– А тебе зачем Балахтин нужен?
– Я его хотела на работу в свою фирму охранником взять, – на ходу придумала я. – Мы уже месяц назад договорились, а о нем ни слуху ни духу. Куда он делся?
– Да он, наверно, у Верки, любовницы своей, завис, – ответил Петя.
– Так я и знала! – возмутилась я. – Ну и черт с ним! На такую зарплату я и другого охранника смогу себе найти!
– А сколько ты ему платить-то собираешься?
– Примерно тысяч двадцать в месяц. Только не собираюсь, а собиралась. Пускай дальше гуляет со своей Веркой, раз ему деньги не нужны.
– Двадцать штук! А что, Лех, нормально, да?
– Не слабо. Слушай, да ты съезди к Верке. Может, конечно, его там и нет, но она в любом случае знает, где он! Он неплохой мужик, жалко, если такую работу упустит.
– Да я и знать не знаю, где эта Верка живет.
– Она в Ленинском живет, напротив кинотеатра «Россия», в пятиэтажке, на первом этаже в третьей квартире. Мы как-то с Иваном к ней ходили, он просил нас проводить его, поддатый был, холодно было, он боялся, что не дойдет, свалится. Слушай, ты только жене его ничего не говори, она ведь не в курсе! – предупредил меня Петя.
– Хорошо, но я посмотрю, может, и схожу к Верке. А дома у них кто-нибудь есть, не знаете? – вяло отреагировала я.
– Не знаю. Да ты поднимись, а за машину не беспокойся, все в порядке будет.
Поднявшись по лестнице на третий этаж, я позвонила в дверь квартиры номер семнадцать. Дверь была старой, обшарпанной, следов от обивки из кожзаменителя на ней не осталось, а то, что имелось, висело длинными грязными лоскутами совершенно непонятного цвета. Что и говорить, я уже давно не встречала подобные входные двери. Оказывается, еще сохранились подобные раритеты.
Нажав пару раз на кнопку звонка, я заподозрила, что он не работает, так как никаких звуков с той стороны не услышала.
Я постучала сначала тихо, потом сильнее – и наконец различила шаги. Дверь открыл мужчина. И, едва он ее открыл, я почувствовала тошнотворный запах, классический для жилища, в котором обитают беспробудные пьяницы, причем в неограниченном количестве.
Однако, стоит заметить, мужчина впечатление пьянчуги явно не производил. Он был одет в спортивный костюм, наверное, только что постиранный, чуть ли не наглаженный. Лицо его было чисто выбрито, и, вглядевшись в его очертания, я не нашла даже отдаленного сходства между этим человеком и Иваном Балахтиным. Мужчина тем временем тоже рассматривал меня и делал это с явным недружелюбием.
– Вам кого?
Я заранее решила, что буду действовать в открытую – ведь поиски мужа и брата были, собственно, в интересах семейства, а о том, что пропавший подозревается в убийстве, они пока еще не знали.
– Здравствуйте, – невзирая на его явно отрицательное ко мне отношение и отсутствие приветствия, как можно мягче произнесла я. – Меня зовут Татьяна Александровна. Я занимаюсь поисками Ивана Балахтина, а вы, насколько я понимаю, его брат?
– Да, я его брат, а вы что, сотрудник полиции? – с сомнением в голосе произ-нес он.
– Да, – ответила я и, вытащив из сумки свои просроченные корочки работника прокуратуры, взмахнула ими перед его лицом. – Мне бы хотелось с вами поговорить.
Однако он, судя по всему, теплых чувств ко мне так и не начал испытывать и приглашать меня пройти в квартиру явно не собирался.
– Знаете, мне нечего вам сказать, я сам две недели назад приехал из Сургута, а здесь вообще-то не живу. Последний раз видел Ивана года два назад, когда приезжал сюда в командировку. Понятия не имею, где он может быть, поэтому, собственно, уговорил его супругу подать заявление в полицию.
– А его супруга? – с надеждой в голосе поинтересовалась я. – Она где?
– Она спит и вряд ли проснется в ближайшее время. Она тоже ничего не знает, так что извините.
Еще некоторое время потоптавшись возле двери, я поняла, что больше мне здесь ничего не светит. В следующее мгновение дверь скрипнула и захлопнулась прямо перед моим носом, всколыхнув дерматиновые лохмотья. Называется, ни здравствуй, ни прощай.
«Странно как-то все это, – рассуждала я про себя, медленно спускаясь вниз, – такое ощущение, что он что-то скрывает. Остается надеяться только на то, что Верка, любовница искомого мною Балахтина, окажется более приветливой и разговорчивой особой».
