– Извините, что побеспокоила, Дмитрий Николаевич, – сказала Инна, – но мне в голову пришла мысль. Что, если ожог на ладони Полины Ульяновны – это не ожог, а след от укуса? Змеи, например? Или она взялась рукой за что-то, что было намазано контактным ядом? Сначала Полина Ульяновна ничего не заметила, яд впитался через кожу, он распространился по организму… да, я знаю, что криминалисты искали следы ядов, но, возможно, именно такой яд они не искали?
– Спасибо, хорошая мысль, – поблагодарил Дима, – а вы таки подозреваете, что это убийство? Что вас заставляет так думать, Инна Сергеевна?
– Предчувствие. Интуиция, – сказала она. – Полагаете, паранойя?
– Если окажется, что ожог – это всего лишь ожог, то да, паранойя, – подтвердил Дима. – Но мне понравился ход ваших мыслей, вы умная женщина, Инна, и умеете мыслить нестандартно. Появятся еще идеи – звоните.
– Благодарю, – кротко сказала Инна и отключила связь.
А Дима пошел назад, к столику, к супруге.
Гена нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась почти мгновенно. Уютная, домашняя, в мохнатых тапочках и зеленом халатике в горошек, Маша широко улыбнулась, показывая, как она рада.
– Привет.
Маша посторонилась, дав ему возможность войти.
– Вот тебе тапки, – сказала она.
– Ага, – произнес он и пошел в ванную.
– Синее полотенце, – проговорила она ему в спину.
Гена пошел в ванную, не испытывая ни малейших сомнений, что его вещи никто не тронет, в телефон никто не полезет и сумку никто обнюхивать не станет. Максимум стряхнут пыль и почистят ботинки.
– Как хорошо, – подумал Гена, включая горячую воду.
Потом он немного подумал и крикнул через дверь:
– Маша, иди сюда!
Маша скользнула в ванную комнату. В коридоре зазвонил его мобильник, Гена знал, что это Лариса, но она его больше не интересовала.
– Темка, – забеспокоился друг Артема, – ты какой-то странный.
Они сидели на кухне, пили пиво и ели раков.
– Ну почему сразу странный, – пожал плечами Артем, – у тебя, что ли, не было ситуации, когда факты говорят одно, а ты ощущаешь, что все не так. Чему, кстати, ты поверишь?
– Фактам, – сказал друг.
– Молодец, – усмехнулся Артем, – а я вот всегда верю интуиции.
– Интуиция – способность головы чуять задницей, – процитировал известный афоризм друг.
– Типа того, – согласился Артем, – я на все сто процентов убежден, что Ксения принесла назад это несчастное белье и она сказала правду от первого и до последнего слова.
– Как ты можешь быть уверен? Ты же не проверял ее на детекторе лжи.
– Я сам детектор лжи, – сказал Артем. – И я вижу, кто врет, а кто нет.
– Ну тогда тебе проще простого понять, что там у вас происходит, – пожал плечами друг и вскрыл панцирь еще одному раку, – поговори со всеми и узнаешь, кто виноват.
– А я не могу со всеми поговорить. Или могу, но не о деле же. Кто я такой. Простой охранник, я самое низшее звено во всей этой системе. К тому же у меня такая внешность, что люди не верят, что со мной вообще можно разговаривать. Кроме, конечно, мужа хозяйки. Интересно, что чем на более высокой ступеньке социальной лестницы стоит человек, тем лучше и быстрее он распознает, кто чего стоит.
– Ты пока ничего не стоишь. Прости, дружище, что говорю тебе это в глаза.
– Это правда, – кивнул Артем и налил себе еще пива. – Но тем не менее я чем дальше, тем больше укрепляюсь в уверенности, что Ксения не виновата. У нее сложная ситуация. И никто ей не помогает. Список, который я нашел, и тот свидетельствует против нее.
Артем плеснул в кружку еще пива.
Утром светило солнце. Снег искрился. Стоял мороз, но благодаря солнечному свету создавалось впечатление, что слегка потеплело и что весна уже не за горами. Лариса вошла в магазин, пребывая в отвратительном настроении. Она всю ночь не спала, она звонила, Гена не брал трубку и вообще находился неизвестно где. Узнать, куда он ушел, у нее не было никакой возможности. Ближе к двум часам Лариса начала звонить его друзьям, чему они были крайне удивлены, и утверждали, что ночевать Гена к ним не приходил. Наконец часам к шести утра Лариса уснула, решив утром подкараулить Гену по дороге на работу, но проспала и едва успела на работу в магазин. Подкараулить не получилось.
– Ой, что у тебя с лицом? – спросила Ларису Айгуль.
Лариса с неудовольствием глянула на свою опухшую физиономию без макияжа и с глазами-щелочками.
