Когда уже перебрались поближе к камину, заговорили о литературе. В последних модных новинках дядя разбирался не в пример лучше меня. Разговор зашёл о романе «Код да Винчи».
Я, к стыду моему, сей бестселлер прочитать не удосужился, но, чтобы не портить беседу время от времени кивал и поддакивал, тем более, что близкое пламя и изрядное количество выпитого настроило меня на романтический лад. А разговор зашел о вещах как нельзя лучше подходящих для разговора у камина сырым и темным вечером в уединенном загородном доме. Тайные общества, вековые тайны. Дяде, как я понял, роман не понравился. Своё мнение он выражал в типичной преподавательской манере, методично излагая факты:
— Бросьте, молодой человек, — не торопясь, тянул он, грея в руках бокал с сухим чилийским, — вам навешали лапши на уши, а вы и рады. Самое главное, даже ничего не придумали нового. Все это уже тысячи раз муссировалось во все времена. А этот ваш приорат Сиона выдумали лет двадцать назад какие-то ребята из Англии. Дай Бог памяти, где-то в 1982 году вышла книга «Святая кровь и Святой Грааль». — Зная дядю, можно было ручаться, что книга вышла ни годом раньше, ни годом позже, просто ему не хотелось превращать застольный разговор в занудное изложение точных дат, — Сделали денежки на легковерных людях, по-моему, даже фильм какой-то сняли. Потом всем надоело. Теперь почистили старый товар, облекли его в форму лёгкого и увлекательного чтива и впаривают по второму разу. И если бы по второму! Очень к месту пришлась книжонка. Традиционные церкви переживают кризис, кому-то все эти исторические штудии очень кстати.
Алексей горячился, что-то возражая, а я, по причине незнакомства с предметом обсуждения, все больше и больше погружался в дремоту. Голоса становились все дальше и тише, как вдруг меня привлекло слово «Симбирск». Это уже что-то близкое. Неужели герои заморского бестселлера действовали в российской глубинке? Я напряг слух.
— Если вы уж так любите странные совпадения, заметьте, реальные, а не притянутые за уши, то единственный из известных в истории масонских храмов был построен в Симбирске, — витийствовал дядя Боря, — во всем мире тысячи лож этих так называемых вольных каменщиков, бесчисленное число организаций, залов для собраний, потайных комнат, всего чего угодно, но нет ни одного их храма. Есть, конечно, некие здания, предположительно игравшие эту роль, но заметьте — предположительно! А единственный реальный, безусловно существовавший, масонский храм был только в Симбирске!
— Россия — родина слонов! — буркнул Алексей. Дядя Боря обиделся.
— Я этого не говорил. Я, собственно, только сообщил факт и не дал ему никакой оценки. Это вы все любите обобщать. А вот вам еще факт. В этом городе родился Ленин, пожалуй, одна из самых демонических личностей в истории, да и Керенский, птичка, правда, помельче, тоже из Симбирска. Вот если хотите и увязывайте эти факты. Какой-нибудь хороший писака из этого бы такую конфетку сделал — куда вашему «Коду да Винчи». А вы глотаете чужой суррогат не первой свежести!
Меня лично впечатлила «демоническая личность». Ленина в последнее время, как только не называли, но услышать такое из уст бывшего партийного идеолога и преподавателя научного коммунизма, дорогого стоит. Видимо пятнадцать лет уединенных размышлений на даче не прошли даром.
Чтобы немного унять страсти я вставил:
— Вторяки отмучиваете.
— Что? — не поняли дядя с Алексеем
— Завариваете уже спитый чай. Просто в определенных кругах, где не принято употребление столь высокоумных слов, как суррогат и прочее, так говорят о тех, кто вынужден использовать что-либо выброшенное другими за ненадобностью.
Алексей посмотрел на меня с уважением, явно догадавшись о каких «определенных кругах» идет речь. Он, наверняка, ввернет это выражение, где-нибудь в беседе со знакомыми. Блатной жаргон сейчас в моде. А в дяде Боре проснулся педагог:
— Ох, говорил я тебе, Леонид, иди в московское училище. Не послушал ты меня.
Здесь я вынужден объяснить смысл данной фразы. После окончания школы романтические мечты понесли меня в пограничное училище. Для генеральского сынка вполне нормальное дело. Дядя Боря, считавший себя обязанным после смерти моего отца заботиться обо мне, стал всячески содействовать моему поступлению в московское училище. Благо там было немало довольно заманчивых специальностей, вроде дипломатического курьера или переводчика-референта. Я же избрал Алма-Ату. Романтически настроенного юношу, влюбленного в Эркюля Пуаро, больше привлекли слова «розыскная работа». Эта дорога и привела меня в конечном итоге во внутренние войска, где я занимался отловом бежавших преступников.
