— Вероятно я счастливый человек, — рассмеялся он за завтраком, и мать сочла это благотворным влиянием на сына присутствием любимой женщины.
— Дай Бог, чтобы слюбилось, наладилось, — сказала она.
— Я сегодня какая-то не такая? — вопросительно заметила Вера.
— Ты сегодня — самая очаровательная в мире, — ответил Павел и поцеловал её. — Будем ждать посланца с малышом.
Вера улыбнулась.
— Скорее бы.
— Теперь уже скоро.
Гейша уговаривала Хана свалить подальше отсюда и больше с Павлом не иметь никаких дел.
— Он психически опасен и может когда-нибудь выдать нас своей неуравновешенностью.
— С башкой у него явно не в порядке. Эта его любовь довела до ручки. Убивает, как заправский маньяк, ничего не сделавших плохого ему, людей. Это какая-то блажь, преступная победа, желание любой ценой добиться своего. И с пацаном надо завязывать, мы сгорим на нём. Всё равно правда выйдет. У него отец мент. Наши говорят, что работает, как часы. И раскрывает большинство дел. От злости на неудачную жизнь день и ночь работает против нас и наших. Это он пока умом не дошёл, что его друг детства замешан в похищении. Иначе бы он давно вышел на него. А вот обо мне, думаю, вспомнили и могут разыскивать. Считаю, что парня нельзя оставлять здесь. Та женщина и дед знают наших ребят в лицо и родственничка своего тоже.
— Жорика?
— Его. Нужно подсказать ему, что дело хилое и денег на нём больше не заработаешь.
Зазвенел телефон.
— Да, — ответила Гейша. — Это Павел, — прикрыв трубку рукой, — сказала она.
— Привет, что тебе? — спросил Хан недружелюбно.
— Там к тебе направился гость, отдашь пацана и документ из больницы.
— Зачем тебе? — удивился Хан. — Ты совсем недавно думал о другом, а теперь хочешь всех нас спалить?
— Я отдам его матери, мы помирились. Она живет у меня. Едем оформлять развод.
— А отец? Думаешь он так просто смирится с появлением отсутствующего три с половиной года сына? А если он расспросит малого и пойдет по следам, как тогда?
— Молчать! — разъярился Павел. — Кто хозяин?
— Ты стал плохим хозяином, неуправляемым. Делай что хочешь, а я умываю руки.
— Твое дело — отдать ребёнка. Они его сами не найдут. Знают только твой адрес.
— Ты дал мой адрес без разрешения? Нет, дорогой, так дело не пойдет. Записывай телефон Жорика и, пожалуйста, к нему со всеми вопросами. А с меня хватит. Документы я вышлю тогда, когда удостоверюсь, что нам ничего не угрожает. А так ты ни хрена не докажешь, чей это ребёнок.
— Сейчас медицина определяет родство лучше всяких бумаг. Да ты не рыпайся. Что-то расчирикался со своей красоткой. У меня руки длинные, сам знаешь, достанут вас из-под земли.
— Пошел ты, — телефон 5-35-45. И але-улю. Аривидерчи, Павлик.
Хан положил трубку на постель и вопросительно посмотрел на Гейшу.
— А может так не надо?
— Надо. Он свихнулся и уже не поправится со своей башкой. Заур видимо, мчится сюда, верный друг семейки. Собирай быстро вещи и мы с тобой убираемся в тёплые края.
— А документы?
— Там только одно письмо об отказе матери от ребёнка и его справка из роддома, купленная Павлом. На имя его родителей.
— А пелёнки?
— Зачем они тебе, хрен их знает где искать?
— Боюсь, что Павел свалит всю вину на нас и уберёт как свидетелей.
— Мы с тобой, голубушка, пока ляжем на дно, а придет время, рассчитаемся с ним по полной. Мои ребята пасут его дом. Отец в больнице, а Пашка ни хрена не смыслит в делах, вернее не хочет вести их. Считает обузой. Только любовь и стрижка купонов наличными его интересует.
— Хан, — мы с тобой имеем полмиллиона зелёных. Ты уже забыл о том, что у тебя высшее образование. Мы спокойно можем открыть свою фирму… постараться перекачать как можно больше бабок из Пашкиной, обречённой.
— Над этим стоит подумать.
— Так мы собираемся?
— Собираемся в темпе. Только давай-ка, чтобы он нас не искал, вышлем ему домой документы. Нам ни к чему быть привязанными к этому похищению.
— Умно сказано. У тебя есть конверт?
— Я тебе что, почта, конвертами торгую.
— Ладно, давай документы.
— Пожалуйста.
Хан достал заявление об отказе от ребёнка и его справку о рождении. Гейша положила их в сумку и пошла к киоску с газетами. Там она купила конверт, надписала адрес Павла и сверху добавила «Заказное». Затем перешла через улицу и очутилась в отделении связи. Молодая девушка смотрела на нее с завистью. Столь шикарно одетые яркие дамы редко заходили к ним.
