Через час машина миновала отметку тысяча двести метров над уровнем моря. Тут березы и другие лиственные деревья уже сбросили листву, хотя внизу золотая осень еще была в самом разгаре.
Справа блеснуло озеро, затем машина въехали в рощу, среди которой местами проглядывали красные и синие черепичные крыши. Отсюда долина внизу казалась игрушечной.
Ближайшим и наиболее посещаемым курортом здесь был Такиною, и Соэда решил в первую очередь заглянуть туда. Если это ничего не даст, он намеревался тут переночевать, а утром продолжить поиски. Еще выше в горах виднелись, частные дачи и пансионаты различных компаний.
Соэда остановил машину перед солидным трехэтажным отелем. Предполагая, что и здесь Таки снял номер на вымышленное имя, Соэда сразу же показал служанке его фотокарточку.
— Да, этот господин живет в нашем отеле, — ответила она, испуганно глядя на Соэду — служанка, очевидно, решила, что он из полиции.
— Я из газеты, — успокоил ее Соэда, протягивая визитную карточку. — Хотел бы повидаться с этим господином.
— К сожалению, его сейчас нет в номере. Он пошел прогуляться.
Соэда поглядел в окно. Высокогорное плато, насколько хватал глаз, было безлюдным.
— В каком направлении он пошел? — спросил Соэда.
— Должно быть, повыше, туда, к частным дачам. Вот по этой дороге. — Служанка указала пальцем на узкую тропинку.
— В таком случае я тоже прогуляюсь, — сказал Соэда. — Если встречусь с ним, мы вернемся вместе.
Он сдал на хранение свой чемодан и вышел.
За перекинутым через реку мостом тропинка поворачивала в сторону и сразу же круто уходила вверх. Трава уже пожелтела, и жухлые стебли горных цветов колыхались на ветру. Вскоре Соэда вышел на обширную площадь, где расположилось несколько закусочных и была оборудована спортивная площадка. По-видимому, все это действовало только в летний сезон, а сейчас закусочные были закрыты и площадка пустовала.
По пути Соэде пока встретился лишь один мужчина, вероятно хозяин одной из дач, да двое туристов с рюкзаками. Соэда время от времени оглядывался вокруг, надеясь увидеть Таки. Он дошел до чайной, расположенной уже довольно высоко. Отсюда тропинка раздваивалась. Соэда заглянул в чайную, посетителей там не было.
— Куда ведет эта дорожка? — спросил Соэда у хозяйки чайной, указывая на тропинку, уходящую вправо.
— Через гору Татэсина к станции Такано, — ответила хозяйка.
— К Такано?
— Да, прямо к станции, где можно сесть на поезд, который идет на Коморо.
— Путь неблизкий.
— Еще бы! Даже если рано утром выйти, туда только к вечеру доберешься. Ведь через гору надо перевалить.
Соэда решил, что вряд ли Таки избрал этот путь, и пошел налево. Тропинка привела его к частным дачам. Вдалеке просматривались уже контуры горы Киригаминэ, а далеко внизу еще были видны дома города Тино.
Здесь было уже холодно, под ногами шуршали опавшие листья, и с треском лопались коробочки с созревшими семенами. Соэда полной грудью вдыхал бодрящий холодный воздух.
Нигде ни звука, ни человеческого голоса. На частных дачах, и на пансионатах висели замки. Озеро казалось отсюда маленьким белым кружочком. Признаки приближающейся зимы окрасили лесистые горы в желтый и коричневый тона.
Соэда поднялся на перевал и увидел, что снизу ему навстречу идет мужчина — очевидно, местный житель: он был в широких рабочих шароварах и тащил на спине большую корзину.
— С хорошей погодой вас, — приветствовал он Соэду, решив, что тот из дачников.
Соэда остановился и спросил, не встречался ли ему на пути мужчина, и он описал внешность Таки.
— Он идет по этой дороге, я его встретил недавно.
Соэда ускорил шаг.
Вскоре он нагнал шедшего впереди Таки. Таки не обращал на него внимания, пока Соэда не приблизился к нему вплотную. Увидев наконец Соэду, он буквально оторопел.
— Здравствуйте, господин Таки. — Соэда приветливо улыбнулся.
Таки не сразу ответил на приветствие — настолько неожиданной для него была эта встреча.
— А ведь непросто было вас найти, — сказал Соэда.
— Ты меня разыскивал? — В первую минуту Таки еще надеялся, что встреча произошла случайно, теперь он на это уже не рассчитывал.
— Я думал, что вы отправились в Айама, но там вас не оказалось, и я вынужден был приехать сюда.
Таки молча двинулся вперед. Его лицо слегка побледнело. Соэда последовал за ним. Вскоре они добрались до белее широкой дороги и пошли рядом.
