– Видите вон ту компанию? – не унимается мэн. – Спорим, что никто из них не знает, кто написал «Тараса Бульбу»?
Вот же настырный какой, а? И не надоест ему!
Впрочем, Алёна сама принадлежит к числу той дотошной публики, которая норовит установить истину всегда, повсеместно, в любую погоду. Это некоторым образом связано с тем, почему она предпочитает зваться Алёной Дмитриевой, а не Еленой Ярушкиной, однако на эту тему мы опять-таки поговорим чуть позднее, а пока вернемся к «Тарасу Бульбе», гори он синим пламенем… Ого, учитывая зверский финал сей повести, юмор получился довольно-таки черным!
– Спорить я не стану, – говорит Алёна. – Но если вас так уж разбирает, может, пойти и спросить?
– Пошли, – напористо вскакивает мэн, и, не успевает Алёна ахнуть, как он за руку выхватывает ее из кресла и тащит за собой.
Ну да, он и в самом деле среднего роста… вернее, чуточку ниже среднего. А значит, ниже Алёны. Она и вообще-то барышня довольно высокая, плюс к тому практически не спускается с каблуков на грешную землю.
«Вечно ко мне липнут всякие недоростки!» – думает она не без досады, хотя, чего греха таить, прикосновение этой крепкой руки, властно влекущей ее за собой, внушает ей некоторый трепет.
Ибо нет на свете ни одной сильной женщины, которая бы не мечтала быть слабой.
«Интересно, как его зовут? – думает Алёна. – Игорь? О, нет, нет, нет… Только не это! Да и не похож он на Игоря. Игорь – это уникум, нигде в мире нет ему подобного… Наверное, этот дядька – Стас какой-нибудь или Вадик. Бр-р! А может, Алекс? Вот смеху-то было бы!»
Компания, к которой стремится ретивый незнакомец, поделена в соотношении фифти-фифти, причем разместились мужчины и дамы довольно странно: по разным сторонам длинного стола, словно пришли не на гулянку, а на деловые переговоры между амазонками и, с позволения сказать, гетерофобами. На столе немалое количество блюд и бутылок, однако это, судя по всему, не сделало сотрапезников счастливее. Они взирают друг на друга безо всякого удовольствия и поворачиваются к подошедшим с явным энтузиазмом, чая некоторого развлечения.
– Господа, – весело говорит мэн, – мы вот тут с красивой девушкой поспорили: кто написал «Тараса Бульбу»? Не подскажете, а?
Минутная пауза, во время которой вся компания таращится на Алёну. Мужчины явно согласны с определением незнакомца: да, девушка красивая (кстати, она и в самом деле очень даже ничего себе). На женских лицах читается не только отрицание этого очевидного факта, но и презрение: дескать, что ж ты, дылда этакая, простейших вещей не знаешь? «Тараса Бульбу» в средней школе проходят! А впрочем, ты уже настолько давно окончила эту самую школу, что немудрено и подзабыть кое-какие основополагающие истины…
Поставив таким образом на место «красивую девушку» (молча, заметьте себе, не сказав ни единого слова, однако все женщины ведь телепатки!), застольные дамы начинают искать в глубинах своей памяти ответ на поставленный вопрос. И Алёна невооруженным глазом видит, как презрение на их лицах сменяется смятением… они явно не помнят имени автора! Представители мужского пола тоже переглядываются с откровенной растерянностью. Наконец лицо одной из дам (тяжелое, щекастое, тщательно накрашенное) оживляется, и раздается радостный голос:
– Тарас Шевченко! «Тараса Бульбу» написал Тарас Шевченко!
Алёна давится смешком. Незнакомец смотрит на нее снисходительно: поняла, мол? Благодарит компанию «знатоков» и опять же за ручку, как маленькую послушную девочку, ведет Алёну к столику.
– Ну как? – спрашивает торжествующе.
– Впечатляет, – бормочет Алёна. – В жизни бы не подумала… Но это случайность, мы просто на каких-то игнорамусов [2] нарвались.
И смотрит искоса: заметил мэн чудное словечко или нет? Словечко, увы, не изобретение и не собственность нашей «девушки», оно заимствовано у ее любимого писателя Б. Акунина. Ну и ладно, что, жалко Акунину, если она им немножко попользуется? Словечком, понятное дело, не Акуниным!
– Давай поспорим, что вон те господа тоже не знают? – предлагает мэн, вновь устремляя ищущий взгляд в Алёнино декольте, как если бы эти самые господа находились именно там, в ложбинке меж ее грудей, чуточку тронутых загаром (шесть посещений солярия для избавления от зимней унылой бледности).
– Какие господа? – хихикает она, и мэн, не отводя завороженного взгляда, машет рукой куда-то себе за спину.
– Поспорим?
