В среду Квиллеру предстояло надписывать книги. Литературный клуб на сей раз представлял читателям «Исторический дом Хиббарда», текст Джеймса Макинтоша Квиллера, фотографии Джона Бушленда.
Лучшие люди собрались на первом этаже «Пиратского сундука».
Все встали и с восторгом приветствовали автора, когда он поднялся на подиум. Фотограф сделал свой первый снимок в темном зале. Дому, о котором шла речь в книге, было сто лет, он имел весьма экстравагантный облик и забавную легенду, которую накануне вечером развеяли в прах.
На суперобложке «Исторического дома Хиббардов» красовался снимок Бушленда, запечатлевший весьма необычную архитектуру дома. Ещё более странным казался цвет обложки — фиолетовый, даже, скорее, фиалковый. Квиллер так объяснил это публике:
— В этом доме жили четыре поколения. Он был построен состоятельным владельцем лесопилки, который не умел ни читать, ни писать… Его сын, получив образование в колледже, прожил жизнь сельским джентльменом и любил развлекать гостей… Внук стал серьезным ученым, собравшим обширную библиотеку… Правнучка, последняя из Хиббардов, — профессор, специалист по драме и поэзии. Её имя — Вайолет[22].
Утром, после раздачи автографов, Квиллер отправился в город, в универмаг Ланспиков, — купить Полли в подарок что-нибудь с запахом фиалки. На эту мысль навела его суперобложка книги.
Кэрол Ланспик стояла за прилавком с косметикой:
— Ты не поверишь! У нас за утро расхватали все фиолетовое! Хочу вот оформить витрину в таких тонах — собрать фиолетовое со всего магазина и положить туда книги из «Пиратского сундука».
Для Полли Кэрол предложила духи с нежным ароматом фиалки в фигурном флаконе.
— Не зайдёшь в офис поздороваться с Ларри?
Владелец магазина корпел над документами.
— Заходи-заходи! Чашечку кофе? Я тоже хотел прерваться.
— Видел вас с Кэрол на презентации.
— Мои поздравления! Мы с Кэрол знали Хиббардов.
— Вы, наверное, и Ледфилдов знаете, — предположил Квиллер.
— Довольно хорошо, хотя они не так общительны, как другие старожилы. Наша дочь — их домашний врач.
— Правда? — Квиллер оживился, почувствовав: вот оно, ещё одно звено в саге о Ледфилдах!
Ланспики были старым добрым семейством, как и Ледфилды, но хотя и обосновались на ферме среди холмов, активно участвовали в жизни города и округа. Их дочь, работавшая врачом, жила в Индейской Деревне.
Внезапно в офис ворвалась Кэрол и трагически прошептала:
— Ларри, в отделе драгоценностей приезжие! Пойди выясни, что им нужно.
Ларри опрометью бросился в торговый зал, а Квиллер спросил:
— У вас проблемы этим летом?
— Мы привыкли к незнакомым лицам, — ответила она. — Но есть приезжие и приезжие.
Когда мы с Ларри жили в Нью-Йорке, надеясь поступить на сцену, то некоторое время работали в службе безопасности магазина и много чему научились. В этом году мы определили нашего грузчика из Уайлдкэта, детину шести футов ростом, в охранники, но сегодня, как назло, у него выходной.
— Так он из Каттлбринков? — спросил Квиллер, выказывая осведомленность в местных делах.
— Кажется, они все там Каттлбринки, — ответила Кэрол. — Так ты спрашивал о Ледфилдах. Они ходят в нашу церковь, а двадцать лет назад в воскресной школе действовала специальная программа для подростков. Каждый ребенок брал под опеку одинокую вдову или бездетную пару. Дети посылали им нарисованные поздравительные открытки весь год…
— Отличная идея! — заметил Квиллер. — А программа ещё действует?
— Боюсь, что нет, — ответила Кэрол. — Это было детище Агаты Бёрнс, одной из «великих ушедших». Но наше дитя, наша Диана, выросла, стала врачом, а её подопечные, Натан и Дорис, наслаждаются роскошью медицинского обслуживания на дому.
— Красивая история, — оценил Квиллер.
Побывав в магазине Кэрол и Ларри, Квиллер написал записку их дочери, поехал в Индейскую Деревню и бросил конверт в почтовый ящик.
Четверг
Дорогая Диана!
У Вас не горели уши сегодня утром? Ваши родители рассказали мне о проекте Агаты Бёрнс и о том, как женщина, которую Вы опекали, стала Вам другом на всю жизнь.
Я вот почему пишу: одна моя знакомая пыталась связаться с Дорис, и ей несколько раз подряд ответили, что та больна. Она беспокоится.
Квилл
Диана позвонила вечером:
— Спасибо, что известили меня, несмотря на занятость. Я проверила сегодня, в каком состоянии Дорис, и нашла, что было бы не лишним проконсультироваться со специалистом-аллергологом в Локмастере. Ещё мы обе думаем, что надо провести исследование окружающей среды. Эти старые дома очень сырые. В общем, спасибо за информацию.
