Ночная эквилибристика Морозова вызвала подозрения у милиционеров, и в квартире был произведен обыск. В ходе обыска нашли объяснение паническому поведению Морозова: в тайнике обнаружили пакет с анашой и коробку с патронами к пистолету «ТТ». Нашли еще один тайник, пустой: видимо, Морозов держал там деньги и приходил, собственно, за ними.
– Кому-нибудь пришло в голову проверить, не совпадают ли год выпуска и номер партии найденных патронов с номерами на гильзах, которые нашли в Эльдорадовском? – поинтересовался Тавров без особой надежды.
– Как ни странно, но пришло, – ответил Павлов. – Номера совпали. Когда Ковригин узнал об этом, он помчался туда, чтобы самому произвести обыск. А вот, кстати, и он!
Действительно, в дверь ввалился Ковригин.
– Здравствуйте! – сказал он, вешая куртку на крючок. – Ох, упрел весь от беготни!
– Результаты есть? – спросил Павлов.
– Ничего особенного, – ответил Ковригин, заказывая официанту пиво. – Взял вещи Морозова, пусть эксперты поработают. Зато удалось узнать, кто нанял Морозову адвоката Залиняна.
– И кто же? – оживился Тавров.
– Из отделения милиции он звонил якобы своему адвокату по этому телефону, – сообщил Ковригин, протягивая Таврову листок бумаги. – Отгадаете, чей это телефон?
– Я так понимаю, что совсем не Залиняна, – высказал предположение Тавров. Это был номер мобильного телефона, и он показался Таврову очень знакомым. – Сейчас, попробую отгадать, – пробормотал Тавров, доставая свой мобильник. Он посмотрел список контактов. Так и есть! – Это телефон Обнорской Анны Петровны, жены владельца фирмы, в которой работала Пургина.
– Точно! – удивился Ковригин. – Ну и ну! Склоняю голову перед ветеранами.
– Кланяться не надо, а вот «поляну» Валерию Ивановичу оплатишь, – усмехнулся Павлов.
– Без вопросов! – заверил Ковригин. – Но сейчас я скажу то, чего вы наверняка не знаете. Я выяснил, что Морозов приобрел тур в Хургаду буквально дня за два. И знаете, где? В турагентстве, принадлежащем Обнорской! Вот так! Все один к одному! Связь Обнорской с Морозовым очевидна. Теперь есть реальная возможность связать двойное убийство с нападением на Пургину. Может, эксперты еще чего нароют… Валерий Иванович, а еще есть какие-нибудь соображения?
– Я так понимаю, что поквартирный обход в подъезде, где жили Пургины, вам ничего не дал? – спросил Тавров.
– Нет, ничего, – с досадой подтвердил Ковригин.
– Тогда дай мне материалы поквартирного опроса и список жильцов, я поработаю с ними, – попросил Тавров. – Может, чего и найду.
– Без вопросов! – согласился Ковригин. – Может, чего и нароете, с вашим-то опытом!
– И еще надо бы вам поработать с Обнорской, – предложил Тавров. – Она вот на этом самом месте незадолго до нападения на Пургину передавала деньги Морозову.
И Тавров рассказал Ковригину о фотографиях, сделанных подругой Виктории.
– Ага! – торжествующе воскликнул Ковригин. – С таким убойным материалом мы сумеем прижать Обнорскую! То, что она нанимала Морозова для какого-то дела, – это факт! Скорее всего, убить Пургину. Видимо, по ее инициативе была установлена подслушивающая и подглядывающая аппаратура в квартире Пургиных. А когда ваши специалисты, Валерий Иванович, это обнаружили, да еще увидели тех, кто этим занимался, то Обнорская приказала Морозову убить этих людей. Но он уже засветился, кто-нибудь мог видеть его во время убийства и опознать, поэтому Обнорская срочно отправила Морозова в Египет. А для убийства Пургиной Обнорской пришлось нанять менее опытного человека, который не довел дело до конца. Все сходится!
– Да, надо срочно отрабатывать жильцов подъезда, – решительно заявил Тавров.
– Да вроде как уже отработали, – заметил Ковригин, с наслаждением потягивая нефильтрованное пиво.
– Значит, плохо отработали, – жестко констатировал Тавров.
Ковригин недоуменно воззрился на него.
– Ну, я бы так не сказал… – начал было он, но Тавров его тут же перебил.
– Ты отрабатывал жилой сектор с учетом версии, что Пургина стала жертвой своего мужа, – напомнил Тавров. – Но теперь ты, похоже, уже отказался от этой версии?
– Скажем так, она перестала быть основной, – уклончиво ответил Ковригин и тут же напомнил: – Но ведь Пургин умудрился бежать из СИЗО, и кто-то ему в этом помог! Зачем невиновному бежать и кто мог организовать этот побег? Бутырка не приют для бездомных, оттуда убежать не так уж просто, а без посторонней помощи практически невозможно! Так что Пургина пока рано сбрасывать со счетов.
