- Эту твою одежонку я продам, куплю попроще, привезу жратвы, хлопотал по дороге Цитрус. - Ты сразу говори, что тебе ещё нужно - может передать кому чего, может зубную щетку, расческу. Я-то без этого обхожусь, да и зубы ты мои рассмотрел, - было видно, что он рад знакомству и хлопотам.
- Пожалуй, зубную щетку можно, ты сам на свое усмотрение, тебе же видней - главное, чтобы я был похож на бича.
- Три дня не будешь мыть руки и лицо, не брейся, не расчесывайся вообще. Я тебе такой, раздвинься-подвинься, имидж сооружу - никто не узнает. Только ты это, - Цитрус остановился у калитки дома, - не шлепнешь меня за мое участие?
- С чего ты взял? - отвернулся Сергей Яковлевич. - Я просто от кредиторов должен скрыться.
- Я не боюсь! - пьяно погрозил пальцем Цитрус. - Но ты ой какой двинутый-продвинутый! Я тебя сразу вычислил. Ну ладно, прошу войти в мое скромное жилище, - и он распахнул железную калитку.
Дачка была двухэтажная, очень ухоженная и снаружи и внутри.
- Ночую я вон в той будке, здесь мне только днем находиться можно.
- Так они тебя не кормят что ли? Чего ты в кафе подъедался?
- Да это я так, по привычке забежал, может, нальет кто, - лукаво шепелявил Цитрус.
Он расставил на столе бутылки, закуски.
- Мне ещё на два раза.
Он действительно был уже пьян, но не шатался, а как-то стекленел , и было непонятно - чего он может учудить.
- Я третий год здесь по месяцу живу. Скоро они сюда приедут, а пока только по выходным. Я им звоню иногда, докладываю - все на лайнере в норме, полет идет на заданной высоте. Смеются. Хозяин дачи-то тоже летчик, на грузовых летает. Все пытался меня вернуть к жизни. Как будто я покойник. Ты тоже думаешь, что я покойник? Или хотел меня им сделать?
Сергей Яковлевич смолчал. Они выпили и тут уже Цитруса понесло на летную тему. Он рассказал, в каких переделках бывал, как дважды чудом посадил самолет, как его ценили в авиаотряде.
- Однажды я видел нечто, - вдруг трезво посмотрев в глаза Дыбе, заявил он. - После той встречи они оставили мне пароль - кодовое выражение.
- Двинулись-продвинулись? - не удержался Сергей Яковлевич.
- Смейся, смейся, - как-то неожиданно зло отреагировал Цитрус, - когда я буду там, - он поднял палец вверх, - смеяться буду я - последним!
И ещё раз выпив, он молча тяжело поднялся и ушел на улицу в будку на деревянный топчан. А Сергею Яковлевичу ничего не оставалось делать, как ждать его пробуждения в надежде, что обещанное Цитрус выполнит. Он бродил между фруктовых деревьев и с ухмылкой думал, что жизнь повернулась на 180*, показала ему свою грязную задницу и пригласила понюхать её.
Но удивительно, как только он принял план Цитруса, в нем пробудилось какое-то острое любопытство к этой изнаночной стороне жизни, все последние события и сама катастрофа отошли в уже кажущееся очень далеким прошлое. Перед ним лежал будто чистый лист бумаги или будто нетронутое пространство, в которое ему предстояло шагнуть совершенно, как ему думалось, другим человеком.
"А чего мне остается, все мосты сожжены - либо тюрьма, либо такая вот, но свобода."
Оставалась ещё пуля или петля, но, видимо, Сергей Яковлевич ещё не дорос до понимания трех вариантов выхода из любой ситуации.
Глава шестая, в которой рассказано, как
Афанасий проэкспериментировал над псом
Гариком и своими соседями, как он
познакомился с дядей Осей и был смущен
талантом соседки Елены, а потом поругался
со своими домочадцами и со специалистом
по траханью Сиплярским.
Следующий день после банного Афанасий просидел над экспериментированием. Лист "память-желание" раскрывал все новые секреты. И скоро Афанасий мог убедиться, что в его руках оказалась невиданная и невидимая власть.
Он начал с малого. И как настоящий исследователь решил опробовать действенность желания на животном.
Пес Гарик имел привычку красть со стола все, что плохо лежало. От этого его отучить не могли.
Афанасий надписал:
"память, пес Гарик" и обозначил время и место действия. И на листе появилась родословная Гарика и информация о его породе. Оказалось, что Гарик болел пять раз и что у него был закрытый перелом передней правой лапы.
"Да откуда же это тебе известно?" - изумился Афанасий и надписал:
"Желание. Кобель Гарик."
Возникло:
"ликвидация
продление
контроль"
"Контроль" выбрал он.
Появилось: "Желание".
Афанасий пожелал:
"Не есть весь день 17 июля и впредь не таскать со стола еду".
