— Что ж, возможно, здесь квартируют и не одни пенсионеры. Но у меня складывается мнение, что допрашиваемые знали, кто вы такой, а в подобных случаях люди не очень-то расположены к откровенности.
— Зайдем? — спросил майор Алека. — Это дом одного архитектора, умершего лет десять назад. Здесь живет несколько почтенных семейств, но небольшие квартиры: из одной-двух комнат с ванной, но без кухни — занимают холостяки помоложе.
Алек осмотрел трехэтажное здание — оно больше напоминало виллу — и только после этого вошел через железные ворота во двор, а затем в дом.
На третьем этаже майор повернул направо и, вынув из кардана ключ, открыл замок, вделанный в дверь, скрытую за плавным поворотом коридора.
Из крохотного темного холла они прошли в просторную комнату с высоким деревянным потолком, на который, казалось, осела копоть. Обстановка была простой: диван, столик, два стула, письменный стол, шкаф. Шкаф был покороблен и перегружен разного рода выпуклой кричащей резьбой. Маленькая этажерка приютила беспорядочную груду книг и альбомов. На ней же стоял телефон.
На столе находилось несколько тетрадей, папки для рисования и огромная тяжелая чернильница.
— Надеюсь, вы ничего здесь не передвигали?
— Даже если что-нибудь мы и задели, то позаботились вернуть все на прежнее место. Комната выглядит как в то утро, когда обнаружилось преступление.
— Я спросил вас потому, что с момента его совершения прошло целых шесть дней.
— Да. Сегодня шестой день, с 14 июня.
— За эти шесть дней, — продолжал Алек, — хоть немного могло бы измениться положение, скажем, стула. Вполне естественно.
— Нет. Повторяю, ничего не изменилось.
Армашу направился к единственному в комнате окну. Оно было высоким, величиной почти с дверь, и выходило прямо на фасад здания, против лестницы. Алек оглядел улицу: тишина. Вдруг на ней появился опирающийся на палку старик. Он остановился возле дома, чтобы перевести дыхание, и посмотрел на виллу. Армашу показалось, что он взглянул именно в сторону их окна.
— Видите. Быть не может, чтобы кто-нибудь не прошел пусть изредка по этой улице. Если б вы сейчас вышли из этого дома, старик запомнил бы ваше лицо, может, на целый год. И опознал бы вас среди десятка любых других лиц.
— Алек, по-моему, вас просто заносит.
— Возможно. Но вы пытались убедить меня в том, что никто здесь не видел ничего и ничего не знает.
— Я только сказал вам, что на допросе все показали, будто ничего не знают.
— Посмотрим…
Алек присел на стул и не спеша стал осматривать комнату. Так прошло с четверть часа. Вдруг Алек вскочил и подбежал к двери:
— Вы говорили, что замок «Ялле» был взломан?
— Да.
Армашу внимательно осмотрел замок, затем закрыл и открыл его несколько раз.
— Дайте отвертку, — попросил он, улыбнувшись.
Майор вытащил из кармана перочинный нож и открыл миниатюрную отвертку.
— Прошу вас.
Армашу торопливо захлопотал у замка. Снял его, поставил на место, осмотрел углубление в дверной раме, куда входила железка замка. Затем улыбнулся снова. Майор с досадой смотрел на него.
— Ваше мнение об этом замке? — спросил Алек.
— Он был взломан.
— Зачем?
— Вероятно, взломщик хотел войти в комнату.
— Спасибо. Ваша версия о связи между взломом замка и преступлением?
— Потерпевший находился в комнате, закрытой изнутри. Так захлопывается любой замок этого вида. Преступник вставил металлический предмет между дверью и рамой, отжав язык замка настолько, чтобы он вышел из своего углубления. Дверь открылась. Это произошло после двенадцати. Флореску спал. Ну а если и не спал, дверь, отделяющая холл от комнаты, способна заглушить шум от взлома, особенно если операция проведена умело. Кроме того, преступник с улицы видел, что в комнате не горит свет, следовательно, художник спит и ему можно действовать спокойно.
Армашу осмотрел дверь еще раз и сказал, проявляя нетерпение:
— Расскажите-ка мне еще, как было совершено, по вашему мнению, преступление?
— Войдя в комнату, — продолжал майор, — убийца приблизился на цыпочках к кровати и убедился, что Флореску спит. Затем он быстрым и уверенным движением затянул ему на шее ремень. Смерть могла наступить сразу, но не исключено, что потерпевший успел на мгновение проснуться, что частично и доказано при вскрытии трупа. Потом убийца незаметно вышел, прихватив с собой и орудие преступления. Дверь прикрыл за собой, не пытаясь закрыть ее полностью. Впрочем, он даже и не мог, видимо, этого сделать, поскольку замок и углубление для него в дверной раме были взломаны. Вот все, что могу я себе представить. Довольно правдоподобно, не так ли?
