— Какая очаровательная у вас жена. А как заботится о вас…
— Да, да. Вы правы. С женой мне очень повезло.
«Бабе уже за тридцать, а все никак не уймется, — подумал с досадой Кривцов. — Взял сучку с панели, теперь приходится закрывать глаза на ее закидоны».
Но пока серьезных причин для беспокойства у него не было. Хозяин в доме он. Что же касается любви, то в эту муру он не верил. Уложить в койку — вот, в сущности, все его отношения с женским полом. О нынешнем любовнике жены он знал почти все. Так себе человечек, букашка. Возможно, с какими-то только женщинам известными достоинствами. Ну и на здоровье. Чего-чего, а красивых бабенок в Москве хватает.
— Игорь Николаевич, вас к внутреннему телефону.
Кривцов извинился и ушел в глубину ложи, к аппарату.
— Слушаю.
— Игорь Николаевич, у нас проблемы.
Голос знакомый. Очередной накат. Рэкет, мать вашу в душу. Чтоб вы все околели.
— Много народу?
— Трудно пока сказать. Думаю, не больше, чем обычно.
— Постарайся выяснить все поточней. Пробегись по секторам, предупреди всех, кого надо. Высвети всех. Чтоб ни один не ушел. Начнем, как обычно, после объявления по ипподрому.
«Поганцы. Никак не успокоятся». Кривцов огляделся, стараясь не привлекать внимания. Набрал номер опорного пункта милиции на ипподроме.
— Это ты, Виктор? Надо помочь мужикам.
— Опять рэкет?
— Так точно.
— Сколько народу?
— Точно не знаю. Думаю, как обычно — человек тридцать, не больше.
— Делай объявление по ипподрому. Минут через пятнадцать начнем.
Кто бы подумал, глядя со стороны, что Кривцов — главный букмекер на ипподроме. Надменное, самодовольное лицо и замашки клерка из банка. Регулярно кто-нибудь пытался обложить его данью. Разбежались… Рылом не вышли! Все дело в надежности крыши.
Теперь вроде все. Теперь можно посмотреть, кто эти прохвосты. Кривцов вернулся к обтянутым бархатом перилам. Начкон тут как тут. Поинтересовался:
— У вас неприятности?
— С чего вы взяли?
— Не знаю. Мне так показалось. Видите мужика внизу, возле калитки на скаковую дорожку?
— Ну и что?
— Все время наблюдает за вами. Вы с ним не знакомы?
— Первый раз вижу. Мало ли здесь ротозеев?
«Ну и глазастый жидок. Все видит, все подмечает. Я этого мужика приметил, как только он там появился. Кто-то из давних знакомых. Что ему от меня надо? Кто это? Вспомнить никак не могу. Да и зрение уже не то».
Очередная головоломка. И надо же? Натолкнулся на взгляд в упор, на ухмылку, заставившую вздрогнуть. Мужик помахал рукой. Кривцов отвернулся, будто не видел. Но теперь узнал. Синебродов Володька. Пацанами жили в одном доме. Первый раз его посадили лет тридцать назад по подозрению в квартирной краже. Взяли ночью тепленького из постели, отвезли в отделение милиции и оставили одного в боксе. В соседний подсадили Игоря. Конечно, сделали глупость. Выведать ничего не выведал, а засветиться — засветился. Володька, хотя и пацан, но и тогда дураком не был. Понял: Кривцов — наседка.
«Зачем я ему понадобился? Может быть, он имеет отношение к сегодняшнему накату? Вполне возможно. Впрочем, проверим. Пожалуй, встречусь с ним, или нет… Сделаю по-другому».
— Уважаемые посетители ипподрома, школа верховой езды проводит дополнительный набор подростков…
Это объявление — условный сигнал для букмекерской команды и тех, кто ее прикрывает: «тихарей», вышколенных качков. Да и сами букмекеры неплохо махали кулаками. Сразу же объявили: «Лошадей на старт», и зрители потянулись поближе к призовой дорожке. Когда прозвенел стартовый колокол, стали глушить рэкетиров, начали одновременно во всех секторах ипподрома по тщательно продуманной и неоднократно опробованной схеме. Тех, кто пытался скрыться, «делая ноги», доставали громилы, расположившиеся у выходов и в проходах трибун. В пять минут все закончили.
Рэкетиров привели в опорный пункт милиции, рассортировали, переписали паспортные данные, а на семерых, наиболее ушлых, оформили протоколы изъятия. У одних «изъяли» наркотики, у других — холодное оружие, у третьих — фальшивые печати и поддельные документы. Недостатка в таких вещественных доказательствах у местной милиции не было. Все оформили надлежащим образом и заверили необходимыми подписями понятых.
