Третий же этаж несколько лет назад разделили на две квартиры – четырехкомнатную со старой кухней и двухкомнатную с кухней, сделанной из одной из комнат. Коридор поделили на две части стеной, и теперь по нему мог пройти только один человек, да и то без шубы. Если бы имелся черный ход и работала черная лестница, то проблем бы не возникло – у каждой квартиры был бы свой вход. А так получалось, что жильцам «дальней», четырехкомнатной квартиры, приходилось проделывать долгий путь, чтобы добраться до входной двери. Двери, правда, у каждой квартиры были свои, установленные впритык друг к другу.
В четырехкомнатной квартире проживала странная компания – двое мужчин и две женщины. Екатерина Афанасьевна очень хотела разобраться в их отношениях, но у нее ничего не получалось. Все они были разных возрастов. Двухкомнатную квартиру месяц назад снял американец, как успела выяснить вездесущая бабка, – наладчик какого-то оборудования. До американца там жили два каких-то молодых накачанных мужика, вызывавших подозрения.
У жильцов коммуналки постоянно возникали конфликты с четвертым и третьим этажами. Жильцам отдельных квартир, естественно, не нравился нездоровый интерес Екатерины Афанасьевны, которая должна все знать. Более того, приняв на грудь горячительных напитков, мужчины с пятого этажа задирали жильцов третьего и четвертого. Просто так, из классовой ненависти.
Капитальный ремонт в доме последний раз проводился в начале шестидесятых годов без выселения жильцов. Вообще по сравнению с девятнадцатым веком внутри произошли большие изменения. Трубы меняли не один раз, поставили ванны, газовые колонки, убрали дровяные плиты, провели отопление. Но после того, как коммунальные квартиры в девяностые годы снова стали отдельными, их владельцы поменяли свои трубы и сантехнику, и только на пятом этаже, в коммуналке, все осталось таким, как после последнего капитального ремонта. И унитаз шестидесятых годов продолжал исправно работать. Это был наш советский унитаз, предназначенный для долгой службы в коммунальной квартире, а не хлипкая новомодная итальянская сантехника в форме какого-нибудь тюльпана. Подумаешь – что-то где-то пару раз протекло…
Так что вполне можно было ожидать, что в квартиру пожаловал кто-то с четвертого или третьего этажа с очередной претензией. Жильцы коммуналки считали все эти претензии необоснованными, но всегда с большим удовольствием скандалили с «буржуями». И вопросы всякие личные задавали, которые не нравились жильцам третьего и четвертого этажей. Екатерина Афанасьевна всегда убеждала затопленных жильцов, что течет не их советский унитаз, а что-то в перекрытиях. Если хотят – пусть разбирают. И в любом случае у жильцов коммуналки на ремонт не то что соседской, а своей собственной квартиры денег нет и в ближайшее время не будет. После очередного скандала затопленные жильцы уходили и даже ни разу не вызвали комиссию из ЖЭКа. Значит, не очень сильно и затопляло.
Ганс Вестерман обычно не скандалил, вопросов о личной жизни не задавал, в разврате не винил и уличить не пытался, а очень спокойно объяснял соседям, в чем они не правы. Поскольку Ганс жил в коммунальной квартире на пятом, спиртные напитки распивал с жильцами коммуналки и с ними со всеми дружил, для него жильцы третьего и четвертого этажей тоже были врагами.
Но на этот раз на пороге стояла милиция. Участкового капитана Рыжикова Ганс знал, и Рыжиков знал Ганса и всех обитателей коммуналки, в которой его неоднократно обвиняли в получении взяток от первого, второго, третьего и четвертого этажей. В коммуналке взяток не давали, да и не за что было. Правда, раньше Рыжиков всегда приходил один, а на этот раз его сопровождал еще один представитель органов, тут же предъявивший Гансу удостоверение. Ганс его внимательно изучил.
– Что вам угодно? – вежливо спросил Вестерман, не предлагая незваным гостям пройти внутрь.
– Это немец, который тут комнату снимает, – быстро пояснил участковый второму мужику из органов.
– Вы сейчас в квартире один? – спросил второй мужик.
– Нет, он не один! – раздался громкий крик Екатерины Афанасьевны, обладавшей поразительным (не только для ее возраста) слухом. Возможно, она сразу же отправилась вслед за Гансом, чтобы, так сказать, «быть в курсе». Ганс уже давно понял, что эта соседка в курсе всего, происходящего в доме, а если не в курсе, то добраться до информации просто не представляется возможным.
