– Значит, их убил один и тот же человек?
– Выходит, так. – И с мольбой: – Но это не я! Не я!
– Да я и не думаю, что ты, – выпалила она поспешно, убеждая не столько его, сколько себя.
– Ты – нет. А эта стерва-следователь, когда узнает… – Он закрыл лицо руками, и слова, им произносимые, звучали глухо: – Когда Марину убили, меня трепали нещадно. Спасло только железное алиби. Теперь же у меня его нет…
– Откуда ты знаешь время смерти Лены? Может, и сейчас у тебя есть алиби?..
– Я первым услышал крик Дэна, который обнаружил тело, и прибежал на него.
– И?
– Лену убили максимум за десять минут до этого. Кровь еще не запеклась, тело было нормальной температуры. Ее убили, когда я гулял… Помнишь, я выходил? Меня развезло, и я хотел проветриться.
– Все будет хорошо, я уверена, – бодро проговорила Таня, хотя никакой уверенности, конечно же, не испытывала. Но хуже было другое: впервые она засомневалась в брате. До этого верила ему безоговорочно. Раз клянется, что никого не убивал, значит, так оно и есть. Судебные ошибки случаются не так уж редко. И Илюша стал жертвой одной из них.
Но что, если все не так?
И брат не просто убийца, а серийный маньяк?
Зарезав своего соперника, он получил такое наслаждение, что, когда вышел из тюрьмы, не смог себя сдержать и, обуреваемый жаждой крови, убил свою подругу, а потом и невесту…
К женщинам, которые ему доверяли, легче подобраться.
Не имея сил бороться с монстром внутри себя, он лишал их жизни. Когда же кровавая пелена спадала с глаз, Илья понимал, что натворил, раскаивался, но не мог ничего изменить…
Только попросить прощения:
«ПР О СТИ»…
– Видишь, даже ты мне не веришь, – услышала она голос брата и поняла, что не смогла уследить за своим лицом и все ее мысли отразились на нем. – Но я тебя не виню. На твоем месте я думал бы так же.
– Ты не знаешь, как я думаю.
– Да нет, знаю. Ты предполагаешь, что я убил их всех.
– Кого их?
– Артема, Марину, Лену. А возможно, покрошил на винегрет еще пару-тройку человек. Что с меня, маньяка, взять? – Он отстранился от сестры. – Уж если ты, которая верила мне, усомнилась… Чего ждать от остальных? Тем более от тех, кому важно раскрыть преступление. Опять меня посадят – ни за что. И на сей раз я семью годами не отделаюсь. Впаяют по полной. Поэтому я спрашиваю, не у тебя или у себя… Просто вопрос в пустоту задаю… За чьи грехи я расплачиваюсь? За отцовские? Так сколько можно?
И тут Таня ему поверила. Почему – сама не знала, но вдруг пришло осознание того, что брат ее не обманывает. Вот ведь как бывает! Еще две минуты назад он виделся ей монстром, одержимым жаждой крови, и вдруг все изменилось. И как только это произошло, Таня поняла кое-что.
– Нет, Илюша, отцовские грехи тут ни при чем, за свои расплачиваешься.
– Почему ты так говоришь?
– А ты сам подумай. Двух близких тебе женщин убили одним и тем же способом. Причем в разных городах… Что это значит?
– Что? – эхом повторил Илья.
– То, что у тебя есть враг, который идет на все, чтобы сделать тебя несчастным. Он преследует тебя. Для него существует одна цель – причинить тебе очень сильную боль. Такая ненависть на пустом месте не рождается. Значит, ты сделал кому-то настолько плохо, что он на все готов, лишь бы ты почувствовал то же самое, но удвоенное, утроенное, удесятеренное. Так что ты за свой грех отвечаешь.
– Я никому ничего плохого не делал!
– А может, не замечал, как делал? Ромку ты третировал много лет.
– Ты что же считаешь, это он? – В голосе Ильи звучали неподдельные нотки ужаса.
– Нет-нет, я про то, что ты сам не замечаешь, как делаешь кому-то больно. – И поспешно добавила: – Да не только ты, все мы…
Илья хотел что-то сказать. Возразить, судя по выражению его лица, но тут дверь кабинета директора ресторана, занятая следователем, отворилась и из нее показался Роман, а за ним следом сама «стерва». Окинув цепким взглядом холл, она нашла глазами Илью и пригласила его войти.
Таня помнила фамилию следователя – услышала ее от оперов, допрашивающих их с Ильей. А вот имени-отчества она не знала. Но ей почему-то казалось, что даму зовут как-то нестандартно. Не Наташей, Олей или той же Таней, а, например, Снежаной. Или Ренатой. Последнее имя ей очень нравилось. В детстве ей так хотелось иметь такое, что она порой представлялась именно им.
