Тут неожиданно встала дама в элегантном пальто.
– Извините меня, но я не поверила ни одному вашему слову! – сказала она уверенно и громко, так что ее мог слышать весь зал.
И зал действительно услышал – по нему пролетел легкий испуганный шорох. Все смотрели на Парамонова. Он же, обрадованный возражением дамы, протянул в ее сторону руку и спокойно, слегка насмешливо спросил:
– Так-таки ни одному слову не поверили? Прошу вас, подойдите поближе. Нет, еще лучше – на сцену. Вы ведь привыкли разговаривать с людьми, и мы затеем сейчас научную дискуссию. Представьтесь, пожалуйста.
Дама прошла по проходу, потом поднялась по ступенькам на сцену и, волнуясь, произнесла:
– У меня два высших образования. Я не только биолог, но еще историк Древнего Востока. Так вот, ваша байка о вавилонском жреце – глупая выдумка невежественного…
Она не договорила, потому что Парамонов, который слушал ее с видимым интересом и доброжелательностью, неожиданно резко, взмахнув рукой, скомандовал:
– Стоять! Спать!
Женщина мгновенно смолкла и пошатнулась. Но Парамонов успел приблизиться к ней, взял ее под руку и скомандовал:
– Вы все видите и все слышите. Спите спокойно, вам ничто не мешает. Я ваш врач, вы – больная и пришли ко мне на прием. Что вас беспокоит? Больная, ответьте мне, что вас беспокоит. Я врач и сниму ваши невзгоды.
И затаившийся зал увидел, как дама стала преображаться: исчезали ее самоуверенность, апломб. Перед доктором Парамоновым стояла болеющая жалкая женщина. Она поднесла руки к вискам и сказала страдальчески:
– Знаете, доктор, у меня по утрам часто болит голова. И… и вечерами тоже болит.
– Следите за моими руками! – приказал Парамонов. Он сделал несколько пассов вокруг головы, а потом словно вытащил из ее висков нечто болезненное, сжал в кулак и отбросил в сторону. – Теперь ваша голова спокойная, ясная! – объявил он. – Все страдания выброшены в параллельный мир. Вам светло и радостно. Вы на солнечной поляне. Кругом цветы, мягкий свет, вы хотите нарвать букет любимому человеку. Рвите! Радостно улыбайтесь! Вы собираете букет для любимого человека. Цветов здесь очень много. Что вы здесь видите?
– Колокольчики, ромашки, васильки, – ответила дама, оглядев паркетный пол сцены и уже нагибаясь за первым цветком.
Она стала ходить по сцене и под едва сдерживаемые смешки тех, кто не заснул в самом начале сеанса, пригибаться, якобы собирая букет.
А Парамонов вывел на сцену еще нескольких женщин, мгновенно ввел их в лечебный сон и стал выбрасывать в параллельный мир их хвори. Среди них была и та, что подошла в фойе к важной даме.
– У меня ничего не болит, доктор. Но сын тяжело болен. Может быть, вы…
Парамонов усыпил и ее, и она стала собирать не произрастающие на сцене цветы вместе со своей знакомой.
В третьей части все, кто поднялся к нему на сцену, а их набралось около десяти человек, встали, взявшись за руки, по обе стороны от Парамонова, образовав единую цепь, и, словно заклинание, радостно улыбаясь, повторили несколько раз следом за ним:
– Все мое тело пронизано лучами счастья! Я верю каждому слову моего доктора! Я никогда не чувствовала себя такой счастливой! Как я рада, что в моей жизни есть мой доктор!
В это время едва заметно зазвучала медленная сладостная музыка, и Парамонов объявил:
– Переходим к заключительной части сеанса. Все мы стоим, взявшись за руки, ощущая чувство блаженства от любви друг к другу. Все повторяем за мной: «Мои невзгоды ушли в параллельный мир! Мое тело пронизано лучами счастья. Я верю каждому слову моего доктора! Я никогда не чувствовала себя так легко и радостно. Эта радость останется во мне надолго! Энергии, которую я получила, мне хватит на неделю! Я получила уверенность в жизни, в любви, в деловых успехах. Всякий раз, когда я получаю энергию доктора, я испытываю блаженство!»
Музыка сделалась громче. Парамонов подошел к каждой из стоящих на сцене и галантно вручил им по букетику цветов, которые ему принесла на подносе ассистентка. При этом он пробуждал их несколькими негромкими командами, слегка дотрагиваясь до плеча и негромко говоря какие-то индивидуальные напутствия.
Женщины стали покидать зал, но уже не толкаясь, как входили сюда, а уступая дорогу друг другу. И на многих лицах оставалась легкая радостная улыбка.
Наташа ПорОсенкова, как и все, подалась к выходу, но, заметив, что небольшая группка женщин, смущенно переминаясь, незаметно для остальных стараются остаться в зале, тоже приостановилась, делая вид, что роется в сумочке.