– Да так, – сказала Лариса, – неприятности в личной жизни.
– У тебя неприятности, а я вообще беременна, – сообщила Таня.
Лариса повернулась и открыла от неожиданности рот. Таня была без пирсинга, аккуратно умытая и с хвостиком на затылке.
– Девочки, вас не узнать, – сказал Артем. – Я вообще думал, что вы покупательницы.
– Это у нас перемены в личной жизни, – усмехнулась Лариса.
– Главное, чтобы к лучшему, – улыбнулся Артем.
– Все, что ни делается, к лучшему, – произнесла Айгуль. – Хотя мне не хотелось бы говорить банальности.
Миша принес коробку. Девушки принялись развешивать на плечики новую партию джемперов.
Дима зашел в туалет и обвел помещение взглядом. В отличие от супруги, которой сортир снился в кошмарах чуть не каждую ночь перед тем, как там обнаружили труп, Дима не питал к туалету никаких сложных или отрицательных чувств. Он посмотрел на бачок, на стенку перед собой, на зеленое ведро, на ручку ершика, на висящий на стене рулон туалетной бумаги. Потом, повинуясь неведомому инстинкту, заглянул за ведро. И почти сразу же увидел небольшое отверстие, которое было просверлено в стене.
– Ага, – сказал Дима.
Он отодвинул ногой ведро и посмотрел на отверстие внимательнее. Оно было в диаметре менее сантиметра и находилось под самой стенкой.
– И, кажется, сквозное, – заметил сам себе Дима. – А что? Ничего особенного. Может, строители забыли, может, с вентиляцией проблемы, может, провода собирались прокладывать, но не проложили.
При виде отверстия в стене история, все это время казавшаяся ему бурей в стакане воды, наконец-то начала его по-настоящему интересовать.
– Ты знаешь, что кто-то просверлил в туалете стену насквозь? – спросил Дима супругу, которая сидела в своем кабинете и читала книгу «Кулинария для профессионалов». Марина отложила пухлый том в сторону.
– Если, конечно, – добавил он, – там ранее не было отверстия. Кто может это знать?
– Я, – сказала Марина. – И никакого отверстия там еще совсем недавно не было. Куда оно выходит?
– На склад.
– Таки змея, – произнесла Марина.
– Диаметр отверстия чуть менее сантиметра. Если и змея, то очень маленькая.
– Надо срочно найти серпентолога, – сказала Марина, – даже если змея была маленькой, она могла быть весьма ядовитой. Она укусила Полину Ульяновну в руку, а потом выползла через отверстие.
– Не совсем логично, – покачал головой Дима, – почему она выползла только после укуса? Ведь если учесть, что магазин был закрыт и кто-то запустил гадюку в туалет, она должна была дождаться жертву и только потом как-то покинуть помещение. Мы же в туалете никакой гадюки не видели.
– Мы не сразу обнаружили труп. Представь, что змея – в туалете. И отверстие закрыто. Змея кусает Полину Ульяновну или просто пугает ее. Хотя первое вероятнее, у нее же какие-то волдыри на руке, которые внешне похожи на ожог.
– Сейчас, кстати, руку дополнительно исследуют, – сообщил Дима, – как что-то найдут, позвонят.
– Так вот, – Марина подняла палец вверх, – труп нашли не сразу. Кто-то прошел на склад и вытащил затычку из отверстия. Змея тут же выползла и была поймана в мешок. Поэтому мы, обнаружив тело Полины Ульяновны, не нашли никакой змеи. – Марина задумалась, потом продолжила: – Но кто это мог сделать? И вообще, мне этот способ убийства кажется слишком сложным. Получается, что убийце надо было принести змею, потом дождаться, чтобы Полина Ульяновна осталась одна, запустить змею, уйти, потом утром прийти вместе со всеми и змею забрать.
– Не слишком сложно, – покачал головой Дима, – как раз вполне. Во всяком случае, мы до сих пор не уверены, имело ли место убийство. У нас нет ни одного по-настоящему значимого факта. Все, что мы сейчас делаем, это строим башню из домыслов на основе двух сведений – наличия отверстия в стене туалета и волдырей на руке Полины Ульяновны. Но отверстие может быть просверлено по каким-то совсем другим причинам, а ожог может быть просто ожогом.
У Димы зазвонил телефон.
– Отлично, это криминалист, – сказал он и поднес трубку к уху.
Три девушки вошли в магазин, одетые, как одна, в узкие джинсы, сапоги на экстремально высоких каблуках и короткие куртки-бомберы. Одна, с короткой выбеленной стрижкой, как у Агнесс Дейн, направилась к белью, вторая, с зеленой лаковой сумкой, потянулась к джемперам, третья принялась перебирать топы, блестя кольцом с фиолетовым аметистом.
