда можно засунуть что угодно и побольше.
– Идем к соседям, – сказала Василиса и направилась к той квартире, от которой Удальцов совершал разбег. Там продолжал истошно вопить ребенок.
Как только Василиса нажала кнопку звонка, плач прекратился. На пороге показался мужчина в растянутых трениках.
– Добрый день, – начала Василиса.
– А! А-а-а-а, – затянул подбежавший ребенок, – это не она!
– Естественно, сынок, – нравоучительно изрек папаша. – Учись стойко принимать удары судьбы!
Василису еще никто не обзывал ударом судьбы, и она немного растерялась. Но ей на помощь пришел Удальцов. Он показал Королькову удостоверение и принялся задавать вопросы. Корольков засуетился, затолкал сына в квартиру и прикрыл за ним дверь.
– Я сразу понял, – принялся он рассказывать свистящим шепотом, – что Алевтина вышла на след преступников! Сразу, как только она попросила у меня пистолет! Я, между прочим, его покупаю не для того, чтобы грабить банки, хотя, заметьте, в моем положении любой гуманный суд меня бы оправдал. И я не собираюсь сводить счеты с тещей, учтите, за убийство такой зловредной бабы меня любой гуманный суд…
– Короче, – прервал его Удальцов. – Зачем она просила у вас пистолет?
– Я же говорю, – обиделся Корольков, – она вышла на след преступников и собиралась от них обороняться.
– И вы ей его дали?
– Дал, – сварливо сказал Корольков, – а что мне оставалось делать?!
– Образумить ее, попытаться доказать, что лучше обратиться в органы, к друзьям!
– У нее были друзья в органах? – заинтересовался Корольков.
– А почему, собственно, были?! – подозрительно прищурилась Василиса.
Корольков растерялся.
– Ну, не стали бы вы тут мне в морду лица удостоверение совать, если бы с Алевтиной было все в порядке. А что с ней?
– Это мы и пытаемся выяснить, – сказала Василиса миролюбиво. Может быть, парень действительно не виноват. Ну, дал человек соседу соль, спички, пистолет… Что в этом криминального?
– Пистолет был игрушечный, – признался все-таки Корольков, – у сынишки забрал.
– Игрушечный?! – в один голос испугались Василиса с Удальцовым.
Только этого им не хватало. Если Алевтину похитили, а скорее всего, так и произошло, значит, она оборонялась игрушкой?!
Удальцов пригрозил Королькову тем, что разговор еще не закончен, и они с Василисой вернулись в квартиру. Нужно было попытаться найти улики, прослушать запись домашнего телефона, позвонить знакомым, список которых имелся в записной книжке, а та лежала в сумочке…
– Едкие духи, – повела носом Василиса, – безвкусица какая. Черемуха в этом сезоне не актуальна.
– Странный запах, – согласился с ней Удальцов, – запах нервно-паралитического газа.
– Что?!
– Ого!
И они оба тяжело вздохнули. Худшие предположения подтвердились. Главная улика, которую Василиса поначалу перепутала с духами и не обратила на нее внимания, была налицо. Берите ее голыми руками! А они кинулись к Королькову.
– Еще один подозрительный тип, пистолеты одалживает, – пробурчал Удальцов. – Нервно– паралитический газ тоже он одолжил? – И неожиданно встал на четвереньки. – Должно же что-то быть, должно!
Василиса кинулась ему помогать.
В тесном коридоре они столкнулись носами перед каким-то оброненным предметом. Им оказалась розовая пуговица.
Глава 7
Она попыталась закричать, но он зажал ей рот…
Василисе пришлось в прямом и переносном смысле слова закатывать рукава и приниматься задело. Ей еще повезло, что Алевтину похитили после того, как та успела рассказать все, что знала. Безусловно, ее знания могли как-то помочь, но как конкретно, Василиса пока не знала.
