— Здравствуйте, мисс Стандинг, — сказал он.
Маргот без возражений приняла это имя. Моргнула густыми черными ресницами, выпрямилась и встала. Она не сводила с Чарлза глаз.
Зеленый джемпер Маргарет придавал ее голубым глазам, затененным черными длинными ресницами, бирюзовый оттенок. У нее была удивительно чистая и нежная кожа, прелестнейшие в мире розы цвели на щеках.
— Откуда вы узнали мое имя? — удивленно спросила она.
— Догадался.
— Не представляю себе, как можно было догадаться!
— Маргарет тоже догадалась.
— Неужели?! Маргарет, как ты догадалась?
— Если вы хотели держать свое имя в секрете, не надо было упоминать кузена Эгберта, — сказал Чарлз.
— А также папину коллекцию, Лели и Тернера, — жестко добавила Маргарет.
Маргот обратилась к Чарлзу:
— Вы заставите меня вернуться домой?
— Скажите, почему вы не хотите возвращаться?
Маргот рассказала ему все, что говорила Маргарет и что Маргарет передала ему. Чарлз попытался соединить то, что девушка услышала от Эгберта, с тем, что он уже знал. Многое совпало! Но оставались пустоты, которые он намеревался заполнить.
— Вы ведь не отправите меня обратно? Дом такой большой, а от того, что они говорили про «убрать», у меня мурашки до безобразия. Честное слово.
У Чарлза тоже забегали мурашки.
— Нет, мы не отправим вас обратно. Но, мне кажется, вам следует сообщить своему нотариусу, где вы находитесь.
Маргот побледнела.
— Мистеру Хейлу?!
— Его так зовут?
— Мистер Джеймс Хейл. Его отец был другом бедного папы. Он говорил, что папа все рассказал его отцу.
— Так вот, я думаю, нужно сообщить ему, что вы здесь, — настаивал Чарлз.
— О нет, не хочу!
— Господи, почему же?
Она подалась вперед и жарким шепотом сказала:
— Я подумала, может, он как раз тот человек, который отдает приказы насчет «убрать». — Она задрожала. — Если это так, а я ему скажу, это будет ужасно до безобразия.
Чарлз согласился — что-то они говорили о «нотариусе». Когда все так неопределенно, лучше не делать никаких шагов, чем сделать ложный.
— Хорошо. Вы останетесь здесь, день-другой мы об этом никому не скажем. Я постараюсь выяснить насчет мистера Хейла. У вас есть родственники?
Маргот хихикнула:
— Все меня об этом спрашивают. У меня нет других родственников, кроме Эгберта.
— Как? Совсем никого?
— Смешно, правда? У папы был только один брат, а у него только Эгберт. Папа терпеть не мог Эгберта. Если бы и другие мои родственники были похожи на него… Но я рада до безобразия, что у меня их нет.
— Что вы можете сказать о матери?
Маргот приняла важный вид.
— Я даже не знаю, как ее звали. То есть я не уверена. Мне кажется, что Эстер Брандон.
Маргарет стремительно вмешалась в их разговор:
— Не говори так!
Маргот удивленно уставилась на нее.
— Но я так думаю. Потому и взяла себе это имя. Я решила, что пусть меня зовут Эстер Брандон, так лучше, потому что, если я буду Маргот Стандинг, эти люди меня найдут.
Маргарет отвернулась и сказала:
— Не говори чепухи! Тебе нельзя называться Эстер Брандон.
Она отошла к книжному шкафу, вытащила наугад книгу — это был Вальтер Скотт — и стала листать.
— Почему нельзя? Почему чепуха? — Маргот обращалась к Чарлзу, а не к Маргарет.
— Знаешь, есть серьезная причина.
— Но мне же нельзя называться Маргот Стандинг!
— Нельзя. Давай придумаем что-нибудь другое. Например, мисс Смит.
Ее даже передернуло.
— Нет, только не Смит! Как этого ужасного Перси Смита!
— Тогда Браун, Вильсон — если только ты не знаешь какого-нибудь злого Брауна или вредного Вильсона.
Маргот хихикнула.
— Я буду Вильсон — Вильсон лучше, чем Браун.
— Отчего же? Браун — доброе старое шотландское имя, — с упреком сказал Чарлз.
— Нет, буду Вильсон. Значит, я — Маргот Вильсон?
Чарлз подумал и покачал головой.
— Нет, не думаю. Маргот — слишком необычное имя. Придумаем другое, только не Маргарет. Я полагаю, ты не Маргарет?
Другая Маргарет стояла к ним спиной и машинально листала книгу. За ее спиной Чарлз и Маргот сидели рядышком на диване, говорили тихо и доверительно, играли в дурацкую игру с именами. Это была ее квартира, и она знала Чарлза четырнадцать лет, но сейчас она чувствовала себя здесь непрошеной гостьей — она, а не Маргот. Та чувствует себя совсем как дома! Хихикает, протестует: «Не хочу быть Дейзи!»
Чарлз предложил «Рита», в ответ раздался визг: «О нет!»