– Здравствуйте, Екатерина Афанасьевна! – участковый снял фуражку. Ему в свое время в этой квартире объяснили, что мужчина, входя в помещение, должен снимать головной убор. Женщине это делать необязательно. А значит, если участковый не будет снимать головной убор при входе в до боли знакомую ему коммуналку, его здесь буду считать женщиной. Участковый очень хорошо усвоил урок.
– Что, нажаловался на нас кто-то? – орала Екатерина Афанасьевна. – Кто из этих капиталистов – четвертый этаж или третий? Не нравится, что мы их заливаем, так пусть трубы меняют. Им уже неоднократно говорилось. У самих деньжищ полно, такие квартиры купили, так могут себе позволить оплатить замену труб. И унитаз нам могут новый поставить, если им наш старый не нравится. А нам нравится. Только на итальянский мы не согласны. Я узнавала: сейчас самые хорошие – венгерские.
Ганс на протяжении всей эмоциональной речи Екатерины Афанасьевны молчал. Капитан Рыжиков, наученный личным горьким опытом, тоже не встревал, не перебивал и не комментировал. Новый мужик из органов слушал очень внимательно и с большим интересом.
– Жильцам снизу не нравится ваш унитаз? Я правильно вас понял? – уточнил он.
– Правильно, – подтвердила Екатерина Афанасьевна. Ганс кивнул.
– А почему? – поинтересовался мужик.
– Вы у нас спрашиваете? – Екатерина Афанасьевна чуть не подпрыгнула до потолка. – Вы у них спрашивайте! У нас знаете сколько человек живет в семи комнатах? И ничего, все одним унитазом пользуются. Как сломается, Владимир Викторович чинит. У нашего Владимира Викторовича золотые руки. Унитазу сорок лет, а работает. Да не сорок, больше! Я неправильно посчитала. Вот как в советские времена делали! А у этих внизу у всех новомодные поставлены, но работают хуже нашего.
– Но это вы их заливаете, а не они вас! – не выдержал Рыжиков.
– Интересно, а как, по-твоему, можно с третьего этажа залить пятый? Или с четвертого? – бабка прищурилась. – Ты здоров, соколик? Не перетрудился?
– Так, гражданочка… – открыл рот второй мужик из органов.
– Ты хочешь мне объяснить, как они могут нас залить?
– Нет!!! – Нервы у мужика не выдержали. – Мы пришли вас опросить насчет убийства!
– Какого убийства? – тихо спросил немецкий частный детектив.
– Так, и кто же из них кого прирезал? – У Екатерины Афанасьевны загорелись глаза.
– На третьем или на четвертом убили? – спросил подошедший Игорь Петрович и отхлебнул пива из банки. – Мы давно ждем, когда начнут рушиться их любовные многогранники.
Вслед за Игорем Петровичем к двери подтянулся крупный коллекционер и опытный кладоискатель Владимир Викторович, он же – мастер на все руки. С его коллекцией он давно мог бы купить себе квартиру – и не одну, но многие крупные питерские коллекционеры живут в коммуналках, причем в больших коммуналках. Во-первых, в таких квартирах всегда кто-то находится дома, и незамеченным не пройдешь. Во-вторых, коллекционеры типа Владимира Викторовича очень неприхотливы в быту. Они тратят все деньги на свое увлечение, скудно питаются, скромно одеваются и абсолютно равнодушны к комфорту. В-третьих, они, как правило, родились в этих коммуналках, дружат с соседями, иногда находится какая-нибудь бабуля, знавшая еще мать коллекционера и с радостью опекающая его после смерти родителей.
Владимир Викторович родился в этой коммунальной квартире, еще в советские времена заинтересовался монетами – и, так сказать, с головой ушел в коллекционирование. Его страсть заставила освоить несколько специальностей, потом еще и Интернет, оказалось, что у него золотые руки и он может починить все. В советские времена он получил диплом инженера, успел посидеть в каком-то закрытом НИИ, потом трудился сантехником, затем ушел на вольные хлеба. Коллекционирование позволяло зарабатывать достаточно – ведь во время выездов «на природу» он находил не только монеты, которые его интересовали. Екатерина Афанасьевна шефствовала над коллекционером, также лелеяла мечту поженить их с Ольгой, участковым терапевтом, но и Ольга, и Владимир Викторович сопротивлялись этому союзу. Владимира Викторовича женщины вообще не интересовали, ну а Ольге нравились другие мужчины. Владимир Викторович был далек от происходящего в доме, правда, футбол на кухне смотрел с другими жильцами и болел за «Ливерпуль». Но он не мог сказать, кто проживает на других этажах дома, несмотря на то, что Екатерина Афанасьевна ему это неоднократно повторяла, и на кухне регулярно велось обсуждение возможного развития событий на всех этажах дома.
