Благодаря этим размышлениям время в пути пролетело незаметно. Пауль остановил машину около дома Германа и проводил его до подъезда. Там они о чем-то поговорили, Герман пожал плечами и отправился к себе с ластами и маской в руках. Он был совершенно растерян.
— Ты в гостиницу? — спросил меня Пауль.
— Если не трудно.
— Аня, поехали к нам, — со слезами на глазах попросила Софа. Всю дорогу она сдерживала себя из-за Германа, а теперь слезы хлынули из ее глаз.
— Я приеду попозже, — пообещала я. — У меня тут есть еще маленькое дело.
— Я буду тебя ждать, — всхлипнула Софа. Они подкинули меня до гостиницы, Софа взяла с меня клятву, что я в любом случае ночую сегодня в ее доме, после чего я поднялась к себе в номер, сняла линзы и сорвала с головы пропитанный потом и солью парик.
Под душем я вспоминала заплаканные Софины глаза и думала о той роли, что сыграл в ее жизни Валера. «Он сделал из меня человека и женщину», — сказала она мне вчера. Женщину он из нее, может быть, и сделал, но стала ли она от этого счастливее? Не спокойнее ли ей было до встречи с ним, когда на ее глазах не убивали людей и ей самой не приходилось прятаться от наемных убийц? Разумеется, она стала богатой, у нее прекрасный дом, магазин и машина. Но мне показалось, что сегодня она проклинала все это и охотно вернулась бы в свою коммуналку, где сердобольные соседи снабжали ее трешкой до зарплаты.
А может, я была и не права. И через пару дней она забудет о сегодняшнем потрясении и снова будет наслаждаться всеми преимуществами состоятельной жизни.
Несмотря на то, что я несколько раз в этом году загорала, я умудрилась обгореть. И чтобы не покрыться через пару дней омерзительными струпьями, смазала кожу чудесным английским кремом.
После этого я выстирала парик, повесила его сушиться, а сама прилегла на несколько минут и, неожиданно для себя, заснула…
Когда я проснулась, за окном уже было темно, и я испугалась, что проспала слишком долго и не сдержала данное Софе обещание. Но, посмотрев на часы, убедилась, что до ночи еще далеко. Выглянув в окно, я поняла, в чем тут дело. Пока я спала, небо заволокло черными тучами, кое-где сверкали молнии, и с минуты на минуту должен был пойти дождь.
Видимо, поэтому в комнате было очень душно, и во сне я видела кошмары. Присев в кресло, я зажгла свет и попыталась восстановить в памяти обрывки страшного сновидения.
Мне приснилось, что я попала в какую-то пещеру, со мной была Софа и ее сестра. Мы искали там что-то или кого-то и никак не могли найти. Периодически мы теряли друг друга, и это было самое страшное.
На полу пещеры тут и там валялось оружие и человеческие кости. В пещере был кто-то еще, кого мы страшно боялись, в основном потому, что он хотел затушить нашу свечку. Мы остались бы тогда в полной темноте и не смогли бы найти выход из пещеры. Софина сестра превратилась в Кучера, который стал уговаривать нас вступить с ним в интимные отношения. А когда мы отказались, разозлился и задул нам свечу. Тогда мы поняли, что именно его-то мы и боялись, и Софа сказала: «Теперь мы умрем». Мне эта фраза показалась такой страшной, что я проснулась, без преувеличения, в холодном поту.
Прошло уже несколько минут с тех пор, как я проснулась, но сердце никак не могло успокоиться.
— Чертовщина какая-то, — сказала я вслух и в ту же секунду молния осветила мою комнату ярким пронзительно-холодным светом и загремел гром. — Просто фильм ужасов какой-то, — хихикнула я, поймав себя на том, что гром заставил меня вздрогнуть, и снова отправилась в душ, чтобы смыть с лица липкий пот.
Когда я вернулась из душа, за окном хлестал но асфальту и грохотал по крышам настоящий южный ливень. Таких дождей не бывает в средней полосе. Возникает ощущение, что это начало нового всемирного потопа, но через несколько минут ветер уносит тучи и на небе снова сияет солнышко.
Но это, видимо, был какой-то другой дождь. Он не собирался заканчиваться и лил и лил как из ведра. В комнате стало холодно, и мне пришлось закрыть окно. Тяжелые капли стучали по подоконнику. Я прислонилась лбом к стеклу, и стекло затуманилось от моего дыхания.
"И дождь смывает все следы», — вспомнила я название старого зарубежного фильма. Прошло много лет с тех пор, как я его посмотрела, совершенно не помню содержания, но название пронесла через все эти годы и сохранила в памяти.
