Джо прервал раздумья. Профессор Бинго встал поддеревом, обернулся, приподнял край цилиндра и отвесил церемонный поклон. Джо вежливо махнул рукой в ответ. Профессор нахлобучил цилиндр, медленно — чтобы Джо мог хорошенько все рассмотреть — достал щепотку порошка из открытой коробочки и поднес к носу. Джо почти слышал долгий свистящий звук, с которым профессор втягивает порошок в ноздрю.
Слышать на таком расстоянии Джо, конечно, не мог, зато отлично все видел: и цилиндр, и опереточный плащ, и длинные тощие ноги. А еще бледное лицо любителя сидеть взаперти, глубоко посаженные черные глаза, разведенные руки и круглую коробочку в левой ладони. От Джо до профессора, стоявшего прямо перед четвертым камфарным деревом, считая от начала проулка, было от силы футов пятьдесят.
За тощей чудаковатой фигурой Джо не должен был видеть ни ствола, ни травы, ни края тротуара. Но вот же они! Только профессора Августуса Бинго нигде нет.
Джо Петтигрю склонил голову набок, пристально всматриваясь в даль, даже перестал на миг слышать музыку. Из-за угла показался автомобиль, поднял облако пыли и скрылся из виду. Листья на деревьях еле слышно шелестели. Спустя некоторое время к шелесту присоединился другой звук.
К Джо Петтигрю приближались шаги — но не цокот каблуков, а мягкий шорох кожаных подошв. Дрожь пробежала по затылку, зубы непроизвольно сжались. Внезапно стало очень тихо, и в наступившей тишине раздался голос профессора Бинго:
— Бесплатный образец, мистер Петтигрю, с надеждой на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
Шаги начали удаляться, и вскоре Джо Петтигрю перестал их различать. Джо не собирался опускать глаза, но не смог себя пересилить. У мыска правой туфли стояла коробочка с витиеватой чернильной надписью: «Порошок профессора Бинго».
Джо Петтигрю медленно, словно старик или лунатик, наклонился, поднял коробочку, сжал в ладони и сунул в карман.
Бум-бум. Бум-бум-бум. Радио не унималось, но Глэдис и Портеру Грину было не до музыки. Сидя в углу дивана, они целовались взасос. С долгим вздохом Глэдис открыла глаза, огляделась и внезапно подалась вперед. Дверь гостиной медленно отворилась.
— Что там, детка?
— Дверь. Как думаешь, где он сейчас?
Портер Грин смотрел на пустой дверной проем.
— Дверь открылась, — хрипло буркнул он. — Ну и что?
— Это Джо.
— И что с того? — раздраженно переспросил Портер Грин.
— Он где-то прячется. Говорю тебе, он что-то замышляет!
— Тьфу, — сплюнул Портер Грин, встал с дивана, подошел к двери и высунул голову. — Никого, — сообщил он через плечо. — Сквозняк.
— Это не сквозняк.
Закрыв дверь, Портер Грин для проверки надавил на нее — дверь не поддалась. Не успел он вернуться к дивану, как раздался щелчок и дверь снова тихо отворилась. Заглушая музыку, Глэдис завизжала.
Портер Грин выключил радио и сердито обернулся.
— Решила меня продинамить? — процедил он сквозь зубы. — Тоже мне недотрога!
Глэдис, разинув рот, смотрела в дверной проем. Портер Грин снова направился к двери. Вышел в коридор. Никого. В доме стояла полная тишина, затем откуда-то сверху донеслось тихое посвистывание.
Запри Портер Грин дверь на задвижку, все могло сложиться иначе. Но Портер Грин не отличался излишней чувствительностью, да и на уме у него было другое.
Впрочем, вряд ли это что-либо изменило.
* * *
Необходимо все взвесить. Музыка перекроет шум, только сделать чуть громче. Хотя, судя по тому, как сотрясается пол, громче некуда. Джо Петтигрю усмехнулся своему отражению в зеркале ванной.
— Мы с тобой старые приятели. Пришла пора придумать тебе имя. Отныне я буду звать тебя Джозефом.
— Только не думай, что будешь вить из меня веревки, — ответил Джозеф. — Я не слишком сговорчив.
— Мне нужен совет, — сказал Джо. — Хотя твои предыдущие советы не особенно мне пригодились, сегодня я нуждаюсь в них как никогда. Порошок, который дал профессор, работает. Глэдис и ее хахаль меня не видели. Я дважды стоял в дверном проеме, а они смотрели сквозь меня. Именно поэтому Глэдис завизжала — уж меня бы она точно не испугалась.
— Скорей бы посмеялась, — заметил Джозеф.
— Но ведь ты видишь меня, Джозеф, а я вижу тебя! А если эффект порошка рассеется? Ведь это непременно случится, иначе как профессор получает деньги за свой товар? Я хочу знать точно, когда это случится.
— Поймешь, когда тебя начнут замечать прохожие.
— Думаешь, меня это устроит? Ты ведь понимаешь, почему я спрашиваю?
Джозеф кивнул. Кому было понимать, как не ему.