Как выяснилось, начинающие удальцы нагрянули из Подмосковья. Кто-то им свистнул, что ипподромные букмекеры не обложены данью. Пытались разнюхать, толком ничего не узнали, приняли треп за чистую монету. Но букмекеров прикрывал уголовный розыск.
Удальцов для порядка побили, выгребли из карманов все ценное и отпустили, предупредив их главаря Борю Резаного: «Появишься здесь еще раз, протоколы изъятия уйдут в ваш местный РОВД со всеми вещественными доказательствами».
Когда на ипподроме прозвучало сообщение о наборе в школу верховой езды, Кривцов вышел из глубины ложи понаблюдать за Синебродовым: какова его реакция на задержание рэкетиров? Никакой. Ни сам он, ни его окружение не проявили ни малейших признаков беспокойства. Хотя у них два мобильных телефона. Впрочем, Игорь Николаевич не торопился с окончательными выводами. Знал Володьку как матерого уголовника. Не исключал, что тот мог понтануться. В детстве он это делал блестяще. Водил за нос не только его, тогда еще только начинающего стукача, но и опытных бригадмильцев. С тех пор много воды утекло.
Детские эпизодические грешки Кривцова превратились в систематическое пособничество уголовке. И хотя он не состоял в штате, имел неплохую выгоду, обеспечивая надежное прикрытие своим противозаконным делишкам: сначала спекуляции чем придется, затем торговле водкой из-под полы на номерном заводе, а теперь вот букмекерству на ипподроме.
Все ипподромы — своего рода клоака. Сюда стекается весь сброд, отбросы общества. И где, как не здесь, заводить бредень? Звезды так и сыпались на погоны милицейских чинов.
В начале восьмидесятых милиционеры в форме исчезли с трибун Московского ипподрома. Но это лишь видимость. Его наводнили «тихари» — менты в штатском. Мозолили глаза три заштатных «тихушника». Всякий, кто приходил на ипподром хотя бы во второй раз, выкупал их без труда. Время от времени они брали кого-нибудь за распитие или другие подобные преступления, поднимая при этом невообразимый шум. Настоящие же «тихари» работали аккуратно, толкались в местах наибольшего скопления тотошников: у касс, у стендов с программками, возле буфетов. Неплохо подыгрывали им стукачи из подстраховки букмекеров, причем дело было поставлено так, что многие из них не догадывались о принадлежности к одному клану и постукивали друг на друга.
Виктор Иванович Шацкий — начальник опорного пункта милиции на ипподроме — пришел сюда лейтенантом два с половиной года назад, и уже майор, отмечен правительственной наградой. Только в этом году он взял на ипподроме пятерых, бывших за федеральным розыском, и троих, совершивших побег из мест заключения. А мелкой рыбешки и не сосчитать. Плюс к этому — семь стволов огнестрельного оружия и около килограмма пластиковой взрывчатки.
От намерения поговорить с Синебродовым Кривцов не отказался, но решил сначала осуществить задуманное мероприятие.
Понаблюдав за ним с полчаса, он снова позвонил в опорный пункт:
— Виктор, здесь, возле калитки на скаковую дорожку вертится подозрительный тип. По-моему, я его видел на твоем стенде.
— Он один?
— Их четверо. Главный у них тот, что в адидасовской куртке. Другой, рядом с ним, в кожаном плаще. Еще двое чуть сзади. Все коротко стрижены. По виду — крутая компания. Будь осторожен.
— Не боись. Разберемся.
Когда Шацкий со своими людьми появился на пятачке под директорской ложей, Кривцов исчез в ее глубине, хотя очень хотелось видеть все собственными глазами, и сделал это своевременно, так как первой реакцией Синебродова на появление представителей власти был взгляд в сторону ложи. Взгляд насмешливый, если не сказать уничтожающий.
— Добрый день.
Шацкий козырнул Синебродову. Двое других милиционеров, тоже в форме, встали чуть позади своего начальника.
— Позвольте взглянуть на ваши документы.
— В чем, собственно, дело? Ввели чрезвычайное положение?
— Вы шутник. Дело в том, что постановлением ГУВД Москвы ипподром отнесен к объектам повышенного внимания. Сотрудники милиции вправе проверять документы у каждого посетителя.
— Какое дальновидное решение. Удостоверение личности вас устроит?
— Вполне.
— В таком случае извольте.
— Синебродов Владимир Александрович. Помощник депутата Государственной Думы.
Шацкий несколько раз внимательно прочитал записи, придирчиво изучил печать и скрытые, известные лишь в компетентных органах кодовые знаки, подтверждающие подлинность документов, и вернул удостоверение владельцу.
