— Не случилось ли каких-то неприятностей за то время, что он у нее служил, — с ней или ее друзьями? — поинтересовался Чарлз.
— Нет, — ответила мисс Силвер. — Вернее, не совсем, мистер Морей. Был скандал с племянником миссис Барнард.
— Что за скандал?
— Скандал замяли. Говорили, что он подделал подпись Дяди. Как я поняла, он покинул страну.
Все это были обрывки ниточек, которые никуда не вели.
Поколебавшись, Чарлз сказал:
— По-моему, между Вильямом Коулом и Эгбертом Стандингом есть связь. Я думаю, Эгберт — это номер Тридцать Два в обойме Серой Маски. Вильям, возможно, Двадцать Седьмой, но я не уверен, это может быть и Пуллен. Насчет Пуллена не знаю, хотя он кажется скользким типом, но Вильям Коул увяз в этом деле по самую шейку, я уверен. Скорее всего, он Двадцать Седьмой.
Мисс Силвер перевернула страничку в коричневой тетради.
— Двадцать Седьмой приходил на доклад. Вы его видели. Как он выглядел?
— Я видел его со спины… Высокий, худой, в плаще и котелке. Такие толпами ходят по Лондону.
— Это мог быть Вильям, — сказала мисс Силвер. — Пуллен с виду типичный дворецкий: степенный, тучный.
— Да, это был не Пуллен.
Мисс Силвер пристально посмотрела на Чарлза.
— Почему вы считаете, что это был Вильям?
— Боюсь, этого я вам не смогу объяснить.
— Вы не очень-то откровенны, мистер Морей.
— Не очень, — с обезоруживающей улыбкой сказал Чарлз.
Мисс Силвер вздохнула. Потом стала перечислять скучные досье на горничных, мальчиков на побегушках и т.д.
— Какие новости про мисс Стандинг? — спросил Чарлз.
Мисс Силвер безмятежно созерцала Чарлза.
— Вы хотите, чтобы я рассказала вам о мисс Стандинг?..
Чарлзу уже сто лет не приходилось краснеть — не покраснел он и на этот раз, только изобразил восхищенную улыбку.
— А также о мисс Лангтон? — закончила мисс Силвер.
После этого вопроса краска густо залила его лицо. Она это заметила и, легко кивнув, переключилась на белый башмачок.
Чарлз ушел. Он был в восторге от мисс Силвер, но чувствовал, что начинает ее побаиваться.
Пока мисс Силвер расспрашивала Чарлза, мисс Грета Вильсон писала письмо Стефании Полсен.
«О Стефания, у меня было потрясающее приключение, и оно продолжается! Волнующе до безобразия, и ты будешь на меня злиться до безобразия, потому что про все я рассказать не могу, только крохи, потому что обещала Чарлзу и Маргарет, что остальные крохи никому не расскажу, пока мне не скажут, что уже можно. И поэтому ты будешь злиться до безобразия. Я живу у Маргарет, но не могу сказать тебе ее фамилию и адрес, потому что это те крохи, которые я обещала не выдавать. Маргарет — душечка, Чарлз тоже. С Маргарет он знаком годы и годы, но я вижу, что нравлюсь ему больше, чем она, потому что вчера, в воскресенье, он целый день везде ходил со мной, а ее не пригласил, хотя у нее выходной. Маргарет работает в шляпном магазине и домой приходит в полседьмого. Мне было бы очень скучно, но Чарлз сказал, что будет приходить меня развлекать. И Арчи, если сможет. Арчи тоже друг Маргарет. Он и с Чарлзом дружит тоже. Приятно до безобразия, когда вокруг друзья, после того как я убийственно скучала. Арчи не может со мной гулять, как Чарлз, потому что должен ходить в офис. Он говорит, что это у него случайный заработок. Он говорит, его взяли только потому, что у него там дядя. Он говорит, что он там только зря околачивается. Но я думаю, что он ужасно умный: он знает много цитат из Шекспира и других таких же людей. Не знаю, кто мне больше нравится, Арчи или Чарлз. Чарлз — путешественник, но сейчас он не путешествует. Он самый красивый. У него серые глаза, он так романтично хмурится, но он не такой высокий, как Арчи. У Арчи рост пять футов одиннадцать и три четверти дюйма [4], а он говорит, что его в детстве недоучили говорить правду, и он поэтому говорит, что его рост — шесть футов! У него голубые глаза, ресницы не длинные, а самые обыкновенные. А у Чарлза густые черные ресницы и брови черные до безобразия. Когда он сердится, они изгибаются. Не хотела бы я, чтобы они все время на меня изгибались!
В первый же день, когда я была у Маргарет, это была суббота, пришли на чай Арчи и Чарлз, потом мы пошли в кино и смотрели драму, потрясающую до безобразия, только я не буду тебе ее рассказывать. Арчи пошел вместе с нами домой, а Чарлз ни с того ни с сего убежал, как только мы вышли из кино. В воскресенье он рано утром приехал на машине и спросил, не хочу ли я съездить в Богнор, и я сказала, что хочу, и мы поехали. А Маргарет он не пригласил.