– Да, побег Пургина сам по себе загадка, – согласился Тавров. – И было бы интересно ее решить. Но вспомни показания свидетелей: с того момента, как Пургина вошла в подъезд, и до момента обнаружения ее тела из подъезда никто не выходил. После находки тела началась кутерьма, и даже если преступник прятался в подъезде, на него неизбежно обратили бы внимание. Если Пургин перестает быть главным подозреваемым, то в таком случае главного подозреваемого следует искать только среди обитателей подъезда.
– Я завтра же передам вам список жильцов и материалы поквартирного опроса, – пообещал Ковригин.
В этот момент зазвонил мобильник Таврова. Он посмотрел на экран: это был Шон Кэсседи. Шон, журналист, печатающийся в ряде англоязычных журналов, уже долго жил в Москве. Он довольно хорошо говорил по-русски и иногда консультировал Таврова. Но в этот раз, видимо, помощь требовалась ему.
* * *
– Привет, Шон! – сказал Тавров. – Соскучился?
– Привет, Валера! – отозвался Шон. – Я не оторвал тебя от важных дел?
– Если поедание хорошо прожаренного стэйка с элем «Ньюкасл» можно считать важным занятием, то так оно и есть.
– Значит, оторвал, – огорчился Шон. – Извини! Но один человек хочет поговорить с тобой. Ты можешь сейчас подъехать к ресторану «Жар-птица»?
– Ой, только не сейчас! – взмолился Тавров. – Давай завтра созвонимся и…
– Валера! – перебил его Шон. – Я редко прошу, но если прошу, то это действительно важно. Этот человек завтра улетает утренним рейсом. Рано утром. Поэтому подъезжай сейчас.
Похоже, что дело действительно важное. Тавров вздохнул и взглянул на часы.
– Хорошо, я буду примерно через час.
– Спасибо, Валера! – обрадовался Шон. – Стол за счет принимающей стороны!
Интересный день сегодня: все норовят угостить.
– Извините, мужики, но мне надо бежать, – сокрушенно сообщил Тавров, залпом допивая эль.
– Раз надо, так бегите, – согласился Павлов. – Все равно мы платим.
– Нет, я же плачу! – возразил Ковригин. – Мы же договаривались, что я «накрываю поляну».
– Нет, – возразил Павлов. – Мы договаривались, что ты проставляешься Валерию Ивановичу, но не мне! Так что за себя я плачу сам.
Тавров не стал дожидаться окончания спора. Он натянул куртку и поспешно покинул ресторан.
* * *
На первый взгляд, если торопишься, то логично было бы поймать машину, – но это было бы логично для любого другого города, а в Москве около восьми часов вечера на машине путь от Пятницкой до Тишинки может занять часа два, а то и три: пробки, бесконечные пробки.
Тавров дошел пешком до «Добрынинской», а там за пятнадцать минут доехал до «Белорусской» кольцевой. Еще пятнадцать минут ходьбы, и он ввалился в холл ресторана «Жар-птица». Сбросив гардеробщику куртку, он сказал метрдотелю, что его ожидают, и тот отвел его к столику, за которым расположились Шон и незнакомый Таврову упитанный мужчина в строгом черном одеянии с белым воротничком католического священника.
– Отец Антонио Серрано, – представил своего сотрапезника Шон. – А это мой друг, частный детектив Валерий Тавров, о котором вы так много слышали.
Они уселись за стол, Тавров попросил принести пиво, но Шон укоризненно сказал:
– Валера! Мы угощаем, как договаривались. Зачем холодной зимой накачиваться пивом, если на столе есть замечательная кедровка и отличные грибочки?! Накатим, господа!
Накатили. Тавров заметил, как отец Антонио озабоченно посмотрел на часы, и предложил:
– Давайте перейдем к делу.
– Да-да! – согласился Шон. – Отец Антонио не говорит по-русски, поэтому я буду переводить.
– Я приношу вам свои глубокие извинения, господин Тавров, что оторвал вас от важных дел, – начал отец Антонио. – Но я нахожусь в состоянии глубокого смятения и не вижу иного выхода из ситуации, в которой я оказался.
Видя, что отец Антонио действительно находится не в лучшем состоянии, Шон предложил «накатить» еще по одной, что и было сделано. Отец Антонио обрел относительную стройность мыслей и перешел к изложению дела:
– Я приехал в Россию по делам Церкви, и один из российских католиков изъявил желание исповедаться лично мне. К сожалению, тайна исповеди не позволяет мне рассказать то, что я узнал. Однако, заверяю вас, что ничего угрожающего безопасности России он мне не поведал. Вообще говоря, целью его встречи со мной оказалась тетрадь, которую он попросил передать руководству доминиканского ордена в Ватикане. Содержимое тетради в совокупности с тем, что он мне рассказал, вызвало глубокое смятение в моей душе.
