– Во флигель.
– Ну и отлично! Сейчас я его найду и запру в комнате. И куда только Витюша подевался? Черт бы его побрал! Ни на кого понадеяться нельзя! Все, Паша! Ступай на пост, а ты, Слава, посмотри, как там наши стрелки.
Я отправился в холл вместе с Пашей. Паша зашел в комнату Леры. Вход туда был устроен довольно-таки странно: перегородка отделяла комнату Леры от холла, причем проходила прямо посередине эркера. Дверь находилась по ту сторону перегородки, и из холла ее не было видно. Паша скрылся в проходе эркера, а я накинул пальто и вышел во двор, на ходу застегивая пуговицы.
* * *
Весь двор оказался засыпан девственно-чистым снегом, красиво переливающимся в падавшем из освещенных окон свете. Днем снег не шел, и расчищенные утром дорожки почти не были засыпаны. Против моих ожиданий, во дворе совсем не было светло: на небе не было ни звезды, а в воздухе стояла призрачная дымка, поглощавшая свет редких аллейных фонарей и осветительных плафонов на заборе. Когда я свернул за угол дома, то на стрелковой позиции разглядел смутные копошащиеся тени. Подойдя ближе, я услышал, как Борис ругает Николашу:
– Что значит, «плохо знаешь»? Кто здесь брат хозяина, ты или я? Мастер спорта, бля!
Когда я подошел к ним вплотную, на стрелковой позиции вспыхнул свет, и Борис увидел меня.
– Ты что так долго? – спросил он.
Я вкратце обрисовал ситуацию.
– Тьфу, козел! – с досадой сплюнул Борис. – Совсем оборзел. Говоришь, во флигель пошел? А он, часом, нас не постреляет? Там на камине два патрона для «зауэра» лежат.
– Разрешите, я проверю?
С этим предложением выступил Толян. Борис утвердительно кивнул, и Толян побежал по направлению к флигелю. Борис повернулся к Николаше:
– Ну ладно, здесь свет есть, теперь мы хоть друг друга в темноте не перестреляем. А мишени мы сегодня увидим или нет?
Я посмотрел в сторону мишеней. Пока на стрелковой позиции не горел свет, в свете установленных на заборе тусклых фонарей пулеулавливатель и мишени казались одной сплошной кучей со смазанными контурами. Но теперь, когда мы оказались на свету, в той стороне была лишь непроглядная туманная мгла.
– Сейчас, – сказал Николаша, возясь возле распределительного щитка, – сейчас все будет! Я понял, почему не получалось: тут есть общий рубильник, он подает напряжение на щит. А уж дальше отдельные выключатели подают питание на разные группы светильников.
Николаша нажал на выключатель, и перед нами внезапно возникли мишени размером в человеческий рост. Они словно парили в дымчатой мгле.
– Во! – удовлетворенно воскликнул Николаша. – Есть нижний свет. Черт! Фона не видно, расстояние скрадывается. И мишени плохо освещены. Сейчас поищу общий свет.
– Да ладно тебе иллюминацию городить! – остановил его Борис. – А то еще предохранители выбьет, и опять придется на холоде ковыряться.… Оставь! Вон, две центральные мишени хорошо видно. Да и так ясно, что до них двадцать пять метров. – Борис передернул затвор и приказал: – Давай, Вован, командуй!
– Приготовились! – скомандовал Вован.
– Готов! – отозвался Борис.
– Готов! – почти одновременно с Борисом ответил Николаша.
– Огонь!
Николаша выстрелил первым, и почти одновременно с ним начал стрелять Борис. Он стоял первым слева и сделал сразу три выстрела, с небольшими интервалами. Николаша выстрелил только пару раз: наверное, в него попала стреляная гильза Бориса и он ждал, пока тот отстреляется. Я увидел, как мишень Бориса вздрогнула и начала заваливаться в нашу сторону.
– Ну, ништяк! – рассмеялся я, увидев падающую мишень. – Опорную рейку срубил!
Но тут же оборвал смех: когда мишень упала на снег, я вдруг понял, что она свалилась не сама по себе. На ней лежал человек.
– Что за едрит твою мать?! – изумился Борис.
Мы бросились бежать по боковой дорожке: напрямую пройти было бы невозможно, так как поле на стрельбище не чистилось с начала зимы, снега там было выше колен. Когда мы подбежали к мишеням, я понял, почему они были плохо освещены: лампы нижнего света располагались на склоне небольшого бруствера перед мишенями и были занесены снегом, лишь две центральные почему-то оказались засыпаны им лишь наполовину. Борис и Вован добежали первыми и склонились над телом.
– Черт, не видно ни хрена! – выругался Борис. – Вован, лампы поочисть!
Пока Вован расчищал лампы, подошел Толян. Он еще не понял, почему мы так суетимся, и сообщил Борису:
– Я на всякий случай патроны с камина забрал. А Зябликова я не нашел. Нет его нигде, как сквозь землю провалился.
