— Они не назвали себя?
— Назвали, фамилия у них одна и та же — Ногами. Просили, чтобы по возвращении ты сразу же позвонил.
Соэда поначалу собирался предупредить Кумико о своем отъезде в Синсю, но потом раздумал. И ни она, ни ее мать ничего о его поездке не знали. Неужели у них что-нибудь в его отсутствие стряслось, забеспокоился Соэда.
Он не стал звонить из редакции, а спустился вниз, где был автомат. Здесь он мог говорить свободно, не опасаясь, что его кто-то подслушает.
Сначала он позвонил Кумико на службу.
— Ногами взяла вчера на три дня отпуск, — ответили ему.
— Она собиралась куда-нибудь поехать?
— Сказала, что у нее есть какое-то неотложное дело.
Соэда повесил трубку. Это сообщение не на шутку его встревожило. Затем он позвонил Кумико домой. К телефону подошла Такако.
— Простите за беспокойство, — сказал Соэда. — Я вчера выезжал по делам в Синсю. Мне передали, что вы искали меня.
— Да, и я, и Кумико вчера звонили вам в редакцию. Кумико перед отъездом обязательно хотела повидаться с вами и очень сожалела, что вас нет.
— Перед отъездом? Разве Кумико куда-то уехала?
— Вчера она уехала в Киото.
— Что-нибудь случилось?
— По телефону не слишком удобно об этом рассказывать. Буду очень признательна, если вы заглянете ко мне вечером.
— Я приеду немедленно, — сказал Соэда и опустил трубку. Его крайне обеспокоил неожиданный отъезд Кумико, и ему не терпелось выяснить, чем он был вызван.
Он вышел из редакции, вскочил в такси и помчался к Ногами.
Сорок минут пути Соэде показались бесконечными. В его воображении рисовались самые разнообразные картины. Неизвестность пугала и усиливала страх за Кумико. Теперь он корил себя за то, что так не вовремя поехал в Синсю.
Соэда прошел вдоль живой изгороди, пересек тщательно подметенный дворик и позвонил. Дверь сразу же отворилась, и Такако провела его в комнату.
— Кумико уехала в Киото? — сразу же после традиционных приветствий спросил Соэда.
— Да, ей понадобилось срочно туда поехать.
— По какому делу?
— Она как раз хотела о нем с вами посоветоваться, но…
— Прошу извинить меня, я даже не сообщил вам о своей поездке в Синсю…
— Это как раз не страшно. Жаль только, что Кумико не смогла встретиться с вами и нам пришлось самим решиться на ее поездку в Киото.
— Объясните мне, пожалуйста, что случилось.
— Дело в том, что Кумико получила вот это письмо, — сказала Такако и передала конверт Соэде. — Прочитайте.
Соэда взглянул на конверт: адрес был написан хотя и пером, но довольно красивым почерком. На оборотной стороне конверта стояла фамилия отправительницы: Тиеко Ямамото.
Соэда вытащил из конверта два листочка почтовой бумаги. Письмо было отпечатано на машинке:
«Госпоже Кумико Ногами от Тиеко Ямамото.
Это письмо может показаться Вам странным. У меня находятся наброски, сделанные с Вас художником Сасадзимой. Они оказались у меня благодаря стечению обстоятельств, о которых я не имею возможности Вам сообщить. Но прошу Вас поверить, что они попали в мои руки честным путем.
Мне хотелось бы встретиться с Вами и вручить эти рисунки Вам. Теперь, когда господин Сасадзима отошел в мир иной, они по праву принадлежат Вам. Понимаю, что мое письмо может вызвать у Вас недоумение, но прошу верить мне и приехать в Киото. Конечно, рисунки можно было бы переслать по почте, но, откровенно говоря, мне хотелось бы воспользоваться этим случаем, чтобы повидаться с Вами. Прошу извинить меня за то, что вынуждаю Вас совершить такую длительную поездку, но я должна сегодня вечером обязательно выехать в Киото и поэтому лишена возможности передать Вам наброски здесь, в Токио. Прошу Вас принять и деньги на билет — они вложены в конверт. Уверяю Вас, ничего плохого с Вами не случится. Причины, по которым я хотела бы повидаться с Вами лично, сообщу при встрече.
Позвольте сказать Вам, что наброски, которые находятся сейчас у меня, я сохранила, питая к Вам искреннее расположение.
Если Вы сочтете возможным приехать, буду рада с Вами встретиться первого ноября, в среду, с одиннадцати до часу у храмовых ворот Нандзэндзи в Киото. Если мы не увидимся в назначенное время, значит, какие-то обстоятельства помешали нам встретиться. Надеюсь, что Вы будете одна, без провожатых.