— Почему нет? Хорошее имя.
— Нет. Безобразное.
— Тогда Мэдж.
— Это еще хуже.
— Мэдж — прекрасное имя.
— Не хочу!
— А Марджи?
— Безобразное! Похоже на маргарин.
— Ну все, больше имен не осталось.
— Есть Мэг, — сказала Маргот. — Я бы не прочь называться Мэг.
Маргарет показалось, что ей вонзили нож в спину. Когда-то раз-другой Чарлз называл ее Мэг. Она не слышала, что он ответил девушке, перевернула страницу и прочла вслух:
— «Щечки Греты свежи и прекрасны». Ты можешь быть Гретой.
Маргот подскочила к ней.
— Ты нашла это в книге? Где? Покажи! Мне нравится. Где это? А, вот. «Щечки Греты свежи и прекрасны».
— Очень подходящее имя, — сказал Чарлз.
Раздался звонок. Маргарет поставила на полку Вальтера Скотта и пошла открывать. За дверью стоял Арчи Миллар и смотрел на нее с улыбкой и одновременно с осуждением.
— Ну как, можно войти? Здесь чай дают?
Он был встречен так тепло и радушно, что даже удивился. Когда-то они с Маргарет были друзьями. На мгновенье его охватило легкое щемящее чувство.
Маргарет вошла в гостиную — щеки ее порозовели. Арчи, поймав взгляд Чарлза, помахал ему, но тут, увидев Маргот Стандинг, застыл в изумлении. Положение спас Чарлз:
— Познакомьтесь, это Арчи Миллар. К нему нужно привыкнуть. Арчи, отвесь глубокий поклон мисс Грете Вильсон. Она живет вместе с Маргарет.
Прелестнейшие в мире розы стали на два тона ярче. Мисс Грета Вильсон хихикнула и посмотрела из-под длинных ресниц. Она отметила, что Арчи — очень приятный молодой человек. Через полминуты они оживленно болтали, а еще через три минуты Арчи знал, что она только что приехала из школы, что никого в Лондоне не знает, что любит ревю, обожает конфеты и считает вальс «Лунный свет и ты» величайшим произведением всех времен и народов.
Маргарет готовила чай. Она ходила из мини-кухни в гостиную и обратно, но Чарлз и не подумал предложить ей помощь. Он стоял у окна и рассеянно смотрел на сгущающиеся за окном сумерки. Опадали листья, но те, что еще держались на липах, желтели как спелая рожь. Что же им делать с этой девушкой? Она слишком красива, чтобы остаться незамеченной, слишком наивна и неопытна, чтобы пуститься в самостоятельное плаванье по бурным водам, полным неожиданных течений и водоворотов. Золотой лист, кружась, пролетел перед окном и упал на землю. Его раздумья прервал голос Арчи:
— Эй, Чарлз, очнись! Как ты смотришь на то, чтобы устроить кутеж? Хорошенькую гулянку?
Чарлз покачал головой, надеясь в душе, что не очень похож на гробовщика.
— Она говорит, что никогда не видела ничего подобного. Вы говорили, что не видели? — обратился Арчи к Маргот.
Мисс Грета Вильсон подтвердила.
— Какой ужас! Мы не можем позволить, чтобы так продолжалось! Давайте вчетвером сходим пообедать, а потом на самое лучшее шоу, если удастся попасть на него в последний момент!
Чарлз опять покачал головой. Его смущала перспектива выводить Грету в люди: «Она слишком красива. Бог знает кого мы можем встретить».
— А как же мы с тобой? Мне нужно взбодриться после страшного удара судьбы, который я получил. Я в полном унынии… даже зонтик не мог раскрыть… — Арчи адресовал свои слова мисс Вильсон, а она спросила, идет ли дождь.
Арчи осуждающе посмотрел на нее и продолжил:
— Я получил удар, который разрушил мои самые гордые мечты.
— Что там у тебя случилось, Арчи? — спросила Маргарет. — Чай готов.
— Эти маленькие зануды разыгрались, не сознавая воли рока.
— Какие еще зануды? Чарлз, пожалуйста, еще два стула.
— Мои самые трепетные надежды разбиты вдребезги, — сказал Арчи. Он вытащил мятую газету и помахал ею в воздухе. — Дайте мне море чая! Этот удар пробудил во мне жажду.
— Ты скажешь наконец, что случилось? Чарлз, ты не порежешь хлеб? Нож совсем тупой.
— Вот что такое женское сострадание! — воскликнул Арчи. — Я раскрываю перед ней свое разбитое сердце, а она говорит о тупых ножах! Я потерял свою наследницу. Боль и страдание сжимают мне грудь. И нет у меня милосердного ангела, разве что Грета. Грета, вы будете моим милосердным ангелом?
Маргот Стандинг смутилась, покраснела и сказала:
— Романтично до безобразия. Мне ужасно нравится!
— Держи чай, Арчи. Я не знала, что ты подцепил наследницу. Чарлз, вот твой чай, там четыре куска сахару.