"Решение принято. Начало отсчета с 24.00"
Весь следующий день Афанасий следил за Гариком. А тот носился с детьми, был весел и активен, но к еде не притронулся и со стола не воровал. Правда, один раз Афанасию показалось, что пес хитро покосился на кусок колбасы, лежащий на краю стола, но неожиданно Ирина уронила дуршлаг, и Гарик так испугался, что даже сделал под собою лужу.
- Он весь день ничего не ел, - рассказывала вечером Ирина.
- Не заболел ли? Да нет, нос холодный. На, - Ольга протянула Гарику кусочек печенья, он его страшно любил, но теперь обиженно отвернул морду, будто ему подавали яд. - Да что с тобой?
- Ничего, у него разгрузочный день, пусть войдет в форму, - не стал рассказывать об эксперименте Афанасий.
Его насторожил этот грохот дуршлага и то, что Гарик обмочился. Он понял, что желание обязательно осуществится - но вот какой ценой? И он долго думал, прежде чем решился экспериментировать над человеком.
Кого выбрать? Ему пришло в голову пожелать что-нибудь абстрактное и безболезненное, ну, например, "хочу, чтобы меня жена любила" или "хочу, чтобы Ольге весь день сопутствовала удача". Подобные глупости лезли ему в голову, и вдруг он подумал : а хорошо бы пожелать знать, кто за этим листом скрывается, или - что? Но это желание он отверг как преждевременное. Всему свое время.
Ему вспомнился Сиплярский и его желание: трахнуть, да, трахнуть Елену. И ещё не зная, что пожелает, он вызвал данные о Симплярском. Появился очень длинный список - это была чехарда из мыслей, эмоций, биографических выкладок - достаточно циничная эпопея жизни Симплярского. Чтобы в ней разобраться, нужно было выделять какие-то временные отрезки, соединять весь этот хаос в последовательность, на что ушла бы уйма времени.
Афанасий надписал:
"Желание. Сиплярский. Пусть..." тут он задумался - как выразиться совокупится, переспит, трахнет, произведет соитие, поимеет, ляжет в постель... И решил: "переспит с Еленой, которую он хочет".
Появилась надпись:
"Желание не обозначено, нет выразительности".
"Какой ещё выразительности?" - изумился Афанасий и надписал:
"Есть варианты?"
Лист молчал.
Тогда Афанасий начал снова:
"Пусть Сиплярский под каким-нибудь предлогом придет к ней и переспит, ибо она его тоже захочет, потому как он мужчина, а она женщина".
Лист отреагировал:
"Нет выразительности. Предлог. Мотивация Женщины. Поза."
"Какая там поза?"
Но до него дошло - чего от него требуют. От него хотят более детального выражения желания.
Но не садиться же ему за сочинение и выписывать, как он представляет сиплярское траханье!
И все-таки он сел за сочинение. Он написал, что Сиплярский, горя желанием, под предлогом задушевной беседы приходит вечером к Елене, они выпивают, танцуют, целуются и ложатся в постель, потому как и ей хочется ласки и мужеского естества.
"А позу они выбирают по собственному усмотрению", - с вызовом закончил новоявленный сценарист.
Лист хладнокровно отреагировал:
"Решение принято."
И Афанасий подумал:
"Подлец все-таки. Подставляю эту милую женщину."
Все эти манипуляции с листом походили на ворожбу или колдовство. И скоро Афанасий пожалел о своем эксперименте.
Вечером он все ходил вдоль забора, стараясь не прозевать приход Сиплярского. И уже стемнело, когда он увидел его - с цветами, с бутылкой и навеселе.
- Старик! - обрадовался Сиплярский Афанасию. - Какой вечер! Вся природа наполнена любовью, все дышит негой и желанием!
- А ты куда?
- Старик! Я кажется, влюбился! Вот просто взял и втюрился почти с первого взгляда! Я с банкета, еле высидел, так тянуло к ней - просто увидеть, слушать её голос, он у неё как песня! Ты видел когда-нибудь таких женщин? Она такая чистая, умная, смелая! Она одна, не знаешь?
Это он уже прошептал каким-то плотоядным заговорщицким голосом.
- Не знаю
- Представляешь, я залез в чужой палисадник и наворовал для неё цветов! Я никогда ничего не воровал, а тут! Я для неё все что хочешь могу сделать. Скажет - удавись, удавлюсь! Скажет - убей - убью! Это я сегодня отчетливо понял!
- Да что, она такая кровожадная что ли?
- Я чувствую - в ней огромная тайна. Она вся - тайна!.. Старик, я побежал, я должен её увидеть!
И влюбленный заспешил во двор к Елене.
То, что в этот вечер произошло, Афанасий узнал на следующий день, когда не выдержал и сам зашел к Сиплярскому.