– Спасибо, мы его уже сами нашли, – мрачно отозвался Борис. И действительно, в усилившемся от очищенных ламп свете я увидел, что на поваленной мишени навзничь лежит Зябликов. Рот полуоткрыт, глаза неподвижно блестят…… Неужели он мертв?!
– Все, кердык, – подтвердил Толян, щупая пульс на шее у Зябликова.
– Господи! – испуганно прошептал Николаша. – Неужели… все?!
– Чья работа? – спросил Толян.
– Борису повезло, – ответил я, трясясь от нахлынувшего внезапного озноба.
– Какого черта он тут делал?! – с яростью воскликнул Борис. – И чего его сюда понесло?!
– Наверное, он от Паши прятался, – высказал я предположение.
– Да ссал он тут, – сообщил Толян, указывая в сторону пулеулавливателя. И действительно, возле поленницы на снегу виднелись глубокие характерные узоры.
– Да уж, нашел место, – вздохнул Вован и деловито поинтересовался: – А что с трупом делать будем?
– Нельзя трогать его до приезда милиции, – сказал Николаша.
– И когда же сюда милиция доберется? – скептически вопросил Толян. – Дорогу чистить пока никто не собирается. А если снова снег пойдет? Откапывай его потом.… Надо бы жмурика в гараж перенести. Как, Борис Сергеевич?
– В гараж, – коротко бросил Борис. Он все еще был под впечатлением происшедшего, но способность принимать решения к нему уже вернулась.
– Тогда я в гараж сбегаю, принесу какой-нибудь кусок ткани, – предложил Толян.
– Давай. Только быстро.
Толян сбегал и принес какой-то кусок мешковины. Зябликова переложили на расстеленную ткань. Когда мы его подняли, я увидел лежащий рядом с ним на снегу кусочек блестящего картона, похожий на карманный календарь. Я машинально поднял его и сунул в карман пальто.
– Слава, Николай, беритесь за углы со своей стороны, – сказал Толян. Он и Вован уже взялись за противоположные углы.
– Не, я не могу, – отрицательно мотнул головой Николаша. Он отошел к пулеулавливателю, и его вырвало.
– Ладно, пошли! – нетерпеливо скомандовал Борис, сам берясь за мешковину.
Мы занесли Зябликова в гараж и положили его на пол рядом с машиной Элиса. Толян закрыл покойнику глаза и накрыл труп краями мешковины. Посмотрел на часы.
– Час двадцать четыре, – сообщил нам Толян и пояснил: – Пригодится для протокола.
Мы прошли в дом. В кухне и в гостиной никого не было. Борис плюхнулся на диван и велел:
– Толян, Вован, быстро соберите всех сюда!
Через десять минут почти все уже сидели в гостиной, не было только Ирки. Витюша осоловело таращил глаза и все время норовил прилечь. Элис зевал, такая же сонная Лера зябко куталась в платок.
– Ну, где же хозяйка? – нетерпеливо поинтересовался Борис.
– Сейчас, – отозвался Толян. – Она еще не успела уснуть, так что быстро придет….
Наконец появилась Ирка.
– Что за сборище? – сердито спросила она. – Сначала вы не давали мне спать своей дурацкой стрельбой, а только уснула – и на тебе! Что случилось?
– Сядь вначале, – посоветовал Борис.
Ирка села в кресло, потянулась за сигаретами.
– Я Зябликова убил, – мрачно сообщил Борис.
Ирка так и замерла с протянутой к пачке рукой. Лера ойкнула и зажала рот ладонью. Элис и Паша изумленно посмотрели на Бориса. И даже Витюша, похоже, проснулся окончательно и удивленно спросил:
– Зачем?
– Случайно! – раздраженно пояснил Борис, прикуривая очередную сигарету от окурка предыдущей.
– Он что, мертвый? – снова спросил Витюша. Все-таки он еще не проснулся.
– Мертвее не бывает! – заверил Борис. – Можешь сходить в гараж и посмотреть.
Однако Витюша не изъявил бурного желания проверить слова Бориса, а вместо этого потянулся за коньяком. Ирка, наконец, вышла из ступора и закричала:
– Да вы что, с ума сошли?! Как это случилось?!
– Слава, расскажи им все, – попросил Борис. – Ты же писатель, у тебя лучше получится.
Я вкратце обрисовал ситуацию. Ирку почему-то больше всего поразило, что Зябликов пытался изнасиловать Леру на кухонном столе.
– Господи, я не могу в это поверить! – повторяла она, ломая в пальцах тонкие ментоловые сигареты. – В моем доме! На моем кухонном столе!
Как ни странно, труп в ЕЕ гараже казался Ирке более естественным, чем изнасилование на столе ЕЕ кухни.
– Короче, надо вызывать милицию, – закончил я свое выступление. – И чем скорее, тем лучше!