— Напишите обратный адрес, — сказала она, и от кого.
Гейша машинально вывела — Гешанова Галина Марковна. Она уже давно не пользовалась своей фамилией и, не подумав о последствиях, поставила свои данные.
— Все равно уезжаем, — мелькнула спасительная мысль.
Девушка протянула ей квитанцию об отправке и Гейша вышла. Хан уже собрал необходимые вещи и укладывал их в машину. Через некоторое время легкая «Вольво» увозила навстречу новой жизни лихую парочку. Хан не поинтересовался как дела с письмом, а Гейша забыла рассказать ему об этом. Квитанция — маленький листочек, легла в карман её пиджака, так смутившего почтового работника своей дороговизной и элегантностью.
В это же время в город с другого конца въезжал Заур. Павел перезвонил ему в машину и дал телефон того, кто выведет их на мальчишку. Ему дали команду в случае опасности уничтожить свидетелей на месте. У машины Заура были милицейские номера, так как отец Павла исправно платил начальнику областного управления пятнадцать процентов за «крышу». Никто и нигде не останавливал автомобиль с такими номерами, и Заур свободно расположил под сидением свой арсенал оружия. Его спутник дремал. Это был верный парень, служивший в охране отца Павла, полностью повязанный делами и зависимый от Заура человек.
— Просыпайся. Подъезжаем, — сказал ему Заур. Адрес Жорика он знал из сообщения Павла. Подъехали к дому. Гудком вызвали человека, открывшего дверь.
— Привет, — поздоровался Заур с хозяином. — Кто проводит меня к мальчишке? — спросил он.
— Проводник есть, только вот договориться надо.
— Это вы о чем? — холодно спросил Заур. — Или деньги, постоянно получаемые…
— Какие это деньги за серьёзную работу? Тут, браток, большим сроком пахнет и если что, нам отдуваться за все.
— А ну, встань, — приказал Заур. — Быдло деревенское!.. Где мальчишка? Говори, а то отстрелю яйца.
— Смотри не промахнись, — сказал кто-то сзади, Заур ощутил на затылке прикосновение холодного ствола.
— Остынь, торопыга. Садись. Оружие на стол.
Заур, поняв свой промах, присел осторожно на стул и положил пистолет на краешек. Жорик подгреб его к себе.
— Бабки привёз? — спросил он чересчур резвого приезжего.
— Какие бабки, за всё давно уплачено. Хан вам оплатил расходы?
— Ждём с бабками, а он не появляется, сволочь. — А сколько он снял себе? И в последний раз он выплачивал несколько месяцев назад. Должен был приехать ещё вчера, но до сих пор нет.
— Мне это неизвестно. Но его можно спросить.
— Спрашивай.
— Алло, — это Жорик. Ко мне приехали за парнем, что делать с бабками?
— Какими бабками? — не удержался от вопроса, держа одной рукой телефон, и одновременно управляя автомобилем, Хан. — Много бабок?
— Много, — ответил Жорик. — На памятник хватит на местном кладбище.
— Я далеко отсюда. Еду, пока не знаю куда и тебе советую тоже.
— Ты охренел, паскуда? — взвыл Жорик.
Но Хан уже выключил свой телефон и продолжал мчаться по знакомой ему дороге.
— Что он сказал?
— Он свалил, мне посоветовал сделать тоже. Видно у вас там неувязочка получилась. Так что выкладывай сотню и получай свой товар.
Заур не привык к такому обращению и обдумывал как ему выйти отсюда с адресом малыша и сохранить золотишко, данное Павлом на случай требования выкупа. Его напарник Андрей, приглашенный Петром в дом, оглушенный сзади, лежал в прохладных сенях.
— Ладно, — твоя взяла. Денег у меня тридцатник всего, а золотишка тысяч на сорок потянет.
— Зелёных, — вставил свое слово конопатый парнишка.
— Ну не деревянных же, — огрызнулся Заур.
Он достал из изящного чемоданчика деньги и золотые украшения. Жорик потянулся к ним и начал разглядывать. Особенно понравилось ему кольцо с бриллиантами. Он умел отличать хорошие драгоценности от суррогатов, так как в свое время закончил училише и имел диплом ювелира.
— Да одна эта цацка двести кусков рублями стоит, — подумал он. Неужели этот придурок не видит какую драгоценность отдает? Заур действительно не мог оценить привезённое золотишко, но видя по глазам Жорика пристрастие к кольцу, остальное сгреб назад, оставив кольцо с бриллиантом и тридцать тысяч. Павел хотел любыми путями избавиться от кольца убитой им Юли. Оно не давало ему покоя и он решил расплатиться им за Василька.