– Все, мне конец, – обреченно выдохнул старший брат. И, ссутулив плечи, побрел к кабинету.
Он весь внутренне сжался, когда Милова положила перед ним планшет, на экране которого отображались фотографии…
Те фотографии!
– Почему вы не сообщили о том, что уже видели жертву с подобным «автографом» на лице?
Илья пожал плечами.
– Неужели думали, что об этом не станет известно следствию? То дело прогремело на весь Краснодарский край. Его, кроме всего прочего, активно освещали в прессе. Впрочем, кому об этом знать, как не вам? Вас затравили. Приклеили ярлык маньяка. Почему вы сразу не рассказали об этом человеку, допрашивающему вас?
– Я испугался, – выдавил из себя Илья.
– Понимаю…
Илья ушам своим не поверил. Что? Она, эта стерва, его понимает?
– Я посмотрела дело. У вас железное алиби. В момент убийства Марины Кондратьевой вы находились в банке. Вас видело два десятка человек.
– Да. Я узнал о том, что Марина убита, от тех, кто явился меня арестовывать…
– Задерживать, – поправила его Милова.
– Пусть будет так, – не стал возражать Илья. – Но со мной обращались как с убийцей. Допрашивали часами. Возили на место преступления. Заставляли смотреть и смотреть на эти… – он мотнул головой в сторону планшета, – фотографии. Они ломали меня. Пытались выбить признание. Думаю, дошло бы до применения силы, если бы не один хороший человек – младший опер Филатов. Парень молодой, рьяный, честный… пока еще… эдакий Володя Шарапов. Это он свидетелей нашел, которые подтвердили, что в момент убийства я находился в банке. Я ведь не совершал операций – и доказать документально этого не мог. Простоял в очереди полчаса, да так своей и не дождался. Плюнул и ушел.
– Да, я читала ваши показания. Алиби спасло вас.
– Тогда – да. Но теперь у меня алиби нет. Я выходил на улицу подышать свежим воздухом. Был один…
– Возможно, кто-то из постояльцев отеля видел вас в окно. Мы опросим всех.
– А пока вы это делаете, я… – Он сглотнул. – Я буду заключен под стражу?
– На данный момент я не вижу в этом необходимости. Но город вам категорически запрещено покидать.
– Понимаю…
– Как вы думаете, кто это мог сделать? – Милова, чуть сощурившись, посмотрела на Илью.
– Не знаю…
– Например, ваш брат?
– Который?
– Роман. Вы ведь в плохих отношениях с ним?
– Не настолько плохих, чтобы он… вот так… невинного человека.
– Не помните, когда со стола пропал ваш нож?
– Нет. Я им мясо нарезал и отложил. Не привык с ножом есть.
– Он был найден на месте преступления.
– Им убили Лену?
– Судя по характеру ранений – нет. Нож, которым они нанесены, был с большим лезвием. «Вашим» только слово «Прости» на лице вырезали. И вот это меня и смущает. Вы не похожи на идиота, который разбрасывает на месте преступления ножи со своими «пальчиками». При этом реальное орудие убийства пока не найдено. И если бы вы избавились от него, то и со вторым ножом поступили бы так же.
– Кто-то пытается меня подставить?
– Возможно. Но я не исключаю и того, что убийца именно вы.
– Но вы же сами сказали, что не такой я идиот…
– Вы могли обронить нож. Сунули в дырявый карман, и он выпал.
– Мои все целы. Можете посмотреть! – Илья стал выворачивать карманы брюк. – Да и зачем мне два ножа? Я что, не мог вырезать буквы тем, которым зарезал?
Милова собралась ответить ему, но тут зазвонил ее сотовый. Она взяла трубку и сказала: «Слушаю». Потом этим и занималась. Ничего не говорила – слушала. Только один раз бросила «понятно» и отсоединилась.
– У вас появилось алиби, – сказала она Илье.
– Кто-то из постояльцев отеля видел, как я гулял?
– Нет. Ваш племянник. Он выбежал вслед за вами на улицу и якобы находился поблизости все время, что вы гуляли.
– Якобы?
– Предполагаю, его подговорила ваша сестра. Но мы это еще выясним. У меня к вам есть вопросы…
И она начала их задавать, но Илья уже немного расслабился.
Через десять минут его отпустили, взяв подписку о невыезде.
Мэри устало опустилась на кровать, закрыла глаза и положила прохладные ладони себе на лоб. Они всегда оставались такими, даже в жару. Сейчас это оказалось очень кстати, потому что лицо горело. Мэри подозревала, что у нее температура, но сил на то, чтобы встать, выйти из номера и найти градусник, не было. Ей нужен недолгий, хотя бы десятиминутный, отдых.
Но спокойно полежать не удалось. В комнату влетел брат и, плюхнувшись на кровать, начал Мэри тормошить:
– Ты спишь?
