— Ничего подобного, ты познакомился с ней на Буденновском сент-леджер, — возразил Филипп.
— А ты откуда знаешь, тебя вообще там не было!
— Ты рассказывал мне!
— Подожди, — Матвей продолжал считать, — я выступал тогда на Изи и пришел четвертым, заработал восемнадцать очков. Это был его лучший результат за карьеру.
— Короче, ей тридцать пять лет, — перебил его Филипп.
— Скоро будет тридцать шесть, — уточнил Матвей.
* * *
В саду был накрыт деревянный стол на восемь персон. Было тепло, но работники на всякий случай поставили несколько обогревателей позади стульев. Игорь с блаженством растянулся на теплой скамье возле каменной чаши с рыбками. Неожиданно для себя он испытал прилив спокойной благодати. Он закрыл глаза и впервые с момента своего приезда в «Аменцию» полностью расслабился. Природа начала оказывать на него благотворное влияние.
Он глубоко вздохнул, насыщая легкие чистым кислородом. Потом еще раз, и, не веря собственному обонянию, снова потянул носом. Ошибки быть не могло. Игорь встал и резко обернулся. В кустах послышался шорох. Он попытался продраться сквозь живую изгородь, но ветви так тесно переплелись между собой, что, отчаявшись преодолеть барьер, он бросился в обход.
Сад примыкал к лесу. Игорь обежал дом с другой стороны и углубился в чащу. Солнце почти не проникало туда, повеяло сыростью, и он, поежившись, в растерянности замер на месте. Вокруг не было ни души. Дом исчез за пушистыми соснами.
Он сам вышел к нему навстречу. Игорь с трудом совладал с собой, чтобы не броситься наутек. Его внешность показалась ему отталкивающей, даже угрожающей. Игорь инстинктивно сжал кулаки. Несколько секунд они не мигая смотрели друг на друга. Наконец Игорь откашлялся и, стараясь придать голосу невозмутимые интонации, произнес:
— Это ты курил траву?
Карлик садовник съежился под его тяжелым взглядом. Игорь пытался вспомнить, как его зовут, и неожиданно в сознании всплыло имя — Гриша.
— Григорий! — Он шутя погрозил ему пальцем.
Маленький человек без возраста опустил голову, отчего сразу сделался еще меньше ростом. Игорь подошел к нему вплотную:
— У тебя еще есть?
Поймав его потеплевший взгляд, Гриша энергично закивал.
— С собой?
Снова кивок.
— Давай.
Гриша протянул ему пухлую папиросу.
Насвистывая, Игорь направился обратно к дому. Только сейчас он почувствовал, как проголодался.
За обедом Ройтер выглядел свежим, борода была аккуратно подстрижена и причесана. Игорь не сомневался, что за состоянием растительности на его лице следит специальный человек. У Марка Аркадьевича была ухоженная внешность, и даже начинающиеся залысины у висков не портили его моложавый для пятидесяти шести лет вид. Он смотрелся прекрасно.
Рядом с хозяином дома возникло новое лицо. Протягивая руку незнакомцу, Игорь скользнул по нему любопытным взглядом. У молодого человека были прямые тяжелые волосы, подстриженные под удлиненный «горшок».
— Глеб. — Парень крепко пожал протянутую руку.
Игорь успел заметить маленький круглый животик над тугим ремнем. Он теперь постоянно смотрел на чужие ремни.
— Это моя правая рука, мои глаза и уши в правлении, — представил молодого человека Ройтер.
— Тогда, наверное, Матвей — ваши ноги, — предположил Филипп.
Игорь никогда не мог до конца понять, когда испанец говорит серьезно, а когда издевается. В обоих случаях его лицо оставалось невозмутимым, но в неспокойных глазах прыгали озорные огоньки.
— А я — сердце. — Нина улыбнулась. — А Клим Сергеевич — вторая голова.
Пока молодежь с азартом соревновалась в знании анатомии, Игорь продолжал разглядывать новенького. Благородный греческий нос с горбинкой, чистая, гладко выбритая кожа, лицо детское, но взгляд карих глаз умный, цепкий. Игорь почувствовал, что парень изо всех сил старается выглядеть старше своих лет. Ему было не больше двадцати пяти, но он привык находиться среди более зрелых, старших по возрасту, солидных людей и успел перенять их манеру общаться: серьезно и многозначительно подносил к лицу салфетку, по-старчески посмеивался шуткам хозяина, говорил не спеша, с паузами, употребляя много пустых, бесполезных слов.
Игорь подумал о том, что впервые в жизни не может определить причину своей необъяснимой тревоги. Люди казались приветливыми и открытыми, но все равно он чувствовал себя не в своей тарелке.