— Что привело тебя ко мне? — Таки пришел в себя и спрашивал уже своим обычным голосом. На его лице появилось то самое выражение, которое смутило Соэду еще во время их первой встречи в Токио. Таки сразу же дал понять, что его совершенно не интересует, как Соэде удалось его найти.
— Говорят, вы отказались от своего поста в ассоциации? — Соэда без лишних слов, приступил к делу, понимая, что Таки некуда от него скрыться — не то что в Токио, где он просто мог сказать: извините, я занят!
— Да, я подал в отставку, — признался Таки.
— Не согласитесь ли вы объяснить причины, побудившие вас к столь неожиданному решению?
— Послушай, — возвысил голос Таки. — Ты что, собираешься из этого сделать сенсацию? Неужели отказ такой персоны, как я, работать в ассоциации — столь важное событие, что оно заставило корреспондента солидной газеты повсюду меня разыскивать? — Таки перешел в наступление. В его словах, как и во взгляде, появилась та самая откровенная ирония, которая запомнилась Соэде еще с прошлой их встречи в Токио.
— Представьте, заставило, — ответил Соэда.
— Ну что же, тогда послушаем.
— Вы, господин Таки, с самого начала с большим энтузиазмом взялись за работу в ассоциации и много сделали для расширения ее деятельности. И вдруг без всякого предупреждения, не посоветовавшись с другими руководителями ассоциации, подаете в отставку. И как! Просто пишете письмо с какого-то курорта. Разве это не сенсация?! Могу сказать, что руководство газеты разделяет это недоумение, иначе зачем же ему было посылать меня в такую даль.
Тут Соэда явно покривил душой. Никто его не посылал — он просто взял отпуск. Пусть этот обман вскроется в дальнейшем, все равно! Он чувствовал, что в данной ситуации иначе поступить нельзя.
Таки продолжал молча идти вперед.
— Никакой особенной важной причины для отставки нет, — наконец глухо выдавил он из себя. — Просто устал и решил немного отдохнуть. Только и всего.
— Но, господин Таки, — поспешил возразить Соэда. — В этом случае вы должны были посоветоваться с членами правления. Не в вашем характере решать такие вопросы единолично. Это воспринято так, будто заявление об отставке вы швырнули в лицо ассоциации.
На лице Таки появилось выражение беспокойства.
— Послушай, неужели все так считают? — спросил он.
— Все не все, но многие. Объясните по крайней мере, что заставило вас подать в отставку.
— Просто устал — и ничего более, — упорствовал Таки. — Что касается способа… Ну, это, если понадобится, я смогу объяснить руководству ассоциации.
— Значит, господин Таки, вы почувствовали себя уставшим?
— Да, я уже сказал об этом.
— И других причин нет?
— Нет.
— И никаких разногласий у вас с руководством ассоциации не было?
— Не было и не могло быть, — твердо заявил Таки.
— Что ж, так и запишем.
— Пожалуйста, прошу вас.
Удивительно, Таки впервые говорит с ним таким вежливым тоном. Более того, в выражении его лица появилась какая-то беззащитность. Видимо, здесь в отличие от Токио нас сблизила сама обстановка, подумал Соэда.
— Благодарю вас, господин Таки. Покончим с этим. Позвольте теперь спросить вас о другом.
— Что еще?
— Вы были знакомы с художником Сасадзимой? — Соэда сбоку взглянул на Таки. Выражение лица у Таки стало напряженным.
— Конечно, — глухо сказал Таки.
— А вам известно, что он умер? Это случилось вскоре после вашего отъезда.
Дорога сделала поворот. Они начали спускаться вниз.
— Известно. Еще в Асама я прочитал об этом в газете, — тихо сказал Таки.
— Вас это огорчило?
— Еще бы, ведь он был моим другом.
— Предполагают, что он покончил жизнь самоубийством. В полиции еще не сложилось окончательное мнения по этому делу. Нет ли у вас каких-либо предположений или догадок на этот счет, ведь вы были близким другом Сасадзимы?
Таки резким движением сунул руку в карман в поисках сигарет и, вытащив одну, долго щелкал зажигалкой, хотя погода была совершенно безветренная.
— Никаких, — резко ответил Таки. — Да и откуда я мог что-либо знать? Я ведь давно не встречался с Сасадзимой.
На лице Таки появилось холодное, неприступное выражение. Вопросы Соэды, по-видимому, были ему неприятны.
— В обстоятельствах смерти художника есть много странного, — сказал Соэда.
— Странного? Что именно? — насторожился Таки.
— Сасадзима замышлял создать большое полотно. В связи с этим он обратился к одной девушке с просьбой позировать ему в течение трех дней. И вот что странно: как раз на эти дни он отпустил домой прислугу. А казалось бы, напротив, она особенно была бы ему нужна в дни сеансов — приготовить обед или подать чай. Почему он специально попросил ее не приходить?