Вечером они с Арчи пришли ужинать. Ужин принесли с собой, потому что Маргарет сказала, что у нее ничего нет. Арчи принес сардины и бананы, а Чарлз — кучу всяких вкусностей, так что мы с Маргарет объедались, все было ужасно вкусно. Он принес конфеты! совершенно потрясающие! По-моему, Чарлз мне нравится больше, чем Арчи. Но Арчи тоже нравится. После ужина пришел мистер Пельхам, отчим Маргарет. Я не уверена, можно ли было мне называть его имя, так что ты никому не говори и порви это письмо, потому что я вроде как обещала, что не буду называть никаких имен. Но я думаю, она немного суетлива, правда? Но не так, как Эгберт, если бы ты его видела! Отчим у Маргарет ужасно милый. Все зовут его просто Фредди. Он сказал, что я тоже могу его так называть, но я никогда не звала по имени таких старых, как он, и сначала этого не делала, а он расстроился и сказал, что, наверное, он мне не нравится. Я, конечно, сказала, что нравится, и стала называть его Фредди, но при этом краснела до безобразия, и все смеялись, а Фредди сказал, что ему это лестно до безобразия, и что он с удовольствием пригласит меня на дневной спектакль, и что бы я хотела посмотреть, и не пойду ли я в среду. А я сказала, нельзя ли в субботу, чтобы Маргарет тоже могла пойти, и он сказал: «Ладно» — и спросил Чарлза, не пойдет ли он с нами, и Чарлз сказал, что пойдет. Не знаю почему, но и ему, и Маргарет не понравилось, что он меня пригласил. Арчи пойти не сможет, потому что будет играть в футбол. Чарлз говорит, что он очень хорошо играет.
Больше писать не могу, потому что извела всю бумагу Маргарет, а у меня только шиллинг, и я не могу купить. Когда у тебя есть один шиллинг, так много всего хочется купить!
Маргот».
На следующий день Чарлз опять отправился к мисс Силвер.
— Что вам известно про Амброза Кимберлея? — спросил он.
Мисс Силвер упустила петлю, подцепила ее и только тогда ответила:
— Это имя мне известно, — и, прежде чем Чарлз заговорил, торопливо добавила: — Я хотела вам кое-что сказать, мистер Морей. Я бы позвонила, если б вы сами не пришли.
— Слушаю, — сказал Чарлз.
Она взяла коричневую тетрадь.
— Начнем с Джафрея. Он вернулся домой в воскресенье. Я до сих пор не могу найти машину.
— А владельца?
— И владельца. — Она похлопала спицей по странице. — О Джафрее все. Я хотела с вами встретиться из-за Вильяма Коула. Я выяснила, кто он такой.
— И кто же он такой?
— Леонард Моррисон!
Чарлз остался невозмутим.
— Боюсь, это мне ни о чем не говорит.
— Чушь! — сказала мисс Силвер. — Шесть лет назад, дело Тейла — Моррисона. Вы должны его помнить!
Чарлз начал что-то припоминать.
— Вы хотите сказать, что этот Вильям…
— Тот самый Моррисон! Ему дали бы пожизненное заключение, если б не возраст. Тогда ему не было восемнадцати лет, и суд принял это во внимание.
Чарлз начал вспоминать это дело — страшное дело.
— Да-да, — кивнула мисс Силвер, будто отвечая на невысказанный вопрос. — Хладнокровный, опаснейший человек, к тому же замечательный актер. На суде он разыгрывал из себя тупого, неотесанного недоросля, и суд ему поверил! Они не разглядели подлинное лицо Леонарда Моррисона.
Мисс Силвер твердо посмотрела в глаза Чарлзу.
— Мистер Морей, я хочу спросить вас со всей серьезностью: что вы собираетесь делать?
— Не знаю, — ответил Чарлз.
— Сколько вы еще намерены тянуть, прежде чем обратитесь в полицию?
— Я не собираюсь обращаться в полицию.
Мисс Силвер едва заметно вздохнула.
— Вам придется в конце концов. Насколько далеко вы дадите делу зайти, прежде чем сделаете то, что нужно было сделать с самого начала?
Чарлз потер подбородок.
— Думаете, если бы я к ним пришел, мне бы кто-нибудь поверил?
— Не знаю.
— А я знаю. Мне бы сказали, что я пьян, и в вежливой форме посоветовали идти домой и проспаться. Вы-то сами, мисс Силвер, — вы поверили в мой рассказ?
Мисс Силвер захлопнула тетрадь и выпрямилась.
— Раз уж вы спросили, мистер Морей, я отвечу — нет. Я склонялась к тому, что вы плотно пообедали. Вы не производили впечатление человека, подверженного галлюцинациям. Да, должна признаться, я решила, что вы, простите, отпраздновали свое возвращение.