— А этот замок трогали после обнаружения преступления? Я хочу знать, не ремонтировали вы его?
— В какой-то мере да. Один подофицер закрепил его и отремонтировал углубление для замочного языка.
— А если точнее?
— Подтянул несколько шурупов и закрепил металлическую часть на дверной раме.
— Вы присутствовали при этом ремонте?
— Его выполнили на моих глазах.
— Сколько времени он продолжался?
— Три-четыре минуты от силы.
— Вы помните первоначальное положение замка?
— Разумеется.
— Так испортите его, чтоб он стал таким, как тогда.
Майор растерянно посмотрел на Алека.
— Я говорю вполне серьезно.
Спустя минуту майор возвратился в комнату.
— Готово.
— Ну а теперь выйдите, пожалуйста, наружу. Я закрою дверь изнутри на испорченный вами замок. А вы попробуете его открыть, применяя силу. Повторяю, я очень хочу, чтобы вы привели замок именно в то состояние, в котором он был после преступления.
— Думаю, это мне удалось сделать.
— Хорошо.
Майор вышел и после того как Армашу закрыл дверь, начал ее толкать. Напрасно. Дверь упорно не поддавалась. Попробовал еще раз. Результат оказался таким же.
— Ну, что скажете? — спросил Алек майора.
— Войти невозможно.
— Стало быть, каков вывод?
— Значит, он воспользовался ключом. Хотя какой смысл, если у него был ключ, взламывать дверь? Преступник рисковал, что его услышит потерпевший.
— М-да… — усмехнулся Армашу.
— У вас есть другая версия?
— Похоже на симуляцию взлома. Правда, довольно удачную.
Было около трех часов дня, и Алек имел еще достаточно времени для работы. Он приготовил себе, как обычно, чашку крепкого кофе, налил немного коньяку и устроился поудобнее в кресле, положив перед собой следственное дело.
Армашу не мог не признать: преступление было совершено просто, безо всяких ухищрений и по меньшей мере грубо. Простота его казалась совершенной. Оставался еще замок «Ялле». «Зачем понадобилась инсценировка? — думал Алек. — И чем можно доказать это?» На всякий случай он сделал для памяти пометку.
«Майор Дину был прав, — думал Алек. — Из материалов дела выделить нечего. Все, кто давал показания, были заурядными людьми. У всех жильцов было схожее алиби: Спали, ведь это было в первом часу ночи».
Вдруг Алек вздрогнул, подумав, как можно проверить, действительно ли все они спали? «С определенного часа, — думал он, — никто не знает, что вы делаете ночью, благо все спят. Стало быть, вы и сами вправе заявить, будто спали, хотя могли преспокойно сидеть в своей комнате и писать, читать или же ждать, пока все уснут, чтобы совершить нечто такое, чего не должен видеть никто. Если бы узнать, не были ль освещены в ту ночь какие-нибудь окна…»
— Дьявол! — воскликнул Армашу. «Но почему убийцу надо искать непременно среди жильцов? Преступником мог оказаться кто угодно, хотя и среди соседей Флореску могут найтись отдельные лица, почему-либо его недолюбливавшие… Возможно, убийца даже не фигурирует в деле, раз уж никто его не знает», — продолжал размышлять Армашу.
Ему снова пришла в голову мысль узнать, какие окна были освещены в ту ночь. «Совсем не обязательно, — думал Алек, — чтобы человек, который тогда не спал, был преступником. Но он мог кое-что видеть или слышать и, следовательно, рассказать об этом. Никогда не поверю, чтобы в трехэтажном доме все спали. Но кто же этот человек и как доказать, что он говорил неправду? Почему он не хочет сказать, что не спал? В чем тут причина? Может, он сам преступник и тогда, разумеется, предпочитает просто сказать: Я спал!»
Алек обозначил улицу двумя линиями. Начертил прямоугольный треугольник, изображавший дом. Затем нарисовал окружающие его здания. Прямо напротив дома находилась вилла, точно похожая на него.
«Если там, напротив, кто-то не спал, возможно, он и вспомнил бы, не светилось ли в доме какое-либо окно и что именно за окно. Может, он видел и еще что-нибудь интересное». Алек добросовестно записал, как обычно, и эту мысль.
Раздался дверной звонок. Пришел майор.
