С шутками-прибаутками, анекдотами под пивко, за час с небольшим домчались до Добрятина. Небольшая деревенька располагалась в тихом живописном месте: река, грибной лес, да еще и озеро впридачу, на берегу которого приютился или, точнее, раскинулся известный дачный поселок «Арбата»…
«Мерседес» загнали во двор, за высокую каменную ограду, и дружно бегом, обнимая женщин, рванули к сказочному двухэтажному теремку — баньке, заранее протопленной услужливой соседкой…
…Парились от души, до потери пульса хлестались свежими березовыми веничками со вставленными в них ветками можжевельника. А потом началось застолье. Таинственным образом банное застолье умеет превращать обычные белки, углеводы, жиры, и вредный в больших количествах алкоголь, в неукротимую сексуальную энергию.
Эдичка, Эдуард Брониславович Линьков, молодой генерал, заместитель шефа Московской налоговой полиции, новый объект внимания Екатерины Борисовны, сумел преобразовать элитную закуску и выпивку в горячую магму желания. В полной мере, в просторной роскошной кровати спальни третьего этажа был бесподобен. Екатерина позволяла все, что подсказывала ему фантазия, взращенная на изъятой подпольной порнографии. Этот ненасытный накачанный самец нравился ей, пожалуй, больше, чем интеллектуал, помешанный на классической литературе, профессор Лебедянский, который, впрочем, удачно вписался в бензиновый бизнес. За последние полгода он стал приносить ощутимую прибыль клубу, а главное — ей лично, Екатерине Ницковой, «скромной» финансовой труженице «Арбата».
Доходя до изнеможения, они с Эдиком пили четвертьвековой армянский коньяк, сотни три бутылок которого хранилось в подвале хозяйской дачи. Этот арсенал был поистине царским подарком генерального директора «Арарата» за некоторые услуги мадам Ницковой, небезуспешно способствовавшей продвижению солнечного напитка на российский рынок. Закусывали бутербродами с нежной семгой, устрицами, копченой олениной, лобстерами, королевскими маслинами и всем тем, что щедрый Господь Бог послал им на закуску. А он послал им, что называется, слава Богу.
— Эдик, давай отдохнем. Ты же меня замотал, ну куда торопишься, у нас с тобой впереди два дня сплошного расслабона, — притворно капризничала Катенька. А сама легко, словно невзначай, прикасалась к своему недавнему избраннику, испытывая нарастающие приступы с трудом сдерживаемого желания.
Под покровом поздних июльских сумерек парилка с застольем и последующим «расслабоном» затянулась далеко за полночь. Проверив запоры и затушив угли, на которых еще недавно жарились шашлыки, Екатерина Борисовна поднялась наверх, к своему кавалеру.
«Хороша получилась дачка!» — умиротворенно думала она, поднимаясь по лестнице, сделанной в колониальном стиле из какого-то темного дерева, в спальню на третий этаж. — «Надо бы о лифте все-таки подумать, правильно мне архитектор тогда сказал, что я к этому еще вернусь», — утомленная бурной ночью, подумала она, открывая дверь в спальню.
Раздевшись, легкой тенью в прозрачной рубашке, купленной в Париже на шаловливом фестивале нижнего белья, она поднялась наверх, в спальню под крышей. Уставший Эдик уже отключился, но от вида его накачанного тела у Екатерины вновь возник острый пароксизм страсти. Выпив таблетку противозачаточного «Марвелона», она выключила свет и скользнула под прохладную простыню, жарко прижавшись всем телом к проснувшемуся Эдуарду.
Когда Виталий Костров, ослабев от сильного кровотечения, потерял сознание, преферансисты сообразили, что тут дело не шуточное. Вадим Абдраж, администратор «Арбата», опрокинув легкое плетеное кресло, рванулся к телефону.
— Скорая, скорая! — кричал он, — срочно выезжайте в Добрятино! Дачный поселок «Арбата», тут тяжело ранили человека. Да, москвич, Костров его фамилия. И побыстрее, он истекает кровью…
— Там такое, — скороговоркой добавил вбежавший массажист Гусев, — там такое, не передать! Саму Ницкову порешили. И Изольду заодно. Обе мертвые, вокруг все в крови…
Второй звонок был в милицию. Впрочем, там подробностей не потребовали. Элитный участок на окраине Добрятина, где располагалось около трех десятков дач, принадлежащих садовому кооперативу футбольного клуба «Арбат», хорошо знали в районе. Уже через несколько минут дежурный Белозерского райотдела отыскал начальника милиции и прокурора района. После этого связались с областным УВД.
Оставив на дочь, студентку медтехникума, лежавшего в тени Кострова, Абдраж побежал на дачу Ницковой.
— До ментов ничего не трогайте, — скомандовал он приятелям, — бабам уже ничем не помочь. Надо постараться сохранить следы…
…Жуткая картина предстала взору вошедших. Екатерина Ницкова, раскинув руки, и неестественно, боком согнув ноги в коленях, лежала в крови на полу. Изольда Овчаренко, склонив голову, откинулась на спинку кресла. С виска и правой груди ее стекали алые струйки, сливаясь у ног в темно-красную блестящую лужицу.