Когда Квиллер в одиннадцать часов позвонил Полли, её просто распирало от новостей:
— Кларисса возвратила Дорис кольцо с бриллиантом, как ты и советовал, а сегодня Дорис прислала его обратно Клариссе с трогательной запиской. Там написано: «Я люблю Вас как дочь, которой у меня никогда не было!» Кларисса положила кольцо в банковский сейф, но прежде оценила его у ювелира в Локмастере.
— Она сказала, сколько оно стоит?
— Нет. И я не спрашивала, дорогой, — лукаво ответила Полли.
— Я восхищён твоей выдержкой, — ответил он с не меньшим лукавством.
Насладившись подтруниванием, они перешли К обычному обмену новостями.
— Уэзерби устраивает вечеринку с пиццей в честь подруги Клариссы, — сообщила Полли.
— Меня это не удивляет, — усмехнулся Квиллер.
— Ты пойдёшь на кошачий аукцион, Квилл?
— Пожалуй, я мог бы пропустить его, хотя мне очень интересно, как Фокси Фред справится с котятами.
— Пегги говорит, аукцион будут снимать.
— Отлично! Запиши за мной кассету.
— Ну что ж, A bientot, дорогой.
— A bientot!
Не успел он крикнуть кошкам: «Ужинать!», как снова раздался звонок. Видимо, Полли что-то ещё вспомнила.
— Я тут подумал и решил, что возьму, пожалуй, две кассеты, — сказал он.
— Что? Алло, Квилл! Это Квилл? — раздался далекий голос. Это была Мэгги Спренкл.
— Извини. Я тебя не узнал. Это Мэгги? Что случилось? Да, это Квилл.
— О, Квилл! Ты уже слышал плохие новости? — Она была в панике, и голос сразу стал совсем старческим.
— Нет! А что случилось?
— Несчастье! Фокси Фред упал с лестницы. У него сломана спина! — Она просто взвыла от горя.
Потрясённый Квиллер замолчал. Что за этим кроется? Всё это неспроста.
— Ты слышал меня, Квилл?
— Это ужасно! Но как его угораздило?
— Хотел обрезать с дерева ветку, на которой завелись гусеницы. Потерял равновесие и упал с приставной лестницы.
— Что же будет с аукционом? — Уже произнеся это, он понял, что вопрос глупый.
— Ты должен спасти нас, Квилл! Только ты можешь помочь! Приезжают люди со всего штата, телевидение…
— Что я могу сказать, Мэгги… Ты разрешишь мне подумать?
— Нет-нет, ты не можешь нам отказать! Никто, кроме тебя, не справится с этим! — Мэгги рыдала, и Квиллер испугался, что её хватит удар.
— Ну хорошо-хорошо. Успокойся, Мэгги. Выпей чая и не волнуйся так. Я постараюсь. Поговорим об этом утром. Всё в порядке. Слышишь?
Потрясённый Квиллер вернулся в кухню, накормил Коко и Юм-Юм, потом, ни говоря ни слова, отвёл кошек на их половину и проследил за тем, чтобы они улеглись в свои корзины. Их дверь оставалась открытой, так что по ночам они могли бродить, совершая всякие кошачьи ритуалы. Квиллер же всегда закрывал свою дверь.
Сегодня он лег, опасаясь, что не заснет, и опасения оказались не напрасными. Пока ответственность за аукцион лежала на Фокси Фреде, Квиллер тешился сомнениями в его успехе. Теперь эти сомнения тяжелым грузом легли на плечи самого Квиллера. Конечно, с котятами репетировали, но как они поведут себя в непривычном помещении, перед публикой, многочисленной и, весьма вероятно, перевозбужденной…
Час ночи. Два часа ночи. В половине третьего он понял, что в дверь царапаются и кто-то дергает ручку.
Он выскочил из постели. Да, это были они, его умные кошки. Коко осмотрелся, как будто говоря: «Ну вот и мы!»
«Негодяи!» — проворчал Квиллер, опускаясь в кресло. Кошки составили ему компанию: Юм-Юм уютно устроилась у него на коленях, а Коко сел на ручке кресла и неотрывно смотрел прямо в лоб хозяину. На комнату снизошел покой. И Квиллер подумал, что, в конце концов, всякий, кто в пятнадцать лет сыграл заглавную роль в «Короле Лире», а в шестнадцать поставил в студенческом театре «Жизнь с отцом», справится и с кошачьим аукционом… Смотри на это как на шоу-бизнес, сказал он себе. Сорок исполнителей, каждый из которых тянет одеяло на себя. А справиться с любителями кошек — это вообще пара пустяков! Мы не только возьмём с них деньги — мы за эти деньги устроим им потеху.