Алёна смотрит на «господ». Кстати: в отличие от многих посетителей «Барбариса», которые по сути своей сущие мизерабли, прикрытые дорогими шмотками, эти трое вполне соответствуют слову «господа». Типичные буржуа с печатью пусть не слишком большого, но прочного достатка и вопиющей добропорядочности: папа и мама, которым слегка за пятьдесят, и дочка, видимо, студентка. И уж кто-кто, но эти трое наверняка знают имя автора «Тараса Бульбы». Папа-то с мамой – совершенно железно, ведь они учились в средней школе еще в те благословенные времена, когда знания в головы ученикам только что палкой не вбивали.
– Поспорим? – настаивает мэн.
Ситуация беспроигрышная. Этот бедолага, окрыленный случайной удачей, физиогномист просто никакой! У «господ» просто-таки написано на лицах, что они принадлежат к почти выродившемуся классу истинных интеллигентов, во всяком случае, людей образованных и начитанных.
– Ну поспорим, – соглашается Алёна, нахально поводя плечами (есть в ней задатки садистки, что да, то да!).
Мэн нервно дергается и спрашивает:
– А на что?
– Ну я не знаю, – пожимает плечами она.
Мэн с усилием переводит дыхание и наконец-то отрывает глаза от дерзкого шевеления ее грудей:
– На секс. Спорим? На эту ночь?
Алёна столбенеет.
– Как это? – наконец выдавливает она. – Вот так сразу? Мы даже незнакомы!
– Меня зовут Влад, – сообщает он, нервно потирая руки и явно с трудом удерживаясь, чтобы не дать им воли.
Вот те на! Влад! Жуть какая. Еще похлеще, чем Алекс! И сразу секс ему подавай. Пожалуй, только с Владом она еще и не спала!
– А тебя зовут Алёна, – продолжает Влад. – Я у Жанны спросил: увидел, что она с тобой болтает, ну и спросил, как зовут ее подружайку и кто она такая. Жанна говорит: писательница. Правда, что ли?
– А разве непохоже? – поднимает бровь Алёна.
Между прочим, она и в самом деле писательница. Детективщица! Не бог весть какая знаменитая, вовсе даже не особо популярная, но все же не хухры-мухры, полсотни романчиков наваляла – только так. Пишет под псевдонимом «Алёна Дмитриева» и гораздо охотнее отзывается на него, потому что холодного, высокомерного имени своего – Елена – не любит. Как и пушистой фамилии – Ярушкина, ибо эта фамилия напоминает о бывшем муже. Noblesse oblige [3]: Алёна обладает просто-таки патологической склонностью к дедукции с индукцией, к психоанализу и вмешательству в чужие дела. Это уже не единожды доводило ее до неприятностей разного рода, как мелких, так и крупных, иногда почти несовместимых с жизнью. Но после прошлогодних приключений, из которых Алёна еле выпуталась, она малость притихла. На время оставила привычный жанр детектива, занялась дамскими любовно-историческими романами. Очень популярный жанр! Какой-то композитор сказал: если бы исчезла любовь, наверное, и музыка бы тоже исчезла! Но и романы как жанр литературы исчезли бы однозначно. А пока и любовь существует, и жанр дамского романа, слава богу, процветает.
Впрочем, это тоже палка о двух концах… Если при написании детективов приходится напрягать свои аналитические способности, то любовные романы требуют разнузданного сексуального воображения. С этим самым воображением у Алёны тоже все в порядке, оно достаточно разнузданное и в то же время утонченное, но вот ведь беда какая: количество фантазий иной раз переходит в качество и требует своего воплощения, а жизнь складывается в последнее время так, что воплощать их совершенно не с кем! Молодой любовник Алёны недавно получил выгодное предложение поработать за границей и уехал… с явным намерением больше не возвращаться. Расставалась с ним Алёна очень нежно, но без слез, более того – едва сдерживая облегчение, потому что отношения их с течением времени все больше и больше напоминали семейные, флер романтики порядком истрепался, дальше началось бы сплошное мещанское вульгаритэ, так что в очередной раз оправдалась жизненная установка нашей писательницы: «Всё, что ни делается, делается к лучшему!»
Она какое-то время отдыхала от Алекса (любовника звали Алексом, и это имя своим пижонством раздражало ее до нервного тика, поэтому она чаще называла его просто Псих, так как по роду деятельности он был психолог), тайно и явно мечтая о красавце Игоре и отшивая то одного, то другого претендента занять то самое свято место, которое, согласно пословице, никогда не бывает пусто. Претенденты эти обрушивались из гиперпространства к ногам нашей писательницы совершенно неожиданно, ну буквально на улице приставали! Однако в последнее время поток соискателей ее милостей ощутимо иссяк. Правду сказать, свелся к нулю. Такое впечатление, что гиперпространству надоело посылать кандидатов, которые заведомо будут отвергнуты. Что касается Игоря, он ее вообще в упор не видит. Так что наша барышня заскучала и духовно, и физически.
