занавесил все шторы на всех окнах, хотя мы и находились на десятом этаже. Только снимая с себя куртку я вспомнила о том, что уже вторые сутки не переодевалась, что значило, что с утра пораньше мне всё же придётся заехать к себе.
Высказав желание принять душ, я получила от хозяина квартиры свежие полотенце и халат. Зайдя в ванную комнату, я тихо, чтобы не привлекать внимание щёлкнувшим замком, предохранительно заперлась. Уже в самом конце принятия душа я поняла, что перестраховалась не зря, потому что заметила, как дверная ручка дважды аккуратно дёрнулась вверх и вниз. Поняв, что это значит, я прикусила нижнюю губу и следующие десять минут тщательно просушивала волосы, стараясь уложить их как можно более красиво. Халат Арнольда оказался для меня откровенно велик и оттого делал мой образ более хрупким, что в отношениях с Ридом мне определённо точно придавало бонусов: я изначально поняла, что доминантом в отношениях хочет и должен быть он, и мне это нравилось. Я не хотела быть с этим мужчиной непробиваемой глыбой, какой позволяла себе быть в отношениях с предшествующими ему мужчинами. С ним мне нравилось быть хрупкой. Прежде ни с кем не нравилось, но с ним… Это казалось настолько естественным – быть сильной в своей хрупкости женщиной рядом с сильным мужчиной.
Как только я вышла из ванной, блондин предложил мне горячие сэндвичи собственного приготовления с ромашковым чаем. Я безу-у-умно проголодалась и хотела есть, но перспектива занятия сексом на сытый желудок меня не устраивала, и потому я отказалась от ужина, выразив желание сразу лечь спать. Не дожидаясь, пока он предложит мне свою кровать, как предлагал сутками ранее, но тогда я не приняла предложение по причине своего отключения на диване, я направилась в спальню и, не включая свет, стянула с неё покрывало прямо на пол, после чего нырнула под прохладное одеяло. Прошло около десяти минут, прежде чем он, пошумев водой на кухне и походив между ванной и гостиной, наконец выключил свет в квартире и зашел в спальню. Слушая в темноте с затаённым дыханием, как он раздевается, я слегка ослабила чрезмерно туго завязанный на моей талии пояс халата, не желая создавать Риду проблему. Впрочем, туго затянутый на мне пояс этому парню точно никак бы не помешал. Оказавшись под одним одеялом со мной, он сразу же уверенно притянул меня к себе, после чего без церемоний начал целовать мне шею, постепенно подкрадываясь к моим губам. Это было замечательное начало, после которого последовал страстный процесс с яркой кульминацией. Арнольд был откровенно и даже опасно хорош в постели (опасно, потому что к хорошему быстро привыкаешь и позже не желаешь переходить на что-то менее качественное). Если бы не пылкий, длительный и доводящий до высшей точки экстаза секс, я бы точно не смогла заснуть из-за переизбытка адреналина от пережитого за прошедшие сутки. Так что, можно сказать, этот страстный парень уже второй раз продемонстрировал мне себя в качестве наилучшего из всех возможных вариантов повербанков.
Засыпая на вздымающейся мужской груди, словно на живой горе, вся липкая от пота, я думала о том, как же это прекрасно – найти действительно своего человека. Пусть мы не совпадаем по возрасту, по цвету глаз, по вкусовым предпочтениям, зато мы можем быть друг другу действительно своими людьми. Пожалуй, найти такого человека – одна из наивысших форм человеческого счастья. И, кажется, я достигла этой формы. И, кажется, он тоже достиг.
Моё утро началось с поцелуев, за которыми последовал завтрак, который мне не пришлось готовить себе самой, чего прежде в моей жизни не случалось, так что сказать, что я была удовлетворена прошедшей ночью и началом этого дня, было бы всё равно что преуменьшить своё ощущение счастья. Так и не вспомнив себя более счастливой в своей жизни, я уминала горячие сэндвичи и глупо улыбалась самой себе, пока Арнольд меня не видел, одеваясь в спальне. Как только он зашел на кухню, я, естественно, примерила более благоразумную маску на своё лицо, но улыбка всё равно продолжала проступать наружу, отчего в конце завтрака блондин не выдержал и трижды с силой поцеловал меня в губы. После этого мы ещё некоторое время смеялись. Отсмеявшись же вдоволь, Арнольд решил включить телевизор.
– Смотри, это ведь Холт, – как только телевизор показал картинку, Арнольд начал прибавлять звук. – Похоже, с ней действительно всё в полном порядке, раз её выписывают уже спустя сутки.
Стараясь не реагировать на чрезмерный напор прессы, Тереза, поддерживаемая за плечи Байроном Крайтоном, начала говорить в один из самых настойчивых микрофонов: “Я хотела бы поблагодарить следователя Пейтон Пайк и всю её команду – только благодаря этим людям я сейчас жива и нахожусь здесь. Спасибо за внимание, мне больше нечего вам сказать”. Поспешно выпалив эту фразу, мгновенно сделавшую нас с Ридом целью репортёров на следующий месяц и настоящими звёздами в полицейском мире целого штата, а быть может и всей страны, Тереза поспешила скрыться в мерседесе Крайтона, до которого ей помог добраться сквозь толпу сам Крайтон, сопровождаемый тремя телохранителями.
– Поздравляю! – ухмыльнулся Арнольд, выключив звук телевизора и положив пульт на стол между нами. – Только твоё имя засветилось, ну и какие-то там людишки из “твоей команды”. Неплохо она нас обозначила, – на сей раз откровенно засмеялся он.
– Ты что, завидуешь? – ухмыльнувшись, приподняла брови я.
– Отнюдь. Теперь, когда в ближайшие месяцы ты будешь носить свой венец славы, а я наслаждаться собственными лаврами, нам с тобой будет сложнее маскироваться.
– Маскироваться?
– Предлагаю сразу всем рассказать о том, что мы вместе. Как тебе заголовки таблоидов: “Пара из Роара Стрелков поймала” или “Самая красивая пара в полицейском мире – гроза маньяков”?
– Мы всего лишь дважды переспали, – громко усмехнулась я.
– Мы всего лишь собираемся спать друг с другом всю оставшуюся жизнь!
Мы снова неприкрыто улыбались друг другу. Как влюблённые идиоты. Собственно говоря, мы ими и являлись. Просто не могли скрыть этого…
Арнольд оказался прав: всё внимание прессы следующие полтора месяца было всецело приковано к нам, пока в Бангоре не объявился крупнокалиберный серийный убийца, и потому наши личные отношения достаточно скоро стали широко освещаться в прессе. Но меня всё это перемывание жёлтой прессой наших косточек особенно не волновало. По крайней мере не больше, чем наших жаждущих и не получающих от нас комментариев коллег, и точно не больше, чем факт побега Ричарда Маккормака. Чем больше проходило дней с момента объявления его в