P.S. Разумеется, я не смею возражать, если кто-либо будет Вас сопровождать до Киото, однако позвольте надеяться, что к месту встречи Вы придете одна. И еще: если у Вас возникнет какое-то недоверие ко мне, прошу Вас не обращаться в полицию. Льщу себя надеждой, что у Вас не возникло сомнений относительно моего доброжелательного к Вам отношения».
По мере того как Соэда читал письмо, он все больше волновался.
— Странное письмо, не правда ли? — сказала Такако, глядя на взволнованного журналиста и стараясь успокоить его мягкой улыбкой. — Среди наших знакомых нет ни одной женщины по фамилии Ямамото. А что вы думаете по этому поводу?
Соэда колебался. У него на этот счет уже сложилось свое мнение, но он пока не решался сообщить его Такако.
— Откровенно говоря, у меня нет еще определенного мнения, — сказал он. — А что вы сами думаете об отправительнице письма?
— Полагаю, что наброски, сделанные Сасадзимой, действительно находятся у нее, — спокойно ответила Такако.
Соэда кивнул в знак согласия.
— Скорее всего, — продолжала Такако, она в самом деле намерена передать их Кумико, причем непосредственно из рук в руки. Поэтому она отказалась переслать их по почте. Нет причин не верить и тому, что она действительно должна была срочно выехать из Токио.
— Но почему она ничего не сообщает в письме о себе?
— Это нам всем показалось странным. По-видимому, на то есть свои причины.
— Какие, например?
— Не знаю, — ответила Такако. — Не исключено, что это связано со смертью художника. Видимо, какие-то обстоятельства вынудили ее избрать тот способ, который она предложила.
— Эта женщина, по всей вероятности, заранее знала, что среди ваших знакомых нет никого по имени Тиеко Ямамото. Что же заставило ее в таком случае печатать письмо на машинке? Другое дело, если бы письмо было деловое, но печатать сугубо личное письмо на машинке… Не кажется ли вам это странным?
— Мне это тоже показалось необычным, но, думаю, здесь опять-таки следует принять во внимание некие особые обстоятельства. Знаете, господин Соэда, у меня предчувствие, будто эта встреча сулит Кумико что-то хорошее.
Соэда озадаченно взглянул на Такако.
— Что вы подразумеваете под словами «сулит что-то хорошее»? — спросил он.
— Не знаю. Это предчувствие возникло у меня непроизвольно. Уж такое существо человек — всегда на что-то надеется.
— Вы отправили Кумико в Киото одну? — тихо спросил Соэда.
На лице Такако отразилось замешательство.
— Мы все же обратились в полицию, ознакомили с письмом одного детектива. И он предложил свои услуги — ехать в Киото вместе с Кумико.
— Значит, он будет ее сопровождать?
— Да. Откровенно говоря, мы не хотели вмешивать в это дело полицию, но Реити, муж Сэцуко, настоял, считая, что так будет для Кумико безопасней.
— Нет, так поступать не следовало, — твердо заявил Соэда. — Кумико не должна была ехать вместе с детективом.
— Может быть, вы правы, но, повторяю, Реити настоял на том.
— Думаю, что отправительница письма никакой угрозы для Кумико не представляет и ваша дочь спокойно могла поехать одна.
— Ничего не поделаешь, в Киото ее теперь сопровождает детектив.
— Что это за человек?
— Зовут его Судзуки. Он занимается расследованием обстоятельств смерти Сасадзимы. Кстати, он сомневается в достоверности официальной версии.
— Разве не установлено, что смерть наступила от несчастного случая?
— Судзуки имеет на этот счет собственное мнение. Поскольку Кумико уже встречалась с ним, мы решили именно ему показать письмо. Господин Судзуки сам предложил сопровождать Кумико в Киото. Отказывать ему было как-то неудобно. Причем он обещал сопровождать Кумико лишь до Киото и ни в коем случае не идти с ней к месту свидания. Ведь в письме не возражали, если кто-либо будет сопровождать Кумико до Киото, вот мы и дали свое согласие.
Сдержит ли Судзуки свое обещание, думал Соэда. Скорее всего, он обязательно пойдет следом за Кумико, хотя бы для того, чтобы выяснять личность отправительницы письма. Именно поэтому он вызвался сопровождать ее. Безусловно, Судзуки постарается пробраться к месту встречи незамеченным, но где гарантия, что его присутствие не будет обнаружено?
Соэда опять с огорчением подумал о том, что в такой момент его не оказалось в Токио. Он взглянул на часы: ровно час. Это было крайнее время встречи, назначенной в письме.
Соэда вернулся в редакцию, но никак не мог приняться за работу. Наконец он выжал из себя несколько коротких информации, но его мысли были в Киото.
