Полковнику хорошо была знакома статья, кото-рую имел в виду прокурор, когда говорил об Уго-ловном кодексе: именно из-за должностных зло-употреблений он с поста начальника областной ми-лиции слетел сначала до поста руководителя город-ской службы, затем районной в городе, пока не докатился до сельской местности, что, впрочем, ни-как не отразилось на его погонах -- может, оттого, что ему до сих пор так открыто, в лицо, никто не говорил о служебном несоответствии.
Едва закрылась дверь за полковником Иргашевым, в коридоре дружно прошагали к выходу со-провождающие, еще через несколько минут захло-пали во дворе дверцы машин, и площадь перед зданием быстро опустела. В зарешеченное окно про-курор видел, как по двору тащился задержанный, он испуганно оглядывался, все еще не веря в свое освобождение, ждал: сейчас из какого-нибудь окна раздастся грозный окрик и наручники снова со-мкнутся на его трясущихся руках, как бывало преж-де, когда ему уже приходилось отвечать за чужие дела. И только дойдя до калитки и оглянувшись в последний раз, он неожиданно побежал, хотя жалкую дерготню больного человека вряд ли можно было назвать бегом. "В каждом человеке, даже таком, где до распада личности остался какой-то шажок, живуч инстинкт самосохранения", -- почему-то подумал вдруг Амирхан Даутович.
2
Наступил вечер, милиция опустела, исчез даже старшина, стоявший весь день у двери временного кабинета Азларханова, тишина легла в длинном и мрачном коридоре бывшего барака. Только у вход-ной двери, в комнате дежурного, то и дело раздавались телефонные звонки, но телефон перед Амирханом Даутовичем молчал. Дежурный по райотделу время от времени заносил в кабинет прокурора ма-ленький чайник чая, но заговорить с ним не ре-шался, не спрашивал его ни о чем и прокурор. Обхватив голову руками, он сидел, упершись лок-тями в залитый чернилами грязный стол, и, каза-лось, дремал, но это было не так: он вздрагивал от каждого телефонного звонка в конце коридора, от каждой проехавшей мимо милиции машины. Он ждал вестей от Джураева, но от того не было со-общений с самого утра.
Скоро опустились легкие дымные сумерки, и во дворе милиции появился садовник со шлангом. Бы-стро и ловко он обдал мощной струей воды сво-бодную от машин площадь, запылившиеся за долгий день розарии и даже нижние ветви мощных дубов, наверное, посаженных первыми жильцами этого мрачного, уходящего окнами в землю старого ба-рака.
Прокурор не видел, как управлялся во дворе садовник, хотя все происходило у него под окном, но неожиданную свежесть из распахнутой настежь форточки он почувствовал. Наверное, Амирхан Даутович потому особенно остро ощутил спасительную свежесть, что уже часа два-три чувствовал, как ему отчего-то не хватает воздуха, хотя никогда прежде не жаловался, легко переносил жару и духоту.
У розария уже зажглись фонари, в ярком осве-щении жирно поблескивал свежевымытый асфальт, над лужицами тянулась легкая пелена пара.
"Дождь, что ли, прошел?" -- очнулся прокурор, но тут же отбросил эту мысль: дождь летом в этих краях -- большая редкость. Он подошел к форточке, расстегнул ворот рубашки и жадно дышал; потом подумал, что ему ведь ничто не мешает выйти из душного кабинета во двор, телефон он услышит -- лишь бы позвонили.
Первая горячая волна от вымытого асфальта и освеженной земли прошла, и все вокруг уже не исторгало накопленный за день жар, как час назад, а дышало свежестью; в палисаднике, под окнами, и чуть дальше, у розариев, пахло землей и садом, как после дождя. "Волшебная сила воды!" -- отметил Амирхан Даутович. Он стоял во дворе, напротив ярко освещенного зева распахнутых настежь дверей затихшей к ночи милиции, и вглядывался в тем-ноту -- не вынырнет ли вдруг из-за высоких кустов колючей живой изгороди ловкая и бесшумная фи-гура лучшего розыскника области Джураева, не раз-дастся ли шум спешащей машины, не засветятся ли фары вдалеке.
Дежурный районной милиции, заступивший в ночь, видел через окно областного прокурора, вы-шагивавшего вдоль розария. Ему нравилось, как тот по-мужски держался в горб, нравилось, как отчитал он сегодня полковника Иргашева, как поступил с бродягой. Милиционер был молод, заочно учился на юридическом факультете университета и, конеч-но, как все юристы в этом крае, мечтал стать про-курором. Оттого и вглядывался он пристально в молчаливого Азларханова, о котором достаточно был наслышан и от коллег по службе, и от товарищей по университету. Дежурный жалел, что должен всю ночь просидеть за столом, он знал, что сегодня все силы милиции, вплоть до работников вневедомст-венной охраны, брошены на розыск убийцы, и не сомневался, что сейчас, в эти минуты, несмотря на позднее время, идет напряженный поиск, и не только у них в районе или области.