— А ведь был еще и четвертый, — вспомнил один из присутствующих, — надменный такой мужик. Вчера, когда приехали после футбола, я его на задах у бани видел.
— Точно, — подтвердил Абдраж, — рубил терновник для бани. Похоже, хахаль Ницковой. Не он ли все это сотворил? Если и смылся, то без машины.
— «Мерс» во дворе стоит. И ворота закрыты.
Вмиг протрезвевшие преферансисты проворно обыскали дачу, заглянули на чердак. Никого. И на двух верхних этажах — все в полном порядке. Услышав издалека сирену «скорой помощи», они поспешили во двор. И тут, все увидели, как, щурясь от бьющего в глаза солнца, от бани по расчищенной песчаной дорожке к ним шагал четвертый участник вечеринки — Эдуард Брониславович Линьков. Добродушно улыбаясь, он сделал глоток из пивной бутылки и поднял ее вверх, приветствуя незнакомых ему людей.
Наверняка никогда еще тихое, безмятежное Добрятино не видело такого нашествия разом слетевшихся милицейских машин. Из райотдела милиции — три, практически вся белозерская наличность, две из областного УВД: дежурная и уголовного розыска, еще синий микроавтобус с кримлабораторией прокуратуры. А по Владимирской трассе, сверкая мигалками и разрывая сиренами покой выходного дня, неслись из столицы автомобили из прокуратуры и МВД России.
Прокурор района Владимир Константинович Самсонов по опыту знал, что столь массовое присутствие, пусть и опытных, искушенных в своем деле людей, не всегда полезно для расследования.
— Бери все в свои руки, Володя, — четверть часа назад по прямой связи приказал ему областной прокурор. — Осмотр места происшествия пусть ведет наш Корначев, из криминалистов работай с прокурором-криминалистом Тропниковым из Москвы. Видео-, фотосъемка и вещдоки — на нем. Судмедэксперт у вас, похоже, опытный и дотошный. Как подъедут москвичи, сразу и приступайте.
Старшего следователя Владимирской областной прокуратуры Юрия Корначева, на лето закрепленного за Белозерском, взяли прямо на перроне, чуть ли не из электрички на столицу. Еще несколько минут и умчался бы Корначев в Москву, к брату, который просил помочь с переездом. Ничего нельзя на этом свете планировать. Корначев позвонил брату по мобильнику и, естественно, вынужден был выслушать все, что о нем думает невестка.
Хотя убийства Ницковой и Овчаренко произошли средь бела дня, фактически в полдень, это никак не облегчило начала расследования. Выстрелов никто не слышал, видимо, использовались пистолеты с глушителями. То, что убийцы скрылись на автомашине, не вызывало сомнений. Вскоре выяснилось, что несколько дачников действительно видели «Жигули» вишневого цвета девятой модели с двумя мужчинами на переднем сидении и какими-то досками на верхнем багажнике.
— Насчет «Жигулей» я распорядился, — худощавый Самсонов вытер платком потное лицо. — Проверка идет на всех дорогах, усилены наши и московские подразделения ГИБДД. С возможными свидетелями среди дачников займутся ребята из уголовного. Нам же с тобой, Юрий Владимирович, пора и через хозяйский порог переступить.
…Начали с веранды и кухни, потом прошлись по верхним этажам. Впрочем, там ничего существенного обнаружено не было. В отдельных спальнях — две разобранные постели, на каждой по две подушки, накрахмаленные простыни и шелковые покрывала. На тумбочках и рядом — косметички, женская мелочь, беспорядочно разбросанные шпильки, пепельницы с сигаретными окурками. Под одной из кроватей валялся смятый презерватив.
Бросалось в глаза, что дачу гендиректор «Арбата» строила, не стесняясь в средствах, но не без вкуса. Комнаты напоминали интерьеры английского замка, в котором могли бы жить богатые и порочные герои романа «Любовники леди Чаттерлей». В наборном паркете отражались большие окна венецианского стекла (о чем сообщали предусмотрительно оставленные фирменные ярлыки), на стенах, обтянутых итальянскими обоями, висели написанные маслом небольшие картины, изображающие сценки псовой охоты на рыже-зеленых равнинах Средней Англии. Мебельные гарнитуры были отечественные, но отлично вписывались в викторианские интерьеры. Ванная комната, в соответствии с модой, изображала римские термы, и даже биде и джакузи были словно высечены из кусков почти неотделанного мрамора. А просторная гостиная скорее напоминала небольшой кинотеатр, японская ауди- и телеаппаратура, стилизованная под кинотехнику времен братьев Люмьер, только усиливала это впечатление. Видеодиски и CD с мосластыми мужиками и полуобнаженными красавицами валялись везде. В книжных шкафах виднелись корешки собраний сочинений классиков, но туда, судя по всему, не заглядывали совсем, удовлетворяясь романами карманного формата, которые грудой лежали на журнальном столике и между диванными подушками.