Действительность оказалась намного циничней романтических представлений юности. Служба была тяжелой, неблагодарной и карьерно абсолютно бесперспективной. Я так и не выслужился выше капитана. Не помогли даже годы, проведенные в Афганистане и горячих точках. А вот общение с преступным миром не прошло даром. Нередко меня принимают за человека «сиделого», что в наше время даже престижно.
Да еще, когда я слонялся без работы, бывший подопечный устроил меня в службу безопасности одного банка в Самаре. Зря старался. Я так и не пришелся ко двору в мире, где так тяжело отличить белое от черного.
Так что определенная правда в дядином упреке была. Послушай я его тогда, глядишь, и сидел бы сейчас в какой-нибудь думе или совете директоров. Хотя, что касается блатного жаргона, то, я думаю, он излишне щепетилен. Ведь столь любимое политиками и журналистами словечко «беспредел» тоже пришло в нашу речь не из Академии наук.
Тем не менее, моя профессия научила меня умению работать с информацией. Я спросил:
— А кто построил этот храм?
Дядя Боря был рад, что заинтересовал даже такого солдафона, как я:
— Неизвестно. Он был построен в имении помещика Киндякова предположительно в 80-ых годах XVIII века, и простоял до 20-ых годов, теперь уже прошлого столетия, пережив Октябрьскую революцию.
Раньше дядя Боря говорил только «Великая Октябрьская». Прогресс. Тем временем именинник удалился в другую комнату и вернулся с небольшой фотографией.
— Вот этот храм. Его последней хозяйкой была некая британская подданная Перси-Френч.
Хмель вылетел у меня из головы. Я выхватил у дяди из рук фотографию и стал рассматривать. Плохое качество снимка. Какие-то колонны, статуя на крыше, ничего особенного. Разве что название. Масонский храм. Да еще единственный в мире. И имя последней хозяйки. Перси-Френч. Я не впервые слышал эту фамилию.
За окном шел дождь со снегом. Сильный ветер подхватывал ледяные капли и со стуком швырял их в окно, с воем раскачивая в ночном мраке обледенелые ветки деревьев. Весь мир спал. Мне почему-то ни с того ни сего вдруг вспомнилось, что вот в такую же холодную мартовскую ночь замерз Иудушка Головлев, литературный герой, призванный, по замыслу наших прежних идеологов, олицетворять духовную кончину праздного и исторически изжившего себя российского дворянства. На самом деле, наверное, было все намного проще. Все эти помещики, господа и баре просто стали ненужными в мире нарождающегося царства чистогана. Тех, кто не смог грянуть топором по дедовским вишневым садам, ждало медленное выдавливание на обочину жизни, пока освободившиеся массы не вычеркнули их остатки из жизни вообще.
Может вот так же, как я сейчас, лежал холодной мартовской ночью в теплой постели, где-то в забытом богом старом доме, какой-нибудь отставной капитан и думал о безрадостной участи, которую уготовило ему будущее. Прозябание на нищенскую пенсию и никому не интересные рассказы о своих былых заслугах. А позади целая жизнь. Бурная, яркая, богатая событиями. Жизнь, в которой всегда было место подвигу. А у того далекого отставного капитана, наверное, была еще и любовь. Настоящая, в старинном парке с цветущими липами. Балы, дуэли, кони, несущиеся по вечерней дороге и псовая охота в предрассветном осеннем поле. Другой мир, далекий, и таинственный, как горящая в ночном небе звезда.
Вот оттуда из этого исчезнувшего мира и долетело до меня это удивительное имя, похожее на эльфийскую песню из древнего кельтского сказания. Перси-Френч.
Это было четырнадцать лет назад, на самом стыке эпох. Корабль под названием Советский Союз разнесло в щепки о рифы истории, и миллионы его пассажиров судорожно цеплялись за обломки или пытались самостоятельно выплыть из житейских водоворотов. Меня кораблекрушение выбросило на берег Волги в маленький городок Сызрань. По иронии судьбы этот железнодорожный узел находиться как раз там, где стальная магистраль, берущая свое начало в недрах Средней Азии разбивается на пять потоков, разбегающихся по всей России. Самое удачное место, чтобы остановиться и оглядеться.