Когда масса людей схлынула, оставшиеся приблизились к сцене, и Наташа, стараясь казаться уверенной, присоединилась к ним.
На сцену вышла ассистентка с обыкновенной школьной тетрадкой в руках.
– На эту неделю только двадцать человек, девочки, – объявила она и присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с их головами, – Андрей Бенедиктович очень занят.
– Олечка, но я на прошлой неделе записывалась! Помните, я вам звонила, что не могу прийти?! Вы же мне обещали перенести! – заторопилась одна из тех, что придвинулись вплотную к сцене.
– Я помню, вы у меня тут и записаны.
Остальные, заранее приготовив по две сотенные бумажки, выстроились в небольшую очередь.
Наташа сосчитала стоящих впереди себя. Она была двадцатой. И вроде бы попадала в список. На те самые оздоровительные сеансы, о которых ходили темные и бредовые слухи.
Записалась и важная дама. Она сразу объявила остальным с уже вернувшимся к ней апломбом:
– Меня Андрей Бенедиктович лично пригласил на индивидуальный сеанс!
И так как ее только что все видели на сцене, то никто спорить не стал. Когда же она, отойдя от очереди, громко спросила: «А что мы там будем делать?» – стоящая рядом женщина шепотом, едва шевеля губами, объяснила. И дама многозначительно кивнула головой.
– ПорОсенкова, – сказала Наташа, когда дошла очередь до нее. И протянула свои двести рублей.
– Поросёнкова, – проговорила ассистентка, вписывая ее в тетрадку.
– Не Поросёнкова, а ПорОсенкова. – Наташа всегда краснела, когда ее фамилию произносили неверно.
И тут ассистентка подняла голову:
– А вам сколько лет, девушка? У вас паспорт с собой? Если восемнадцати нет, я не запишу!
Наташа еще больше покраснела, стала доставать из сумочки паспорт. Ассистентка успокоилась и протянула квитанцию голубого цвета.
На ней были напечатаны день и время приема и название: «Доктор Парамонов. Ознакомительно-оздоровительный сеанс».
Выйдя из кинотеатра, Наташа позвонила по карточке из ближайшего автомата и доложила:
– Марина Викторовна! Я все сделала! Как записалось?
– Все хорошо, Наташенька, ты – молодец! – ответила Марина Викторовна Пиновская, которая официально считалась одним из руководителей охранного предприятия «Эгида». А неофициально… О ее неофициальном статусе знали только немногие и очень избранные.
Когда в глаза заглядывает смерть
Каждый вечер с девяти до десяти часов Василий Сергеевич выводил свою жену на прогулку. Жена заметно подволакивала ногу, да и рука ее была неловко согнута. Василий Сергеевич медленно вел ее, крепко придерживая за здоровую руку, по периметру территории вдоль высокой металлической решетки.
Норвежские строители появились в центре Мурманска, в тихом переулке неподалеку от гостиницы «Арктика», несколько лет назад. Их было немного, работали они быстро и аккуратно, так что привлекали внимание лишь проходящих мимо. Они занимались перестройкой детского сада. Детский сад был типовой – из тех, что строились по всей России в семидесятых – восьмидесятых годах. Окружала его зеленая территория с площадкой для игр, высокой металлической решеткой. Знатоки уверяли, что иностранцы, сохранив внешний облик здания, изменили внутренности неузнаваемо. Теперь здесь был комплекс из нескольких двухэтажных квартир, или, как говорили, «евростандарт». И само собой, каждая квартира обладала отдельным входом. Говорили также, что внутри здания было и помещение для охраны, которая на мониторах, не выходя наружу, постоянно просматривала всю территорию. По-видимому, это было близко к истине, потому что кривую калитку заменили ворота на электрической тяге, которые открывались лишь перед машинами, имеющими право доступа во внутренний двор.
В одной из этих квартир и жил Василий Сергеевич Поярков – владелец «заводов, газет, пароходов». Рассказ о том, как он когда-то за один год превратился из завотделом Мурманского горкома КПСС в видного промышленника, мог бы стать отдельной поэмой. Василий Сергеевич был не одинок в своем превращении, – тогда, на перетекании восьмидесятых в девяностые, богатство страны тоже довольно успешно перетекало в копилки малых и больших партийных функционеров. Надо сказать, что многие из них к этому внезапному богатству сначала относились опасливо, ведь их попросту назначили будущими миллиардерами. И опять же – далеко не все сумели сохранить и приумножить выделенный им кусок общенародного пирога. У кого-то он скоро зачерствел и усох, кто-то, ухватив доставшееся, отправился в бега за рубеж, и потом их встречали то в Италии, то в Канаде, зато другие, на зависть и удивление недавним соратникам по партии, быстро превратились в могучих воротил бизнеса. Сумел умножить доставшееся ему богатство и Василий Сергеевич.