Он рассматривал возможность прикинуться дурачком. Воспользоваться тем, что почти все жители «Аменции» собрались за одним столом, и рассказать о своем ночном приключении. Но что бы это дало? Открытая информация не имеет ценности. То, что известно всем, неинтересно никому.
Пармская ветчина с инжиром таяла во рту. Игорь наслаждался, смакуя каждый кусок, утопая в смешанном аромате цветов и изысканных блюд.
Филипп с Матвеем обращались к помощнику по имени и отчеству, в их интонациях угадывалась плохо скрытая насмешка.
— Глеб Николаевич, как успехи в бизнесе?
— Глеб Николаевич, надолго ли к нам?
Ройтер, похоже, не замечал двусмысленного отношения к его «правой руке» или предпочитал делать вид, что не замечает. Девушки были расположены более дружелюбно. Из их разговоров Игорь смог уяснить, что все трое были друзьями с детства. Казалось, общаясь с ними, Глеб сбрасывал с себя часть своей значимости и солидности. Он даже позволял себе громко смеяться.
Игорь подумал о том, что часто встречал такой тип среди своих коллег. От него не укрылось, но он не был уверен, очевидно ли для остальных, что Ройтер находится под влиянием этого юного «мистера Рипли». Он не сомневался, что парень начал работать на миллионера со студенческой скамьи и пожертвовал многим ради этих исключительных взаимоотношений.
По тому, как внимательно Ройтер прислушивался к его словам, как долго позволял ему говорить в своем присутствии, как обращался именно к нему, когда в его голову приходила особенно удачная мысль, Игорь мгновенно ощутил значимость и опасность этого человека. Нужно будет подружиться с ним. Игорь не сомневался, что найдет подход к юноше на фоне общей недоброжелательности остальных, в причинах которой ему еще предстояло разобраться.
Несколько стульев за столом пустовали. Оксане снова нездоровилось. Впрочем, как заметил гость, присутствующие намеренно избегали упоминать ее имя. Клима и Костю к обеду не ждали. Игорь подумал, что если бы не появление Глеба в доме, то обстановка за столом была бы совершенно домашней и уютной. Все активно болтали, шутили, и он с грустью осознал, что впервые за долгое время не хочет заниматься работой. То есть он с нетерпением ждал приезда Феликса, но абсолютно не имел желания искать в этом доме что-то еще. С другой стороны, волноваться было рано. Возможно, его каникулы окончатся безобидно для окружающих, поскольку никакой выгоды, кроме обещанных свежих кальмаров к ужину, для себя он не видел.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Игорь взглянул на Веру и снова залюбовался ею. Она смотрелась экзотическим цветком, случайно попавшим в среднерусскую полосу. Он находил затруднительным для себя встречаться взглядом с ее желтыми кошачьими глазами. Она напоминала ему калорийный, но очень вкусный на вид десерт. Знаешь, что вредно, но отказаться невозможно. Существовал риск переесть до такой степени, что надолго перестанешь испытывать потребность в сладком.
Игорь сравнил ее с Маргаритой. Воспоминания о ней постепенно таяли в алкоголическом тумане прошлого, но он помнил, что она не была похожа на десерт. Там он видел хищное животное, на которое нужно долго охотиться, прежде чем удастся ее убить.
В процессе охоты можно погибнуть от острых зубов и когтей хищницы. Если же повезет все-таки поймать такую в капкан, есть ее будет жалко, придется поселить в доме, кормить и поить, а в один прекрасный день она вспомнит о том, откуда пришла, и перегрызет хозяину горло, пока он будет спать, уткнувшись в ее мягкое теплое тело. «Лучше варенье», — вздохнув, подумал Игорь.
— Филипп, — Матвей сделал ударение на первом слоге, — а не выпить ли нам еще по бокалу вина? Папа, вы не возражаете?
Иногда они все шутливо величали Марка Аркадьевича папой или отцом.
— Сегодня можно, сегодня суббота. Пейте, мальчики, на здоровье.
Филипп повернулся на стуле и, привстав, потянулся к маленькому сервировочному сто лику, на котором стояло несколько бутылок вина и хлебница. Его джинсы сползли вниз, обнажив факт отсутствия белья. Девочки, сидевшие напротив, захихикали. Матвей перехватил их взгляд и не удержался:
— Вы в Испании трусы не носите?
Филипп невозмутимо сел на место и, поискав глазами штопор, принялся за бутылку.
— Понимаешь ли, друг мой, — сказал он, и все снова начали смеяться, — я знаю, как глубоко тебя волнует эта тема, но я вынужден разочаровать тебя. Моя частичная обнаженность связана с проблемой джинсов, а не с проблемой нижнего белья.