Сегодня дождю, действительно, было что скрывать. После такого ливня невозможно будет отыскать никаких следов преступления. Так что Валера может спать совершенно спокойно. Мне было интересно, куда они спрятали тела убитых. Неужели оставили на пляже за той грудой камней? Вряд ли. Такие люди, как Валера, не любят оставлять за собой следов. А так же свидетелей. Особенно тех, о которых ему ничего не известно.
Эта мысль показалась мне интересной, и я еще немного покрутила ее в голове, разглядывая под разными углами и в различных ракурсах.
Валера серьезно рискует, совершая подобные вещи при посторонних. Я бы на его месте не допустила, чтобы на этот пикник Софа взяла с собой кого-нибудь из незнакомых мне людей. Или он так уверен в себе? Или уверен, что я не осмелюсь свидетельствовать против него? Но он ведь не знает, кто я такая. Я вполне могла оказаться подругой какого-нибудь мафиози из Москвы или, не дай бог, секретным агентом.
Последняя мысль заставила меня рассмеяться, но в целом эти размышления были довольно серьезными и имели право на существование С Валерой нужно было держать ухо востро.
Отдельные эпизоды кошмарного сновидения снова и снова возникали у меня перед глазами и мешали сосредоточиться. Я всегда верила, что сны не просто так приходят к нам по ночам. Таким образом, наше подсознание пытается передать нам какую-то информацию. О чем сигнализировало оно в этот раз?
Если рассматривать сон по методике Фрейда, то можно сделать вывод, что мне срочно нужно проконсультироваться у психоаналитика. Потому что пещера, так же как и любые отверстия, по его мнению, означают женские половые органы, а любое оружие — мужские. Не сон, а пособие по сексопатологии.
Вспомнив, каким омерзительно-похотливым выглядел во сне Кучер, я тем не менее решила ему позвонить.
Было еще не так поздно, но голос у Кучера был заспанный:
— Извините, я не узнаю вашего голоса. Я напомнила ему нашу вчерашнюю встречу и описала собственную внешность.
— Да-да, москвичка… — вспомнил он и некоторое время не произносил ни слова.
У меня возникло ощущение, что ему теперь явно не до меня. Я уже хотела извиниться и повесить трубку, но в это время Кучер собрался с мыслями и заговорил:
— Я не забыл о своем обещании. Мне удалось кое-что выяснить, но мне сейчас не очень удобно с вами разговаривать…
— Хорошо, я перезвоню завтра.
— Да, в музей. Извините, пожалуйста..
Во всяком случае, ему удалось что-то выяснить об этих загадочных знаках на моей иконе, значит, завтра я узнаю, что они означают.
Когда я доставала телефон Кучера из сумочки, мне показалось, что в комнате появился странный неприятный запах. Сумочка оставалась открытой, и с каждой минутой запах усиливался. Нетрудно было догадаться, что за этот аромат я должна благодарить Германа. Это его рапан, благодаря жаре и отсутствию воды, начал разлагаться. И если срочно не выварить его, то через несколько часов меня выселят из гостиницы. Да и сама я вряд ли выдержу эту вонь.
Можно было бы выкинуть этот «дар моря», но мне почему-то не хотелось этого делать. Я нашла в ванной пол-литровую банку, налила в нее воды и сунула туда рапан вместе с кипятильником.
Через несколько минут я пожалела об этом. Тот, кто когда-нибудь в своей жизни вываривал моллюсков, хорошо поймет меня. Это можно делать либо на берегу моря, либо не делать вообще. Тем более, в гостиничном номере.
Я открыла, несмотря на дождь, оба окна, включила вентилятор, но ничего не помогало. Отказываться от этого намерения было поздно, и я решила довести дело до конца.
Через пятнадцать минут я вытащила с помощью пилки для ногтей омерзительный желто-зеленый завиток из ракушки и выкинула его из окна. Если где-нибудь существует морг для русалок, то в нем пахнет так, как воняло у меня в номере в этот вечер. Спать в такой атмосфере смог бы только человек, напрочь лишенный обоняния.
К счастью, мне предстояло ночевать сегодня в другом месте. Но это значило, что мне снова нужно напяливать проклятый парик и надевать контактные линзы.
Ко всему прочему, парик был совершенно мокрый. Он не хотел сохнуть во время дождя. Несколько часов спустя он оставался таким же мокрым, будто его только что выстирали. Но без него появиться у Софы я уже не могла.
Пришлось доставать фен и сушить парик с его помощью. Это заняло у меня полчаса, примерно столько же времени мне понадобилось, чтобы расчесать его.
Когда, наконец, я позвонила Софе, чтобы сообщить ей о том, что выезжаю, она набросилась на меня с бранью.