Моя машина, как и было обещано, осталась в полной целости и сохранности. Чирик – то бишь пятьсот рублей за пять минут – не слабый заработок для ребят тринадцати лет. Вообще, на мой взгляд, это, конечно, многовато, но обещание свое я сдержала. Отсчитав четыре сотки и два полтинника, дабы им было поровну, я распрощалась с пацанами и направилась в Ленинский район города разыскивать некую Верку, о которой больше ничего не знала, кроме того, что зовут ее Верка и что живет она в доме напротив кинотеатра «Россия». Правда, квартира мне тоже была известна, оставалось надеяться, что напротив этого кинотеатра будет только один нужный мне дом.
По дороге я раздумывала – как мне представиться? Играть в открытую в данном случае вряд ли стоило, так как любовница могла выступать и в роли сообщницы. В любом случае всякое подозрение с ее стороны гарантировало мне полный провал. Вытянуть из нее информацию наверняка окажется не так-то просто – выдавать своего дружка она вряд ли станет, если только мне случайно повезет и Верка по каким-то причинам будет озлоблена на Ивана, причем озлоблена до такой степени…
Но почему случайно? Ведь вполне в моих силах такое озлобленное состояние спровоцировать! В конце концов, на то я и женщина! Балахтина наверняка у Верки не окажется: это место слишком засвечено, если адресок я смогла получить у первого попавшегося во дворе подростка. А уж Верку я сумею довести до такого приступа бешенства, что она мне все выложит на блюдечке! Только бы она была дома…
* * *
Дверь Веркиной квартиры оказалась почти что копией той, предыдущей двери, проникнуть за которую мне не удалось полчаса назад. Только эта дверь была без свисающих лохмотьев, а просто деревянной, цвет был вызывающе вишневым, а не серо-буро-малиновым, как в первом случае. И звонок работал, да еще как! Нажав на кнопку, я едва не зажала уши – так громко он затрезвонил. Что же творится с той стороны?
Однако наличие работающего звонка, как выяснилось, не означало наличия признаков жизни в квартире. Я еще пару раз позвонила, но дело с мертвой точки так и не сдвинулось. Что ж, надо было быть к этому готовой. В силу сложившихся обстоятельств тот факт, что Вера здесь больше не живет, вряд ли должен был вызвать у меня удивление.
Однако все оказалось не так уж и безнадежно, как я было предположила. После того как я позвонила четвертый раз, дверь открылась.
Правда, не та, что мне была нужна, а соседняя.
На меня взглянуло старушечье лицо, которое если и нельзя было назвать симпатичным, то по крайней мере выглядело оно доброжелательно.
– Ты к кому, доченька? – проскрипела бабуля.
– Я к Вере, только, кажется, она здесь больше не живет, – развела я руками.
– Почему же не живет, еще как живет, – заулыбалась старушка. – Она в магазин пошла, скоро вернется, а ты сама-то кто будешь?
Черт бы побрал это вечное старушечье любопытство! Хотя в данной ситуации оно скорее сослужило мне добрую службу: я снова почувствовала, как мое отчаяние сменилось чувством облегчения. Спасибо тебе, бабуля, теперь я знаю, что Верка никуда не подевалась, а проживает себе спокойно в этой квартире. А в данный момент пошла в магазин.
– Знакомая, – ответила я неопределенно, но старушке этого показалось мало. В общем, я этого и ожидала.
– Работаете вместе, да? Или просто подружка? Что-то я тебя раньше не видела? – И она прищурила свои и без того маленькие глазки.
В общем, наша беседа затянулась на добрые двадцать минут, по истечении которых бабушка наконец лишила меня своего драгоценного общества, а я осталась возле закрытой вишневой двери поджидать хозяйку в одиночестве.
Прислонившись к стене, я на время отвлеклась. Интересно, как там Станислав? Что за осложнения возникли у него после операции, насколько они серьезные?
Надо же было умудриться встретить этого человека! Жила себе спокойно, проводила мирные, полубытовые расследования, стреляла из пистолета раз в полгода, дралась… Сколько надо, столько и дралась. Конечно, тут я немного поскромничала, дела у меня были посложнее и поопаснее, но… Я вспомнила, как пару дней назад играла роль живой мишени.
Я нисколько не жалела о том, что согласилась на осуществление этого безумного замысла. Нервы я себе, конечно, пощекотала прилично, что и говорить. Но я сама этого хотела. Только кто мог подумать, что вслед за первым покушением последует второе – а теперь не исключено, что попытка может повториться. Да уж, не человек, а магнит для пуль этот Гордеев. Но все-таки он мне нравился.
И уже сейчас я поняла, что ничуть не обижаюсь на него за то, что в тот вечер, после того как в меня выстрелил наемный убийца, он не подошел ко мне, а сразу бросился к тому парню с единственной целью – пристрелить. Я его прекрасно понимала и догадывалась, какие эмоции он испытывал в тот момент. Напрасно я тогда пыталась сделать обиженный вид…