— А если он не рассеется? — спросил он. — Что, если для снятия эффекта профессор использует другой порошок? Вдруг это ловушка? И когда ты захочешь вернуться, профессор потребует с тебя денежки.
Подумав, Джо отверг предположение Джозефа. На визитке профессора был адрес офисного здания в Уилкоксе. Наверняка с лифтами. И пусть клиенты профессора были невидимы, любой мог случайно коснуться их в замкнутом пространстве кабины. Если профессор хотел, чтобы его афера сошла ему с рук, нашел бы место потише.
Джозеф вяло согласился.
— Второй вопрос, — продолжил Джо Петтигрю, — где проходит граница невидимости? Глэдис и Портер Грин не видели ни меня, ни моей одежды. Пустой пиджак напугал бы их куда больше пустого дверного проема. В этом должна быть какая-то система. Возможно, невидимым становится все, к чему я прикасаюсь?
— Почему бы нет? Все, к чему ты прикасаешься, исчезает вместе с тобой.
— Но я касался двери, — возразил Джо. — И дверь осталась на месте. Я постоянно касаюсь одежды: ноги касаются носков, носки — туфель. Я касаюсь рубашки и не касаюсь пиджака. А содержимое карманов? Как быть с ним?
— Может быть, это своего рода аура? — предположил Джозеф. — Магнитное поле, или твоя личность — уж какая ни есть, — нечто, попавшее под влияние поля с тобой вместе. Сигареты, деньги, но не стены, двери или полы.
— Не вижу логики, — мрачно заметил Джо.
— С каких это пор ты заделался приверженцем логики? — холодно спросил Джозеф. — Стал бы этот чокнутый профессор связываться с парнем, верящим в логику? Что логичного в вашей сделке? Всучил порошок незнакомцу, которого видел первый раз в жизни, этот не придумал ничего лучше, чем тут же им воспользоваться. Где логика? Черта с два ты найдешь тут логику.
— Выходит, — протянул Джо Петтигрю, — они не увидят и того, что я принесу. И не услышат.
— Можешь попробовать со стаканом, — предложил Джозеф. — Едва кто-нибудь потянется к стакану, схвати его — и сразу увидишь, исчезнет стакан или нет.
— Хорошая мысль, — задумчиво проговорил Джо Петтигрю. — Интересно, я утрачу невидимость постепенно или внезапно? Раз — и нету!
— Скорее всего, — согласился Джозеф. — Старый джентльмен не зря называет себя Бинго. Что туда, что обратно — все случится внезапно. Вопрос в том, когда.
— Главное — не зевать, — сказал Джо Петтигрю. — Сам понимаешь, как это важно.
Он кивнул отражению, и Джозеф кивнул ему в ответ. Уже отворачиваясь от зеркала, Джо Петтигрю добавил:
— Мне даже немного жаль Портера Грина. Потратил впустую время и деньги. И если я хоть что-нибудь в этом смыслю, ничего ему не обломится.
— Тут нельзя сказать наверняка, — сказал Джозеф. — Такие, как он, всегда возьмут свое, по-хорошему или по-плохому.
На том и порешили. Джо Петтигрю вытащил из шкафа старый чемодан, из которого вынул видавший виды портфель с оторванной ручкой, и отпер его маленьким ключом. В портфеле лежал завернутый во фланель сверток, внутри свертка — старый шерстяной носок, а в нем — смазанный, вычищенный и заряженный пистолет тридцать второго калибра.
Пистолет оттягивал карман тяжелее, чем грех. Джо Петтигрю спрятал чемодан и, аккуратно ступая, спустился вниз. Впрочем, осторожничал он зря — в таком грохоте никто не услышал бы скрипа ступеней.
Джо Петтигрю легко нажал на ручку. Заперто. В дверях холостяцких квартирок на первом этаже были врезаны пружинные замки.
Джо вытащил связку ключей, вставил ключ в замок и провернул. Задвижка была не заперта. Да и кто в здравом уме пользуется задвижкой средь бела дня? Придерживая левой рукой ручку, он осторожно отвел язычок замка. Хитрый трюк. Джо отпустил ручку, вытащил ключ и толкнул дверь. Никто не вскрикнул, все шумы заглушало буханье музыки из радиоприемника. До сих пор ему везло.
Джо Петтигрю просунул голову внутрь и осмотрелся. Пахло потом, сигаретным дымом и выпивкой. Комната была пуста. С разочарованным видом Джо шагнул внутрь, и разочарование на лице сменилось гримасой отвращения.
Раздвигающиеся двери в глубине гостиной когда-то вели в столовую. Сейчас там была спальня, но двери остались прежними. Сегодня они были плотно задвинуты.
Джо Петтигрю застыл, нервно приглаживая редеющие волосы на макушке. Затем уголки губ растянула легкая улыбка. Джо запер за собой дверь и подошел к дивану. Лед на дне высоких полосатых стаканов не успел растаять, ледяные кубики плавали в стеклянной чаше рядом с нераспечатанной бутылкой виски, один из затушенных окурков в пепельнице еще чадил.