Заступив на дежурство, он прочитал в журнале две телефонограммы, переданные капитаном Джураевым в Министерство внутренних дел республики и во всесоюзный уголовный розыск. Первая была зарегистрирована еще до приезда областного про-курора на место происшествия:
"Прошу обратить внимание на всех подозри-тельных лиц, имеющих при себе фотоаппарат "Полароид", делающий моментальные цветные фото-графии".
И вторая:
"Разыскиваемый с "Полароидом" может иметь также и другой фотоаппарат, последней модели "Ко-дак", купленный недавно в Швейцарии".
"Жаль, нет пока никакого следа, -- подумал де-журный. -- Как хорошо бы сейчас выйти к нему и сказать: не волнуйтесь, товарищ прокурор, нащупали кое-что ребята, надо только ждать". Но не мог он сказать этого и, снова заварив свежий чай, взял чайничек, стул и вышел к прокурору.
Ни от чая, ни от стула прокурор не отказался и, поблагодарив кивком головы, продолжал выша-гивать вдоль забора. Но когда дежурный направился к себе, прокурор все же спросил:
-- Нет ли вестей от капитана Джураева?
Милиционер вздохнул:
-- Нет, к сожалению, товарищ прокурор... -- За-тем, подумав секунду -говорить или не говорить, -- все же стал докладывать: -- Час назад звонил лей-тенант Мусаев -- его отрядили в помощь капитану Джураеву, как только тот прилетел утром на вер-толете. Он с обидой сказал, что Джураев оставил его в дураках и без машины, и рассказал следую-щее... Обедали они у Мусаева дома. Джураев по-просил вдруг гражданскую одежду, переоделся очень простецки, под кишлачного парня. После обеда они выехали на личной машине Мусаева, был у них кое-какой совместный план, но неожиданно Джураев изменил его, попросил подъехать к автостанции. Пропадал он там минут двадцать, затем вернулся в машину и приказал лейтенанту, чтобы тот занял удобную позицию в чайхане при автостанции, и, если появится человек, приметы которого он ему довольно подробно описал, велел задержать его лю-бой ценой. А он, мол, сам на машине поедет к вам, поставит обо всем в известность и тотчас же вернется на подмогу. Наказав не покидать пост ни при каких обстоятельствах, Джураев уехал. Наш Му-саев просидел в чайхане семь часов, до самого закрытия, и понял, что Джураев почему-то решил от него избавиться и что ему нужны были лишь "Жи-гули" с местным номером. Вот и все, товарищ про-курор, а Джураев сюда не заезжал, как обещал Мусаеву.
Но Амирхан Даутович уже не слушал его. Что за трюки с переодеванием, угоном машины? Все это никак не походило на Джураева -- он как раз из всех розыскников, а там подобрались неплохие ребята, меньше всего увлекался внешними эффек-тами, хотя результаты его работы иногда поражали видавших виды спецов. Отказаться от помощи ме-стного человека? Казалось, не было в этом никакой логики. Да, не было логики, если бы это был не Джураев! "Значит, ему как раз местный в чем-то мешал, -- подытожил Амирхан Даутович. -- Ждать! Ждать!" -- приказал он себе и продолжал вышагивать вдоль высоких кустов живой изгороди.
Неожиданно к милиции из темноты вырулила машина, на звук ее из дежурки кинулся милиционер. Волнения оказались напрасными: приехал районный прокурор и пригласил Амирхана Даутовича на ужин, но прокурор, перекинувшись с ним двумя-тремя словами, отказался.
Ночь прочно вступала в свои права: погасли в соседней махалле огни, угомонились поселковые псы и последние магнитофоны, все реже и реже шум какой-нибудь случайной машины нарушал тишину поселка. Заметно посвежело, и Амирхан Даутович вернулся в свой временный кабинет. "Теперь уже до утра не будет вестей", -- решил он, поглядев на молчавший телефон, и надолго задумался, прова-лился памятью в какой-то давний, счастливый день с Ларисой. Потому, верно, не услышал нарастающего шума двигателя. И только когда свет фар влетевших во двор "Жигулей" полыхнул по стеклам, он, ос-лепленный на миг, услышал визг тормозов и одновременно, еще из машины, голос Джураева, ко-торый сегодня прокурор узнал бы из тысячи:
-- Закрой ворота на замок -- сейчас налетят род-ственнички! -- громко приказал он дежурному. -- И не открывай никому с полчаса, слышишь, никому -даже полковнику Иргашеву. Скажешь, ключ забрал Джураев, пусть лезут через забор, если кому уда-стся. -- И, уже обращаясь к кому-то еще, велел: -- А вы вытряхивайтесь из машины и живо в тот кабинет, где горит окно. Там вас ждут, и очень давно.