Но она чувствовала, что они с Алевтиной близки к разгадке, потому ту и нейтрализовали. Ах, какое ужасное слово! Василиса повела плечами: нет, она не верила, что с девушкой случилось нечто страшное. Профессиональное чутье Удальцова подсказывало, что Алевтину выкрали хоть и не с целью выкупа, но все же не для того, чтобы убить. Скорее всего, она знала что-то такое, что требовалось бандитам, и те под страхом жутких пыток захотели из нее это выбить.
Василиса представила, как пытают бедняжку: морят голодом (впрочем, это уже диета), держат в холодном погребе (закаливание организма), подвешивают под потолком (какая-никакая зарядка, если можно болтать ногами). Утюги и тазики с цементом сегодня ушли в далекое прошлое. Василиса хмыкнула, бандиты, если среди них нет особ слабого пола, ни за что не догадаются, что лучшее средство заставить женщину открыть рот – это запустить в комнату выводок мышат. Правда, открыв рот, женщина может просто громко орать. Но если в этот момент у нее перед носом покачать хорошенько откормленной серой жабой, любая несчастная расскажет все, что знает, и даже то, чего не знала никогда.
Алевтина должна продержаться день или два, а за это время Василиса попытается ее найти.
Не может такого быть, чтобы человек затерялся как иголка в стоге сена. Ведь когда похищали Алевтину, кто-то видел, как ее несли в машину. Пусть этот кто-то – подслеповатый пенсионер– сталевар с первого этажа, но он тем не менее узнал бесчувственную Алевтину по немыслимому цвету волос, напоминающему пенсионеру расплавленную медь.
Итак, бандитов было двое, оба в белых халатах. Они уложили потерявшую сознание Алевтину на носилки, которые отволокли в «скорую помощь». Сами сели в кабину и уехали в неизвестном направлении. Естественно, проверивший все приемные покои следователь Удальцов не нашел в списках поступивших больных Алевтины Краевой. Из этого следовал весьма положительный вывод: ее похитили бандиты. Но она была нужна им живой. Иначе какой смысл во всем этом переодевании? Легче стукнуть Алевтину по головушке в ее собственной квартире и убраться восвояси.
Алевтина должна продержаться пару дней.
Василиса отправилась в свадебный салон, где отдала необходимые распоряжения Леночке, ее незаменимой помощнице, и поспешила в соседний «Ля Бутик».
За кассой сидела Раечка с испуганными глазами, охранник Сидоров, как обычно, подпирал стенку. Из покупателей в торговом зале возилась одна престарелая дама с замашками царствующей герцогини. Раечка на каждый ее зов выбегала из-за кассы и спешила исполнять требования.
То, что Алевтина не пришла на работу и никого не предупредила, показалось Раечке очень странным. Алевтина подобным образом никогда не поступала. Она была ответственной, как заметила Раечка и пожаловалась, что без продавца ей приходится крутиться белкой в колесе. Мысль о белке всколыхнула идею о грызунах.
– Алевтина боится мышей? – заговорческим шепотом поинтересовалась у кассирши Василиса.
Раечка нахмурила лоб и задумалась.
– В прошлом году среди бела дня у нас по торговому залу пробежала настоящая мышь, – вспомнила она, – такая большая и белая. Все так испугались, так испугались: я залезла на кассу, Сидоров залез в натуральные шубы. А вот Алевтина не испугалась, она принялась ловить это ужасное создание.
– Поймала? – Василиса почувствовала, что не ошиблась в своей новой подруге.
– Поймала, – радостно сообщила Раечка, – остатками быстрорастворимой лапши. И вернула хозяину.
– Лапшу?
– Мышь, белую. Она оказалась домашней. Алевтина дала объявление в вечернюю газету. Представляете, Василиса, есть еще среди нас люди, занимающиеся разведением черт знает чего, – многозначительно вздохнула Раечка. – Лучше бы держали хомячков…
Василиса посмотрела на флегматичного Сидорова. Представить, как тот ныкается в натуральные шубы, было нелегко. Большой, сильный мужчина…
– Значит, мышей она не боится, – заключила Василиса, – а жаб? Больших и толстых?
