розыск во всех штатах, тем больше я напрягалась. Я не верила в то, что человек способен просто взять и раствориться в воздухе или провалиться под землю. И тем не менее факт оставался фактом: фотографии этого человека круглосуточно крутились на всех центральных каналах, ориентировки были размещены на крупных интернет-ресурсах и развешаны на всех информационных досках, но Ричарда Маккормака мы так и не находили. Мысль о том, что он сам в своё время выйдет на нас, меня не радовала, но с каждым днём казалась мне всё более реалистичной. И потому, как будто предчувствуя нехорошее, до конца октября по ночам я не вылезала из объятий Арнольда.
Глава 62.
Байрон Крайтон.
10-17 октября.
Я не был с Терезой, когда к ней пришли родственники, не желая знакомиться с её семьёй при столь болезненных обстоятельствах, что могло бы наложить серьёзный отпечаток на дальнейшее развитие событий и общие воспоминания. Я не знал, кто её родители, каковы её отец и брат, и, соответственно, как они, не зная всей правды, отнесутся к блудному отцу Берека. Поэтому я зашёл в палату Терезы только после того, как посетители ушли от неё, заранее позаботившись о том, чтобы медицинский персонал нас не отвлекал дурацкими предписаниями. Я понимал, что для восстановления Терезе необходимо отдохнуть, но я не мог отказаться от её общества в ближайшие часы своей жизни и никак не мог оторвать своей руки от её запястья. Мне сказали, что она поела. Этого казалось достаточным, чтобы позволить себе не позволять ей спать.
Зайдя в опустевшую после наплыва посетителей палату, я сразу же встретился взглядом с пациенткой. Она уже была переодета в медицинскую пижаму и находилась в полусидячем положении. Как только она увидела меня, в её глазах появилась мягкая улыбка. Не сдержавшись, я поспешно приблизился к её койке, пригнулся вперёд и протяжно поцеловал её в голову.
– Смотри, – заговорила она, уже наблюдая за тем, как я опускаюсь на стул. – Правда неплохо?
Я принял из её рук лист бумаги и посмотрел на него. Это был детский рисунок: маленький дом, источающий много тёплого света, нарисованного в виде волнистых линий жёлтого цвета.
– Он мой, – безотчетно нахмурившись, вслух заключил я.
– Такой же мой, как и твой, – весело усмехнулась Тесса, что мгновенно заставило улыбнуться и меня.
– В эти шесть лет у тебя были другие мужчины, – вновь неосознанно нахмурился я.
– Двое. С обоими провстречалась меньше года. Я их не любила.
– Как и я не любил тех женщин, с которыми спал в эти годы. Давай забудем хотя бы об этом?
– Хотя бы об этом, – Тесса прикрыла веки и уперлась затылком в подушку. – Давай сделаем это. Будем считать, что у нас всегда были только мы.
Я взял её за руку. Она показалась мне прохладной, поэтому я начал её растирать.
– Я почти всё знаю, – начал тихим полушёпотом я. – И ты тоже знаешь почти всё. Всё, что было сказано Лурдес в машине. Но было ещё много всего, что осталось за кадром. Например, для того, чтобы убедить меня в том, что ты меня бросила, она смонтировала фотографии, на которых ты якобы обнималась с другим парнем.
Услышав это, Тереза горестно застонала. Я знал, о чём она думает: как я мог поверить в подобную чушь и как она могла поверить в ещё более крайнюю чушь о моей несуществующей помолвке?
Первую половину ночи мы обсуждали и переживали всю эту боль заново. У обоих глаза были на мокром месте, но держаться у меня получалось всё же лучше, чем у измученной последними двумя сутками Терезы. Я говорил о том, как сильно сожалею, что допустил её знакомство с Лурдес, тем самым сделав её первой представленной моему ближнему окружению девушкой, после чего рассказывал ей и о своей к ней любви с первого взгляда, и о прочих значительных деталях, которые Лурдес собирала по крупицам и впоследствии использовала в качестве убойного оружия, способного выдать её грязную ложь за чистую монету. Тесса же раскаялась в том, что позволила себе избавиться от сим-карты: оставь она при себе старый номер, я бы рано или поздно, но обязательно дозвонился бы до неё методом подбора цифр… Когда же мы оставили позади обсуждение всех подковерных игр и интриг Лурдес с Ричардом, мы перешли к более приятным обсуждениям, которые, тем не менее, вспарывали мою душу не менее беспощадно. Тесса рассказывала мне о том, что ей пришлось пережить: как она страдала от нашего разрыва, от токсикоза, от невероятной боли во время родов… Как у неё начал округляться живот, как наш сын впервые толкнул её изнутри и как сильно он пинался на восьмом месяце беременности… Как он впервые улыбнулся, как у него прорезался первый молочный зуб и как первый молочный зуб выпал, как произносил первые звуки и первые полноценные слова, как он сделал первый шаг… Его первый рисунок изображал облака, его первым любимым блюдом был омлет, его первая прогулка под дождём случилась в конце мая, его первой заветной мечтой стала мечта о полёте на воздушном шаре…. Тесса с таким счастливым выражением лица рассказывала мне мельчайшие подробности жизни нашего ребёнка, что у меня сердце сводило – я хотел пережить все эти эмоции, прожить вместе с ними каждую прожитую ими без моего участия секунду! Я до сердечной боли жаждал того, что теперь являло собой несбыточную мечту: я желал с самого начала быть рядом с моим сыном и моей женщиной! Но у меня отобрали эту возможность. Просто выдрали из моей жизни самые важные моменты самой её сути – моменты моего отцовства! К концу рассказа Тессы о том, как сильно Берек желал себе отца, какое именно он желание загадал, в этом году задувая свечи на своём именинном торте, я едва сдерживался, чтобы не взвыть, словно раненный до самых костей зверь… Это бесчеловечно. То, что сделала Лурдес, то, чего она нас лишила – это преступление против человечности, против самой природы.
Этой ночью мы с Терезой впервые отчётливо осознали, что эта боль от выброшенных на ветер шести лет совместного счастья навсегда останется с нами. Этой ночью мы начали свой путь к смирению – к принятию этого страшного факта.
В итоге Тесса смогла заснуть только в четыре часа ночи, когда мы, казалось, полностью, до самого дна своих мыслей выговорились, после чего лишь держались за руки, словно спасшиеся утопающие. Пока она спала, я боролся с самим
